Святитель Иоанн (Максимович)

Святитель Иоанн Максимович известен в России не так давно, но в эмиграции его почитали на всех континентах, и, видя его святую жизнь, многие русские люди возвращались ко Христу, а западные начинали задумываться об истинах христианства.

Родиной Владыки Иоанна была Харьковщина, там 4 июня 1896 года он появился на свет в дворянской семье Максимовичей. Отец его был предводителем дворянства в своем уезде. Его род уже дал России одного святого - митрополита Иоанна (Тобольского).

В крещении новорожденного мальчика назвали Михаилом. Он рос болезненным. Образование получил соответственно своему происхождению - кадетский корпус и юридический факультет Харьковского Университета, после окончания которого даже работал в суде. Со студенческой скамьи окружающие воспринимали Михаила человеком особой духовной одаренности, так что популярный в то время среди верующей молодежи архиепископ Антоний (Храповицкий) постарался с ним познакомиться. Впоследствии он оценивал Иоанна (Максимовича) как человека, близкого ему по духу. Конечно, влияние архиепископа, ставшего его духовником, было огромным, и уже в эмиграции в 1926 году он постригает его в монашество с именем Иоанн. Вслед за этим последовало рукоположение. В эмиграции, в Югославии, невзирая на страшную нищету и необходимость постоянно добывать деньги на жизнь, юноша закончил Богословский факультет белградского университета. Несколько лет молодой иеромонах подвизался на учительском поприще, и, надо сказать сразу о двух вещах. Во-первых, поскольку семинария, где он трудился, находилась в Битоле, он попал под влияние великого сербского подвижника епископа Николая (Велимировича), во-вторых, с первых же шагов на пути монашеском он проявил себя как великий аскет. Подобно древним монахам, он никогда не спал лежа, строго постился и каждый день служил Божественную Литургию или хотя бы причащался, если не мог послужить. «Этот маленький, слабый человек, почти ребенок с виду, является каким-то чудом аскетической стойкости и строгости в наше время всеобщего духовного расслабления», - писал об иеромонахе Иоанне (Максимовиче) первоиерарх Русской Церкви Заграницей митрополит Антоний (Храповицкий). Студенты впоследствии вспоминали не только о его аскетизме, но и о доброте и заботе по отношению к ним. «В этот же период он опубликовал ряд Богословских работ («Почитание Богородицы и Иоанна Крестителя и новое направление русской Богословской мысли», «Как Святая Православная Церковь чтила и чтит Божию Матерь», «Учение о Софии - Премудрости Божией»), в которых со святоотеческих позиций полемизировал со сторонниками теологической концепции «софиологии», в первую очередь, со священником Сергием Булгаковым». Кое в чем он был не согласен и с Владыкой Антонием (с его теорией искупления), но из уважения к духовному наставнику полемизировал с ним частным образом.

Об архиерействе он, по свойственной ему скромности, и не помышлял, и, когда его вызвали в Белград, чтобы сообщить о рукоположении, он решил, что это ошибка и сильно возражал, доказывая, что и недостоин, и косноязычен. Ему только заметили, что у пророка Моисея была та же проблема.

Он был хиротонисан во епископа 28 марта 1934 года и сразу же отправился в Шанхай по месту своего назначения. В Шанхае его ждал недостроенный собор и острый конфликт между христианами различных юрисдикций. Ему пришлось Святитель Иоанн Максимович известен в России не так давно, но в эмиграции его почитали на всех континентах, и, видя его святую жизнь, многие русские люди возвращались ко Христу, а западные начинали задумываться об истинах христианства.

«Заботясь о спасении душ человеческих, - говорил святитель, - нужно помнить, что люди имеют и телесные потребности, громко заявляющие о себе. Нельзя проповедовать Евангелие, не проявляя любовь в делах».

Он следовал этому принципу неукоснительно. К своим чадам духовным он относился, как отец к детям - знал кого как зовут, кто в чем нуждается, кто где живет. Особо заботился о детках. Он ходил по улицам Шанхая и собирал брошенных детей, нередко просто выкупая их у китайцев. Помещал он их в созданный им приют во имя святителя Тихона Задонского. Этот приют спас от бродяжничества около трех с половиной тысяч малышей и вырастил их достойными людьми. Туда же помещались дети малообеспеченных родителей. Питомцы его до сих пор с благодарностью вспоминают о Владыке. Он был строг и к детям, и ко взрослым, если дело касалось Богослужения - и очень мягок и добродушен за пределами храма - мог поиграть c малышами, пошутить с ними. Дети его обожали.

