Преподобный Антоний Великий считается основателем монашеской жизни в Египте. Монахи были и до него, но именно с преподобного Антония начинается принципиально новый этап в жизни иночества - пустынножительство.
Существуют две известные и дополняющие друг друга версии жития преподобного Антония. Одна принадлежит святителю Афанасию Великому, вторая - блаженному Иерониму Стридонскому (с рассказом о прп. Павле Фивейском и прп. Павле Препростом). Можно также упомянуть немногочисленный патериковый материал.
Мы не будем оспаривать подлинность жития святителя Афанасия и, прежде всего, обратимся к его версии. Житие пера святителя Афанасия создано для «иноков, пребывающих в чужих странах... пусть узнают, какова должна быть жизнь иноческая».
Святитель Афанасий описывает преподобного, основываясь на многократных личных впечатлениях. Он не только встречался со святым, но и какое-то время был его учеником.
Переподобный Антоний по происхождению копт. Родился в царствование императора Декия в 251 году в христианской семье, довольно зажиточной. Его земельное наследство составляло 300 ауров, то есть около 80 гектаров.
Святитель Афанасий подчеркивает несколько моментов, связанных с детством и отрочеством преподобного: 1) уединенная жизнь отрока, ориентированная только на семью и церковь, 2) отсутствие интереса к светским знаниям: «не захотел учиться грамоте», 3) умеренность - довольствовался тем, что было и ничего больше не требовал».
Через 6 месяцев после смерти родителей (ему было 18 или 20 лет) Господь призвал юношу к подвигу духовному. В это время он очень серьезно размышлял об изменении жизни, и услышанные в храме евангельские слова упали на эту почву. Юный Антоний решил, что именно к нему обращены слова Спасителя: «Если хочешь быть совершенным, иди продай имение твое и раздай нищим и следуй за Мной и будешь иметь сокровище на небесах» (Мф 19:21). В отличие от евангельского юноши, Антоний так и поступил.
Младшую сестру, которая была на его попечении, он отдает на воспитание «известным ему и верным девственницам».
В то время монашество в Египте еще не было так распространено, как это произошло спустя столетие. «Инок вовсе не знал великой пустыни, - пишет святитель Афанасий, - всякий же из намеревавшихся внимать себе, подвизался, уединившись невдалеке от своего селения».
«Внимать себе» - так преподобный Антоний впоследствии охарактеризует внутреннее содержание иноческого труда. Примечательно то, что юный Антоний находился тогда в состоянии духовного поиска. Вначале он подвизался возле некоего старца, затем, «как мудрая пчела», стремился ко всякому подвижнику, известному своей добродетелью. Он учился у всех, в чем-либо духовном преуспевших, пытаясь воплотить приобретенный другими опыт в собственном аскетическом подвиге. Молился Антоний, вероятно, вспоминая тексты из Священного Писания и то, что он слышал во время Богослужения. Дело в том, что древние подвижники чтение Библии предпочитали всем прочим молитвам, и многие из них, как и святой Антоний, знали большие фрагменты Писания, а то и весь свод текстов наизусть. Исключить то, что подвижник также использовал молитвы, которые слышал в церкви, тоже нельзя, однако Писанию (прежде всего псалмам) придавалось первостепенное значение.
