Татьяне нужно было позвонить в типографию и уточнить некоторые данные. Она посмотрела на часы - самое время: в Финляндии скоро конец рабочего дня и можно поговорить спокойно - к этому времени на той фирме все основные дела уже сделаны. На том конце связи ответил как всегда очень живой голос ещё молодой женщины, работавшей с Россией. Все зарубежные типографии берут на работу выходцев из тех стран, с которыми работают.

По рождению своему и народности Тамара была на одну половину эстонкой, а на другую - русской. В бурном 20-м веке многие народности перемешались, перестав следовать древнему закону, извечно действовавшему во всех странах: для женитьбы брать из того же рода-племени и той же Веры. «Равные обычаи, равная любовь». Родители Тамары познакомились и поженились в России, а потом уехали в Эстонию. Там Тамара вышла замуж и родила дочку. Но не пожилось: муж начал пить и гулять. А на эту пору на дворе была Перестройка и все лихорадочно думали и искали своё новое место в большом новом мiре. Эсты и финны - одного корня. Тамара уехала в Финляндию, имея 32 года от роду, высшее образование и 8-летнюю дочурку. Финляндия принимала эстонцев по программе воссоединения народа, примерно как немцы.

Попервости Тамаре было тяжело. Она усиленно учила финский язык и пробавлялась разной черновой, подённой работой. Тамара вкалывала. Она не отличалась очень привлекательной внешностью и не делала ставку на замужество. Тамара была несколько худощавой, чуть выше среднего роста, с карими, немного узковатыми глазами и с острыми чертами несколько смугловатого лица. Главное в ней было - обаяние личности. Она была подвижна во всём. Голос у Тамары был несколько странный - с металлическим отливом, немного резковатый, а при этом и грудной. Говорила она быстро и говор её был присущ только ей, что и делало Тамару своеобразной. Для Татьяны привлекательными у Тамары были такие черты нравственного склада как прямолинейность и при этом внутренняя тонкость в обращении. Тамара была умна, деятельна и трудолюбива. Это позволило ей из множества эмигрантов найти приличную работу. Правда, заработка на ней хватало впритык и Тамара не отказалась от одной из бывших работ - по воскресеньям она делала уборку в доме пожилой финской четы. Только так работая, она могла снимать небольшую квартирку и воспитывать дочь.

Сейчас Татьяна предположила верно: Тамара заканчивала последний расчёт очередного типографского заказа и сказала, что перезвонит ей освободившись. Скоро перезвонив, Тамара также быстро уточнила необходимое Татьяне. Работала она прекрасно, что Татьяна очень любила в людях. Когда-то они встретились на книжной ярмарке в Москве и с тех пор поддерживали деловые отношения. У Тамары было настроение поболтать. Им было приятно разговаривать друг с другом и уже давно, как познакомились, они знали и обсудили все свои главные личные дела. Этот же телефонный разговор оказался длинным.

- Тамара, как ты там, что нового?

- Ой, да что нового? Работа, дом, устаю. Тут как-то молодой человек меня пригласил в кафе, так я та-ак удиви-и-лась! Я уже давно на себя крест поставила в этом отношении. Я в кафе сразу же ему сказала сколько мне лет, тем самым я старше его и ничего серьёзного между нами быть не может. Я для себя уже ничего не жду.

- А ты молись, может Господь и даст тебе новую семью.

- Ой, ты знаешь, я неверующая. Вообще-то я верю в Бога, но ничего не знаю.

- Не знаешь, а потому и не веришь. А у вас там есть православные храмы? Ведь всё-таки Финляндия долго была в составе Российской империи.

- Да, есть. Мало того, моя дочь учится в православной школе.

- Да?? Да это прекрасно! Ну так ты её и попроси, она тебе и расскажет.

- Смеёшься что ли?

- Да нет. А я вообще не представляю, как можно жить без молитвы.

- У меня дочь молится. Я порой ей что-нибудь говорю перед сном, а она мне: «Мама, не мешай, я молюсь».

- Молодец какая, бери с неё пример. Детская молитва угодна Богу и родителей защищает.

- А я не умею молиться.

- Ты как приедешь в Москву, я тебя свожу в место, где есть древние святые образа и всё тебе расскажу. Слушай, а мы не долго разговариваем, как там у вас по правилам? У тебя есть какое-нибудь ограничение на время разговора?

- Сейчас здесь уже никого нет. А вообще мой начальник мне сказал, чтобы я разговаривала столько, сколько нужно для дела. Ну конечно же, без него я ничего не решаю и он обо всём знает. Мы же на хозрасчёте, а потому большие телефонные счета для отдела невыгодны.