«Уже скоро для его новой паствы стало очевидным, что Владыка - великий аскет. Основу его подвижничества составляли молитва и пост. Пищу он принимал один раз в день - в 11 вечера. В первую же и последнюю седмицы Великого Поста не вкушал и вовсе, а в остальные дни этого поста и Рождественского - только алтарный хлеб. Ночи проводил обычно в молитве и, когда, наконец, силы его истощались, клал голову на пол, забываясь на несколько часов перед рассветом. Когда же приходило время служить утреню, он, бывало, не отвечал стучавшим в дверь, тогда, войдя, они находили его свернувшимся на полу у икон и побежденного сном. От легкого прикосновения к плечу он вскакивал и через несколько минут уже служил в храме - холодная вода стекала с его бороды, но он был совершенно бодр.

Владыка служил в соборе каждое утро и вечер, даже когда был болен. Литургию он совершал здесь (как и в последующие годы) ежедневно, а если по какой-либо причине и не мог этого сделать, то по крайней мере приобщался Святых Тайн. Где бы он ни был, он не пропускал Богослужения. «Однажды, - передает свидетель, - у Владыки тяжко распухла нога, и консилиум врачей, опасаясь гангрены, предписал ему немедленную госпитализацию, от которой он категорически отказался. Тогда русские врачи оповестили приходской совет о том, что они освобождают себя от всякой ответственности за его состояние и даже за жизнь. После долгих уговоров членами совета, которые готовы были даже насильно госпитализировать его, Владыка вынужден был согласиться и утром, за день до праздника Воздвижения Креста Господня, был отправлен в русский госпиталь, однако к 6 часам, прихрамывая, пришел в собор пешком и начал служить. За день опухоль совсем прошла».

Владыка любил долгие уставные Богослужения и практически ничего не сокращал, даже если ему приходилось опаздывать на службу, а это иногда случалось из-за его невероятной занятости.

Позже, во Франции, его прозвали Иоанн Босой, потому что он всегда ходил босиком. Священноначалие решило его обуть, и ему велено было носить обувь.

Он честно носил ее подмышкой.

В конце концов, под давлением руководства пришлось обуться, но он ходил только в мягких туфлях или в сандалиях и всегда без носков - в любую погоду. Однако и эта обувка нередко отдавалась нищим, и тогда он опять оказывался босиком. Он и служил в таком виде, за что подвергся суровому порицанию от начальства. Одежда у него тоже была убогая из самой дешевой китайской ткани.

Владыка ежедневно посещал больных, исповедовал их и причащал, причем, нередко делал это без приглашения - Господь открывал ему, кто из его духовных чад нуждается в его молитвенной помощи. Чтобы попасть к болящему, он мог и через фронт перейти (во время японско-китайской войны), совершенно ничего не боясь. Он верил Господу, и Господь его хранил. Он причащал и ночи напролет молился у постели умирающих, а утром им становилось легче, или болезнь проходила совсем. Но если он видел, что человек должен отойти ко Господу, то обязательно приобщал его Святых Тайн в день кончины и очень строго взыскивал с подчиненных ему священников, если они не успевали это сделать.

Он нес свет Христов в самые темные углы - в тюрьмы и психиатрические больницы. В тюрьмах он служил Литургию на обыкновенном маленьком столике и причащал скорбящих. Его посещения всегда были радостью - узники утешались, одержимые и душевнобольные умиротворялись, а болящие исцелялись.

Известно немало случаев его чудесной помощи. «Вот одно чудо среди многих, совершенных молитвами Владыки, свидетельство о котором находится в архиве Окружного госпиталя в Шанхае (сообщила Н. Маковая).

«Людмила Дмитриевна Садковская увлекалась спортом - скачками на лошадях. Однажды лошадь сбросила её, и она сильно ударилась головой о камень, потеряв сознание. Её без сознания привезли в госпиталь. Собрался консилиум из нескольких врачей, признали положение безнадежным - едва ли доживет до утра: почти нет биения пульса, голова разбита, и мелкие кусочки черепа давят на мозг. При таком положении она должна умереть под ножом. Если бы даже ее сердце позволило делать операцию, то при благополучном исходе она должна была остаться глухой, немой и слепой.