Одним из первых больших искушений, которым подвергся молодой Антоний в начале своего иноческого пути, была сильнейшая мысленная брань. Это на тот момент для Антония - страшная борьба с блудными духами, в конце которой бес предстал перед ним и признал себя побежденным. Как пишет Афанасий Великий, это явилось в преподобном Антонии действием силы Спасителя. Не желая расслабляться, чтобы не быть застигнутым врасплох демонами, инок ужесточает подвиги - сокращает сон и еду. В этот период к нему приходит понимание, что «не временем должно измерять путь добродетели и подвижническую ради нее жизнь», «но желанием и произволением». Духовным образцом для него было житие Ильи пророка. Подражая этому святому подвижнику, Антоний Великий удаляется от людей и запирается в гробнице. Здесь бесы истязают и избивают его физически, но даже будучи весь изранен, преподобный не оставлял молитвы. Духи злобы колеблют землю и стены, создают жуткий шум, являются в образе множества зверей, впадают в ярость. Физические страдания отшельника доходят до предела, но духовная интуиция подсказывает: «Ежели есть у вас хоть сколько-нибудь силы, то достаточно было прийти и одному из вас. Но поелику Господь отнял у вас силу, то пытаетесь устрашить множеством». После этого последовало Богоявление в виде луча света, и демонические наваждения исчезли. Измученный монах испытывает чувство облегчения от страданий, но вопиет ко Господу: «Где был Ты? Почему сразу не явился прекратить мои мучения?» «Здесь пребывал Я, Антоний, - ответил Господь, - но ждал, желая видеть твое ратоборство; и поелику устоял ты и не был побежден, то всегда буду твоим помощником и сделаю именитым тебя всюду». Последние слова напоминают благословение, полученное от Господа праведным Авраамом.
После многочисленных искушений подвижник почувствовал в своем теле больше силы, чем имел прежде. Ему было тридцать пять лет, что по земным меркам считается половиной жизни, и ревность его увеличилась в соответствии с обретенной благодатью. Эта же самая благодать вскоре уводит инока в пустыню - в горы. Там он находит огражденное недоступное место (развалины римской пограничной крепости), где подвизается, никуда не выходя и никого не видя. Благодать его уже была такова, что, как только он вошел в крепость, находящиеся там ядовитые пресмыкающиеся тотчас же уползли. Два раза в год преподобному Антонию приносили хлеб в течение всех двадцати лет уединенного подвига. Был ли это обычный хлеб, или вместе с ним подвижнику доставляли и Святые Дары, неизвестно, но последнее не кажется нам нереальным, поскольку евхаристическая жизнь в Египте была интенсивной, и христиане не мыслили себя без Евхаристии, то есть без общения с живым Господом. Данный период жизни преподобного интересен тем, что, не снижая напряженности духовного труда, он практически перестал уставать физически. Святитель Афанасий объясняет это явление учащением горних видений и немощью врагов. Спустя два десятилетия знакомые святого Антония по собственной инициативе разломали ворота крепости, где он подвизался, и увидели, как отмечает Афанасий Великий, что «тело его сохранило прежний вид, не утучнело от недостатка движения, не иссохло от постов и борьбы с демонами. В его душе была прежняя чистота, ни скорбью не был он подавлен, не пришел в восхищение от удовольствия (от встречи с друзьями), не предался ни смеху, ни грусти, не смутился, увидев толпу людей, не обрадовался, когда все стали его приветствовать, но он пребывал равнодушным (слово «исопсюхэ» здесь переведено как «равнодушие», но обозначает оно не безразличие, а спокойное, ровное состояние души), потому что управлял им разум, и ничто не могло вывести его из обыкновенного естественного состояния». Итогом подвига преподобного стало бесстрастие, и именно это святитель Афанасий расценивает как естественное состояние человека.
Затем для Антония Великого наступает время учительства, ознаменованное бесчисленными чудесами и глубоким даром рассуждения. Многих своих собеседников он побудил к иноческой жизни, пустыню стали населять отшельники-анахореты. Вскоре, по силе его удивительного слова, возникают многочисленные монастыри и во всех их он, как отец, делается руководителем. Таким образом, преподобный Антоний продолжает и обновляет традицию старчества, существовавшую до него. Но, вероятно, в меньших масштабах и несколько иной духовной направленности. Святой Антоний перерождает пустыню, превращая ее в цветущий и прохладный оазис Духа.