- Ну так давай закончим.

- Да нет, ещё пока можно, давай поговорим. У нас на каждом телефоне стоит счётчик, как в такси: показывает сколько денег уже проговорили. Я и смотрю. Слушай, к нам недавно двое иноков из России приезжали. Так они мне тоже сказали, что мне надо в храм сходить.

- Правильно сказали. Ты живёшь без защиты. А крест-то носишь?

- Нет, у меня цепочка порвалась.

- Ну ты даёшь! Я свой вообще никогда не снимаю, боюсь без него. Крест защищает и нечистую силу отгоняет, она его боится. Повесь на ниточку пока. А ты «Отче наш» знаешь?

- Нет. Дочь знает, на ночь читает.

- Это первая молитва наша. Она ото всего дурного защищает. Её Христос нам дал, в Новом Завете есть. А у тебя Новый Завет есть?

- Нет.

- Я тебе дам свой, когда приедешь. Надо понемногу каждый день читать, там есть ответы на все наши вопросы. С одного раза как-то не доходит глубина этого сказания, вроде бы всё так просто... Но чем больше читаешь, тем больше проникаешься. Ещё по православному правилу надо читать Апостол. Там многое объяснено, это не то, что я тебе расскажу.

- А зачем всё: молиться по правилу, священники и так далее?

- Можно конечно и без этого обойтись, только вот плохо как-то одному в мiре сем. У нас в Православной Церкви батюшки рукоположены со времени земной жизни Христа. Вот как Он рукоположил своих учеников-апостолов, так и сохраняется цепочка непрерывно от одного к другому. Тамара, ты в жизни мало нагрешила, ошибок понаделала?

- Да-а-а е-е-сть...

- А представь, если бы ты знала все правила духовные и житейские, то как бы легче жить тебе было бы! А ты свои грехи ещё и дочке своей передашь - из рода в род. Ещё и прошлые родовые грехи не отмолены, а тут ещё и твои новые - каково же ей будет, бедной. Вот так и живём все.

- Да уж поздно мне, наверное.

- Никогда не поздно. «Ты к Богу шажочек, а Он к тебе - объятия». Вот представь, пришла бы к тебе дочь твоя и сказала бы тебе: «Мамочка любимая, прости меня, я перед тобой так виновата! Мне очень плохо, помоги мне». Чтобы ты сделала?

- Понятно что, я же люблю её.

- А Бог нас всех любит, мы ж Его создание.

В ответ Татьяна услышала растерянное:

- Слушай, счётчик стоит не двигается, а число на нём то самое, как вот я тогда тебе о нём рассказывала.

- Да ты что! Вот это да! Это значит, что разговор тебе нужный.

- А зачем молиться, я не понимаю.

- «Кто стучится, тому откроется». Как можно открыть человеку дверь, если не знать, что он того желает, стоит перед дверью и ждёт? Бог дал нам волю, а суть её - грешить или не грешить. Но нужно встречное обоюдное стремление, т.к. во всём должна быть воля главная - Божья, т.е. надо искать Его промысл о тебе. Обращаясь к Христу, ты говоришь ему: «Я твоя, Христова, помоги мне». А Богородица за всех нас, христиан, молится - Заступница и Помощница нам. Если ты день начинаешь с молитв, то он и будет у тебя весь под защитой. А вечером - благодаришь и просишь насущное и потребное. Всё что я тебе говорю, я на себе столько раз испытала, что для меня уже нет никаких сомнений! А как же ты дочку без молитв оставляешь? «Материнские молитвы со дна моря достанут и из тюрьмы выведут».

- Ой, хватит! Мне всё это переварить надо. Ты мне столько наговорила! Я приеду в командировку и мы с тобой сходим в храм. Я когда в Москве, то мне времени на всё не хватает, работаю до упора. Слушай... Мы с тобой уже почти час говорим, а счётчик так и стоит на одной цифре, как мы про святое говорить начали...

Прошло долгое время, но Татьяна не забыла случай с телефонным счётчиком и её занимал счёт за международный разговор. В очередном разговоре она спросила Тамару:

- Помнишь, мы с тобой долго говорили вечером, о Вере, о молитве?

- Да.

- А, какой счёт приходил, как там было с телефонным счётчиком?

- Я уже и забыла. А что «как»?

- Ну, может потом всё-таки пришёл большой счёт и тебе нагорело за это?

- Не-е-т. Никакого разговора с начальством не было, я бы запомнила, деньги же...

- А сейчас счётчик на телефоне работает?

- Да, как обычно.

- А в тот раз это было чудо, для тебя.

- Может быть...