Её родная сестра, выслушав все это, в отчаянии и заливаясь слезами бросилась к архиепископу Иоанну и стала умолять его спасти сестру. Владыка согласился, пришел в госпиталь, попросил всех выйти из палаты и молился около двух часов. Потом он вызвал главного врача и попросил освидетельствовать больную. Каково же было удивление врача, когда он услышал, что её пульс был как у нормального, здорового человека! Он согласился немедленно сделать операцию, но только в присутствии архиепископа Иоанна. Операция прошла благополучно, и каково же было удивление врачей, когда после операции она пришла в себя и попросила пить! Она все видела и слышала. Живет она и до сих пор: говорит, видит и слышит. Я знаю ее 30 лет. Н.С.М». Подобных случаев в практике Владыки были сотни, а, может и тысячи.

В 1946 году Владыка Иоанн был возведен в сан архиепископа.

Когда в Китае захватили власть коммунисты, в 1949 году Владыка вместе со своей паствой эмигрировал в Америку, но это было непросто - к русским в Америке относились настороженно, и Владыке довольно долго пришлось сидеть на ступеньках Белого Дома прежде, чем его приняли власти. Он сумел добиться изменений в американском законодательстве, и почти вся его паства прибыла в Штаты. Перевалочным пунктом на их пути стал остров Тубабао на Филиппинах.

Главной особенностью тамошнего климата были постоянные тайфуны. Пять тысяч русских эмигрантов жили в палаточном городке, и Владыка Иоанн каждый день обходил его и благословлял с четырех сторон. За 27 месяцев их пребывания на Тубабао там ни разу не было тайфуна. Вернее, один тайфун на них нацелился, но по молитвам Владыки, он обошел остров стороной. Интересно, что аборигены сразу же связали это чудо с молитвами Владыки и даже успокаивали русских, говоря: «Пока ваш святой человек обходит ваш лагерь, с ним ничего не случится».

В 1951 году Синод направляет его в Западноевропейскую епархию с кафедрой в Париже, а затем в Брюсселе, и Владыка Иоанн становится одним из ведущих иерархов Русской Зарубежной Церкви.

В Западной Европе Владыка принимает под свою юрисдикцию местную Голландскую и Французскую Православные Церкви. Теперь он стал служить Божественную литургию по-голландски и по-французски, как раньше служил по-гречески и по-китайски (а позже будет литургисать на английском языке). Cлужил он обычно на языке той страны, в которой находился. На французском и голландском он стал издавать Богослужебную литературу. Он «окормлял греческие, арабские, болгарские и румынские православные приходы, придав им особый статус. Способствовал появлению приходов западного обряда. Рукоположил испанского православного священника для Мадридской миссии».

«В Париже, где цены за аренду превышали возможности прихода, помещением для храма послужил обычный гараж. «Церковь в гараже» стала любимым приходом для русских, приезжавших на службы со всех концов города и из пригородов. Особым покровительством владыки пользовался и перебравшийся к тому времени во Францию Леснинский монастырь.

Для своих духовных воспитанников владыка оставался тем же, кем был прежде - другом, молитвенником, к которому можно было обратиться за помощью в любой день и час. Поражала его доступность, совершенная непритязательность и забвение себя ради других. В Европе архиепископа Иоанна признавали человеком святой жизни, так что и католические священники обращались к нему с просьбой помолиться за больных».

В Европе стараниями Владыки Иоанна было восстановлено почитание местных святых периода неразделенной Церкви. Причем, он собрал сведения не только об общепочитаемых, но и о местночтимых святых, составил их перечень, отыскал изображения и с этим обратился в Синод. Его инициатива была поддержана и в календаре православной Церкви появились новые древние святые.

Он принимал очень активное участие в канонизации Царя-мученика и отца Иоанна Кронштадтского, по примеру которого он служил ежедневно Литургию.

Последним назначением Владыки Иоанна была кафедра в Сан-Франциско, где находился самый крупный приход Русской Зарубежной Церкви. В общине возникли серьезные разногласия по поводу строительства собора, и, по просьбе шанхайских чад Владыки Иоанна, его перевели сюда.

Он появился там на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы 21 ноября (4 декабря) 1962 года.

Владыке удалось примирить враждовавшие стороны и достроить собор, но по этому пути он взошел на Голгофу. Его обвинили в финансовых махинациях и втянули в судебное разбирательство. Он был оправдан, но очень мучительно переживал позор и клевету, тем более, что исходило все это от коллег-священнослужителей.

Он никого не осуждал и страдал молча.

Владыка Иоанн ратовал не только за теоретическую чистоту Православия, но и за практическую.