Сам подвижник не воспринимал себя учащим, да и не был таковым: «К научению достаточно Писаний, однако же нам прилично утешать друг друга верою и умащать словом». Поэтому великий старец утешает сподвижников и умащает души учеников, как тела атлетов для борьбы, даруя благодатную силу словом и духом, а не воспитанием или сообщением каких-либо специфических приемов и навыков. Он делится опытом, но все же скорее с целью вдохновения слушателей, чем для наставления. «К страждущим он был сострадателен, - пишет святитель Афанасий, - и молился вместе с ними». Впоследствии поучения Антония Великого стали азбукой духовного опыта, катехизисом монашеской жизни. Будучи человеком необычайно ревностным, преподобный Антоний претерпевал великое множество искушений. Совершенно очевидно, что первые пятнадцать лет подвижнической жизни, до удаления в пустыню, явились почти непрерывными мучениями, создаваемыми падшими духами. Поэтому Святой чаще всего говорит страждущим братьям о кознях вражеских, понимая, что, кроме утешения и молитвы, подвижнику на данном этапе почти ничего не нужно от старца.
О монахах антониевых Афанасий Великий сообщает, что они «имели между собою взаимную любовь и согласие. Подлинно представлялась там как бы особая некая область благочестия и правды». Следует отметить, что «монахи занимались рукоделием для подаяния милости». Сам преподобный от юности результаты своих трудов употреблял не только на хлеб насущный, но и для помощи нуждающимся.
Мы видим, что ученики антониевой школы удалялись от греха и нечестия, однако же и молитвой, и реальным материальным содействием были тесно соединены с миром, страждущим и ищущим Господа.
Дважды великий пустынник сознательно оставлял уединение. В Максиминово гонение (имеется в виду преследование египетских христиан Максимилианом Дазой, соправителем Диоклетиана) авва Антоний пришел в Александрию, чтобы прислуживать томящимся в тюрьмах узникам-исповедникам и, в конце концов, пострадать самому: подвиг мученический он ставил выше отшельнического. Но благодать, вывевшая его из пустыни в городскую толчею, оградила своего избранника такой силой, что воины кесаря побоялись взять его, хотя он и старался быть у всех на виду. Вторично преподобный появился в этом городе два десятилетия спустя по просьбе епископов и всей братии, чтобы опровергнуть распущенный арианами слух, будто «и Антоний одинаковых с ними мыслей». Он же, не развращенный праздной игрой философствующего интеллекта, сущность арианства выразил просто: «Арианство есть последняя ересь и предтеча антихриста, они ничем не отличаются от язычников, служа твари паче сотворенного Бога». Господь открыл ему, что «даже и вся тварь негодует на них». Однажды святому Антонию было видение, о котором он рассказал епископу Серапиону: «Видел я трапезу храма Господня и кругом нее отовсюду стоящих мулов, которые бьют ее ногами». «И через два года, - подтверждает епископ, - открылось у нас нашествие ариан, когда язычники принуждаемы были оставлять свои работы и идти в собрание еретиков, где делали на святых трапезах, что хотели». Преподобный Антоний понимал, что арианство, как всякое бесовское наваждение, начавшись с абстрактного философского спора, закончится осквернением святыни. Перед смертью он завещал ученикам не иметь никакого общения с арианами. Таким образом, мы видим, что борьбу с ересью Антоний Великий ставил на одну планку с мученическим подвигом.
После Максиминова гонения Антоний Великий опять уединился «в своем монастыре, где ежедневно был мучеником совести своей». Это замечание святителя Афанасия интересно тем, что приоткрывает нам такую важную черту внутреннего облика великого пустынника, как постоянное ощущение своего несовершенства, недостаточности подвига - то, что святые отцы называют самоукорением. Духовный труд преподобного Антония в это время был весьма велик: помимо непрестанного поста, молитвы и рукоделия он старался создать себе всякого рода неудобства, которые удручали бы его бренную оболочку. Он не мыл даже ног, носил власяницу, почти не спал.