Татьяна подумала: «Люди говорят, что ныне чудес не бывает, а сами их не видят почему-то»...

Когда Тамара приехала в Москву в командировку, Татьяна дала ей обещанное. В храм не сходили - не получилось. Как-то Татьяна спросила, мол, читаешь ли Новый Завет? И услышала привычное, что времени нет. Деловые отношения их прекратились, а скоро и следы Тамары затерялись. В Америке жила старинная подруга Тамары, у которой не было детей. Дочка Тамары съездила туда, а потом осталась там на учёбу. Года через три Татьяна услышала, что Тамара вышла замуж за американца и уехала к нему жить. Может дочка вымолила матушку? Теперь они вместе.

 

На Муромской дороге

В предзакатный час/ Всё затихло вдруг./ Будто день устал, призадумался./ Тишина во мне, тишина вокруг -/ И весь мiр в неё укутался.

Летним вечером, уже к закату, уставшая Мария - после богомолья в трёх муромских обителях, ехала во Владимир. Путь был небольшой - вёрст 125. Она спешила в гостиницу «Турист», желая успеть до темноты. На душе было спокойно. В пути Мария привычно молилась. Короткие молитвы помогали. Она прекрасно знала силу молитвы и убеждалась в ней бесчётное число раз. Бывало иногда, что она находилась «на волоске» от аварии, а при неприятных неожиданностях молитвы быстро всё успокаивали. Молитва - дело сокровенное, и может быть поэтому современники плохо представляют её величайшее значение.

Муромская дорога - лесная, однорядка, петляющая и нудная, но красивая - посреди большого и сильного леса. Ныне стояло спокойное тепло, из ближнего густого леса благоухали свежие запахи трав уже набравших полную свою силу. Наступающая вечерняя прохлада и лёгкая лесная сырость приятные лесные запахи чуть обостряли. Ехалось хорошо.

Но вот примерно на половине пути что-то случилось, вдруг. Ясный вечер начал резко терять чёткость и из лесных низин как-то незаметно, но всё явственнее поднимался туман, сначала прозрачный, а потом всё более и более густеющий. Попервости он показался Марии неопасным для дороги, но уже минут через пять от земли стал подниматься туман уже настолько густой и высокий, что быстро стал даже выше машин. На дороге все машины снизили скорость, а минуты через две движение на обеих полосах дороги остановилось полностью. Ехать было нельзя: в тумане можно было увидеть только слабые очертания близстоящей машины. Как и другие водители, Мария вышла из машины. От такой совершенно необычной неожиданности все водители были притихшие и разговаривали вполголоса. В воздухи витало что-то необычное, подспудно понималось всеми, что это неспроста. Все понимали: такой быстрый и сплошной туман - что-то уж очень странное, необъяснимое. Но было что-то ещё. Может быть странное, ничем необъяснимое присутствие какой-то силы или события такого, когда громкий говор неуместен.

Мария начала волноваться. Она плохо знала город Владимир и искать гостиницу ночью нужно будет долго. Рано утром - снова в дорогу, а значит нужно было бы отдохнуть хорошо. Время - дорого. Печально раздумывая, она понимала, что в данном случае от неё ничего не зависит и остаётся только ждать. Да и у других людей, во всех стоящих здесь машинах было что-нибудь свой - подобное. Все терпеливо выжидали. Удивительно, но Марии ждать в машине неизвестно чего было покойно. О ночи на лесной узкой и витиеватой дороге думать не хотелось.

Прошло не больше часа и, вдруг, туман начал подниматься так же неожиданно и быстро, как и опустился. Он становился всё реже и реже, за мгновения, буквально на глазах. Началось движение на дороге. Все машины шли гуськом, на малой скорости, увеличивая её постепенно. Минут через несколько передние машины вновь притормозили, но не остановились. Они объезжали препятствие на полосе Марии. И тут она увидела страшную картину: на крутой обочине несколько машин были или перевёрнуты, или покорёжены, а около них стояли патрульные машины ГИБДД. Медленно объезжая и рассматривая краем глаза, Мария всё поняла. Милиция приехала ещё до тумана, так как иначе они не проехали бы к месту происшествия, а без них освобождать узкую дорогу никто бы не стал - в аварийных случаях нельзя. Получается, что резко опустившийся туман спас множество машин на этой тесной дороге с высокими обочинами. «Поезд» из столкнувшихся машин мог бы быть намного больше, как и жертв.