Однажды «вечером накануне 19 октября (2 ноября) 1964 года, когда Русская Зарубежная Церковь праздновала торжественную канонизацию отца Иоанна Кронштадтского, которого Владыка глубоко почитал (даже принимал активное участие в составлении ему службы и акафиста), группа русских решила организовать в эту ночь (пришедшуюся к тому же на канун воскресенья) хэллоуинский бал, и в соборе Сан-Франциско во время первого всенощного бдения, посвященного святому Иоанну Кронштадтскому, весьма многие, к великой печали Владыки, отсутствовали. После службы Владыка пошел туда, где все еще продолжался бал. Он взошел по ступенькам и вошел в зал - к полному изумлению участников. Музыка прекратилась, и Владыка в полном молчании пристально посмотрел на онемевших людей и стал неспешно обходить зал с посохом в руке. Он не произнес ни слова, да в том и не было нужды: один взгляд Владыки уязвил совесть каждого, вызвав всеобщее оцепенение. Владыка ушел в молчании, а на следующий день он метал громы святого негодования и ревностно призывал всех к благоговейной христианской жизни».

Конечно, многие не понимали его юродства, детской непосредственности поведения, того, что служение беднейшей части своей паствы он ставил превыше всего, и эти люди испортили Владыке много крови. Он без колебаний признавал собственную неправоту и часто поражал знавших его людей совершенно нестандартными решениями, в которых, однако же, угадывалась воля Божья.

«Когда митрополит Анастасий в 1964 году объявил о своем уходе на покой, архиепископ Иоанн стал основным кандидатом в его преемники на место митрополита и Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви. При повторном голосовании он остался одним из двух кандидатов при разнице между ними в один голос. Чтобы разрешить это ровное распределение, владыка пригласил к себе самого младшего из иерархов, епископа Филарета, и уговорил этого неожиданного кандидата ответственно и благоговейно принять на себя столь высокое служение. На следующий день он снял свою кандидатуру и рекомендовал избрать епископа Филарета, коего епископы и выбрали единогласно, усмотрев в этом внезапном повороте событий действие благодати Святого Духа.

Такого высокого авторитета среда иерархов Русской Забежной Церкви Владыка достиг незадолго до конца своей земной жизни. И этот авторитет основывался не на каких-то внешних достоинствах, ибо Владыка был тщедушен, согбен, не обладал ни честолюбием, ни хитростью, не имел даже ясного выговора. Основывался он исключительно на тех внутренних духовных достоинствах, благодаря которым он стал одним из великих православных иерархов этого столетия и воистину святым человеком. В нем воссияла праведность».

Он был прозорливец и чудотворец, но свои духовные дары прикрывал очень непосредственным, очень добрым, почти детским юродством. Господь открыл ему время и место его блаженной кончины, о чем свидетельствуют несколько близких ему людей. Скончался он 2 июля 1966 года во время молитвы "в своей комнате в приходском здании, стоящем рядом с храмом, без предварительных признаков какой-либо болезни или скорби. Слышали, как он упал, и, когда подбежавшие на помощь посадили его на стул, упокоился мирно и, видимо, безболезненно пред образом чудотворной Курской иконы Знамения».

Пока решался вопрос о месте захоронения, тело Владыки в жару 6 дней лежало непогребенным без малейших признаков тления и разложения, не было никакого неприятного запаха. Руки его, по свидетельству очевидцев, были мягкими. Владыка был похоронен в крипте построенного им собора.

После кончины Владыки на его могиле стали происходить чудеса.

Нетленные мощи блаженного Иоанна Максимовича были изучены комиссией по канонизации, которая нашла, что они похожи на мощи Киево-Печерской Лавры и православного Востока. 2 июля 1994 года Русской православной Церковью Заграницей Владыка Иоанн Максимович был торжественно причислен к лику святых. В 2008 году он был прославлен у себя на Родине.

Радуйся, ратаю новых сел,

Радуйся, насадителю словесных прозябений,

Радуйся, трудниче плавых нив,

Радуйся, вертоградарю словеснаго рая,

Радуйся, святителю Иоанне, уединенный делателю жатвы Господни!

Использованная литература:

1. Иеромонах Серафим (Роуз), игумен Герман (Подмошенский). «Блаженный Иоанн Чудотворец».

2. Архиепископ Иоа́нн Максимо́вич - Википедия

3. «Святой аскет вселенского значения» Сайт Русской Православной Церкви святых Новомучеников и исповедников Российских в Бруклине