В уединении монаха часто беспокоили посетители, которых он не мог оставить без внимания и, боясь стать тщеславным, решил уйти туда, где его никто не знал. Господь указал ему внутреннюю, более дальнюю от поселений людей, пустыню. В это время святой Антоний уже не имел страха перед бесами, но они продолжали нападать на него и даже подстрекали диких зверей (гиен) уничтожить отшельника. Старец же сказал им слова, подобные которым в аналогичной ситуации затем произнесут преподобный Савва Освященный и многие другие подвижники: «Если имеете власть надо мною, то я готов быть попран вами. А если посланы вы демонами, удалитесь, потому что я раб Христов». После этого звери уходили...
Удивительный факт: во время пребывания в удаленной пустыне общественное служение Антония Великого вышло за пределы окормления стремящихся к безмолвию и распространилось практически на все государство. «Как врач, дарован он Богом Египту», - пишет святитель Афанасий. Также он отмечает, что преподобный был «весьма разумен, и, что поразительно, не учась грамоте, отличался тонкостью и проницательностью ума. Не грубый имел нрав, как возросший и состарившийся на горе, а, напротив, был приятен и обходителен». Если первоначально к святому авве приходили только жаждущие постнической жизни, то позднее круг его собеседников безмерно расширился. Его охотно слушали и люди, искушенные в светской премудрости и утонченные изысканным воспитанием, и самые безыскусные простецы. Слово антониево оплодотворяло семенами Духа христианский и языческий миры Египта и даже окрестных стран. Ему писали святой Константин Великий и его сыновья, которым подвижник отвечал в такой же простой манере, как и инокам своего монастыря. Святитель Афанасий свидетельствует: «Антоний скорбел, что многие беспокоят и принуждают его оставить гору». Доходило до того, что судьи просили его спуститься и даже посылали к нему подсудимых в сопровождении конвоя с целью получения благого совета в трудном деле, либо просто хотели взглянуть на подвижника. Он, конечно же, сходил вниз, но печалился, потому что, «как рыбы, оставаясь долго на сухой земле, умирают, так и монахи, задерживаясь с (светскими людьми) и проводя время в (их) обществе, расслабевают». В то же время авва Афанасий отмечает, что «за обиженных святой Антоний предстательствовал с такою силою, что можно было подумать, будто терпит обиду он сам, а не другой кто. Он был терпеливого нрава и имел смиренномудрое сердце. При всей духовной высоте своей чрезвычайно уважал церковное правило и всякому церковнослужителю готов отдавать пред собою предпочтение».
Преподобный Антоний был не только великим учителем, но и учеником, получая вразумление от духовных бесед с людьми, которые, казалось бы, были духовно значительно меньше его. Сознавался, что и сам извлекает пользу из общения с другими, «если кто скажет что-либо полезное». Он обладал даром воспринимать невероятную многогранность отражения образа Божия в человеке, личностную неповторимость человеческой духовности. Святителю Афанасию его великий учитель запомнился безмятежным, радостным, спокойным, никогда не омраченным возмущением.
Многим святым подвижникам, когда им казалось, что они уже дошли до последнего предела подвига, Господь открывал духовную перспективу. Для Антония Великого таким откровением была встреча с преподобным Павлом Фивейским, в котором он увидел человека, значительно превосходящего его в духовной жизни. И, конечно, тотчас же пожелал стать его учеником. Но Богу было важно просто показать, к чему следует стремиться. Поэтому общение их было очень коротким, и, похоронив святого Павла, преподобный Антоний, видимо, вступил на стезю еще более высокого подвига.
В 356 году, 105 лет от роду, Антоний Великий почувствовал приближающуюся кончину, тщательно готовился к ней и отошел ко Господу в радости. Святитель Афанасий подчеркивает, что, хотя великий подвижник-аскет и поболел перед смертью, долгие годы его тело оставалось совершенно здоровым. Перед самым концом святой пустынник завещал своим ученикам скрыть его тело, чтобы оно не стало предметом идолопоклонничества.