Мария ехала дальше, навстречу закату. Напротив неё, казалось близко и на уровне лобового стекла машины, стояло огромное красное солнце - всем своим полным кругом. Солнце было удивительно правильного круглого очертания. На безоблачном небе глубокого синего цвета оно красовалось откровенно и торжественно. Солнце казалось живым - трепещущим, из-за насыщенных цветов своего и неба, а может быть из-за вибрирующего света в столкновении тёплого дневного воздуха с прохладой от лесной земли. Солнце царило и не любоваться им было нельзя.

Но такое слепящее солнце всегда беда для водителей - оно делает дорогу блестяще-невидимой. И вновь на дороге общая скорость резко снизилась, на этот раз только на полосе Марии. Иногда на повороте, на короткое время, ложилась тень от высоких деревьев, в которой глаза водителей отдыхали на время.

Мария всегда поражалась, какое же над Россией небо высокое! А тут ещё и низкое солнце подчёркивало беспредельную небесную высоту. Солнце медленно и ровно - как и положено такой громаде, погружалось вниз: куда-то за деревья. Марии даже не хотелось сердиться на эту помеху в пути, потому как путь солнца - более законный и вечный, чем её. Минут через 10-15 солнца не стало видно совсем. Но полная темнота ещё не наступила, благодаря рассеянному свету откуда-то снизу длящихся солнечных лучей.

Во Владимир Мария въезжала в уже наступающих сумерках. Когда она по большому, высокому мосту пересекала реку Клязьму, то видела как на высоком берегу купола храмов на Соборной площади ещё торжествующе сияли в уже невидимых Марии закатных лучах.

Она поднялась в гору и, следуя своим представлениям о местонахождении гостиницы свернула налево, надеясь потом повернуть направо. Но как? В старом городе на небольшом пятачке всё сгущено: люди и многочисленные переулки, а запретные знаки наставлены один за другим, так что незнакомцам нужно основательно покрутиться. Это ладно, но знать бы куда, да и времени нет: скоро будет совсем темно, а большой город пугающе незнакомый. Мария вышла из машины и пошла спрашивать у местных. На этой дороге машина именно с водителем стояла только одна - «крутая» чёрная иномарка. Мария подошла, встав чуть поодаль красивой, переливающейся никелем машины, и извинилась. Дверцу с затемнённым стеклом открыла очень милая молодая женщина. Мария спросила очень вежливым и покорным голосом

- Как мне проехать к гостинице «Турист»?

- Ой, а я сейчас уж и не помню на каком номере...

- Вон моя машина.

- А-а-а. Знаете что, Вы езжайте за мной, я провожу Вас, а потом покажу поворот, куда Вам надо будет свернуть. Только я остановлюсь у Золотых ворот и возьму дочку. Хорошо?

- Спасибо Вам большое.

У Золотых ворот изящная девочка-подросток плавной тонкой кошечкой быстро юркнула в машину и Мария невольно улыбнулась при виде этой милой картинки. Проехав минут десять, «головная» машина остановилась и из неё вышла улыбающаяся водительница. Её лицо было красивым не только по своим природным чисто русским чертам, но и по облагораживающим их доброте и уме. Мария подумала: «Слава Богу, теперь и в дорогих иномарках достойные люди ездят». Потом она посмотрела на свою дешёвую отечественную машину. Да-а-а... Холёная и живая женщина с удовольствием рассказала Марии как ей найти гостиницу и они обе попрощались почему-то очень сердечно.

Потом не раз Мария вспоминала и эту приятную женщину, и других людей на своих путях-дорогах по обителям, порой запрятанным далеко от большака. Казалось бы, какая мелочь - ну показал человек знакомый ему путь, ну и что тут особенного-то? Но, вероятно, в преобладающем большинстве уже только в глубинке осталась природная простодушность - знак чистоты, и люди, которые вот так - именно с удовольствием, оказывали ей помощь, не отмахиваясь кратко рукой и не по интеллигентной обязанности - неприятной вежливости. Сказать-то по-разному можно. У всех разовых помощников Марии лица были не обязательно красивые, но обязательно привлекательно милые, каких встретить в Москве на улицах и в общественных местах, в транспорте можно уже всё реже и реже, к сожалению.

Казалось бы и говорить-то не о чем - пустая бытовая мелочь, а на душу Марии легло тепло и на этот раз, в незнакомом городе стало не одиноко, почувствовалась человеческая общность. Как же нам этого не хватает ныне... А ведь так просто: увидела хорошего человека и самой хорошо стало. А что может быть ценнее именно доброго общения - общности? Это при нашей-то разрозненности... Мария всегда спрашивала имена своих помощников и благодарно молилась за них - вековое правило.

Уже стемнело, но Мария ехала с ещё не растаявшей улыбкой в душе, спокойно и уверенно - она на правильном пути и трудный конец его очень близок. Поистине, «Пути Господни неисповедимы».