Недавно мне подарили замечательную книгу Дмитрия Линчевского «Рассказы о чеченской войне». Прочитала её залпом, а потом с удовольствием перечитывала, наслаждаясь прекрасной русской прозой и живым дыханием правды, присущей рассказам очевидцев. А сибиряк Дмитрий Линчевский, в прошлом подполковник спецназа МВД, действительно очевидец кавказских событий, и не раз бывал в горячих точках в Чечне, в Ингушетии, в Дагестане, в Осетии. Правда, сам Линчевский утверждает: «Горячих точек по-настоящему нет, потому что они потом расползаются и впитываются в нашу жизнь». Словом, эта книга не только о войне, но о людях или о том идеале святости, когда «нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя». Прочитайте эту книгу, если найдете.
Нина Павлова, член Союза писателей России
***
-Кто пойдёт? - спросил командир, нахмурив светлые кустистые брови.
Три десятка чумазых парней в грязных, пропитанных дымом камуфляжах молча опустили головы. Играть в прятки со смертью никому не хотелось. А предстояло именно это.
Только что отряд жестоко потрепали: двое убитых, четверо раненых, трое контуженых. Многих удалось вытащить во время отхода, но двое оставались ещё там, на площади - ноздреватой от воронок, чадящей, словно разваленное костровище, насквозь простреливаемой боевиками. Отряд укрылся за разрушенным домом и заряжал опустевшие магазины. Своих надо было, кровь из носу, забирать.
-Кто пойдёт? - переспросил командир, встряхнув линялую, ободранную «разгрузку».
Антон стоял у обглоданной пулями стены и смотрел на изуродованную площадь.
Угнетающее было зрелище, страшное.
Поваленные фонарные столбы, горящие машины, вздыбленный асфальт, гильзы, каски, лужи крови и раненые... свои раненые. Они лежали метрах в восьмидесяти от дома, прямо перед зубастой воронкой - живые ли?
Антон представил себя на месте ребят - одиноких, брошенных, истекающих кровью, ждущих, когда раскачаются добровольцы.
-Пойдёшь? - обратился к нему командир.
-Пойду... Авось добегу.
-Лады. Кто ещё?
Добровольцев по-прежнему не нашлось. Парни опустили головы, не двигаясь с места.
Умирать по собственной воле никто не хотел. Одно дело - в бою, там некуда деваться, и совершенно другое - сейчас. Исполнять роль мишени на открытой площади желающих не было.
Посмотрев на часы, на предзакатное, напоминающее серую надгробную плиту небо, командир тяжело вздохнул и назначил ещё троих в приказном порядке.
-Фомин. Морозов. Климов,- сказал он, тыча пальцем в каждого.- Ждать некогда, готовьтесь.
Короткий январский день, грязный и бесснежный, как все зимние дни на юге, быстро клонился ко сну. Ночи здесь глухи и безглазы: ни звёздочки, ни огонька, ни звука. Воевать в потёмках в незнакомом городе - безумство: посеешь больше, чем пожнёшь. Поэтому на всё про всё оставалось полчаса, не больше. Именно из этого исходил командир, объяснив бойцам условия задачи.
После короткого инструктажа группа прикрытия разбилась по секторам и открыла на левом фланге отвлекающий огонь. «Духи» немедленно огрызнулись.
Завязалась плотная перестрелка.
Грохот заполнил пустынные улицы.
Команда смертников выскочила на площадь с правого фланга.
Антон бежал первым...
Пули чвякали в стороне, трассера летели мимо. Это прикрытие оттягивало огонь на себя. Пока всё шло как надо. Появлялась надежда на возвращение. Но радоваться было рано. Всё только начиналось.
Через пару секунд «духи» заметили манёвр, и свинец зазвенел под ногами. Стало страшно. «Только бы сразу насмерть,- подумал Антон, сильнее пригибаясь,- лишь бы без мучений».
Из-за спины жахнул подствольник.
С вражеской стороны ответил РПГ.
Взрывы заглушили автоматный треск, как бой литавр балалайки.
В воздухе повис запах пороха. Кислая горечь царапнула язык.
На левом фланге хлестнула плётка-СВД. В бой включились снайперы (чужие) - это плохо, очень плохо.
Напротив басовито рыкнул крупнокалиберный пулемёт - ещё хуже, совсем никудышно.
Слева с грохотом взметнулся фонтан щебня. Посыпался каменный дождь.
Над ухом просвистела пуля. Повезло. Мимо.
Справа сдвоено рвануло. По каске чиркнули осколки. Похоже, близился конец. Это уже звонили из небесной канцелярии - там, видно, ждали.
Но группа прикрытия усиленно оттягивала огонь на себя, и «духи» не могли стрелять прицельно.
Проскочив добрую половину пути, Антон вдруг получил короткую подсечку: левая нога дёрнулась в сторону и вскользь запнулась о правую. «Что за чёрт?! - подумал он, едва не растянувшись на асфальте.- На пятки наступать как будто некому, парни бегут на приличном расстоянии. Тогда кто?»
Причина случившегося обнаружилась тут же, буквально на следующем шаге. Как только нога снова коснулась асфальта, почувствовалась странная неловкость - появилась хромота, хотя ничего вроде бы не болело. Через секунду стало ясно, в чём проблема. Оказывается, «духовская» пуля срезала каблук с ботинка. Чуть-чуть бы выше - и прощай, стопа, а без неё...
И вернулось состояние, близкое к панике. Захотелось броситься назад. В такие минуты, когда от тебя мало что зависит, когда смерть подбирается вплотную, когда толкается и дёргает за одежду, ты начинаешь верить в Бога, даже если был матёрым атеистом.
-Спаси и сохрани! - запричитал Антон, согнувшись сильнее прежнего.?- Спаси и сохрани, Господи!..
Бежать без каблука, хромая и спотыкаясь, было трудно, но скорости это не убавило, расстояние до цели быстро сокращалось. -Зажатые -адреналином лёгкие работали плохо. -Воздуха катастрофически не хватало. Но оставалось проскочить каких-нибудь десять метров... ещё пять... ещё два... один. Вот и всё. Живой. На месте...
Антон упал на землю перед раненым.
Парень был без сознания, кровавое пятно алело в нижней части бушлата и обрамляло вылезшие из развороченного живота кишки. Белые, с разводами жёлтой слизи, они тускло поблёскивали в дыму и конвульсивно вздрагивали... От приступа тошноты у Антона закружилась голова. Он резко отвернулся, ожидая помощников.
А ждать было некого...
Бойцы, низко пригибаясь, со всех ног мчались в обратную сторону. Сдали, видимо, нервы, лопнули - немудрено под таким огнём. Он и сам чувствовал себя самоубийцей, выпрыгнувшим из окна и летевшим в ожидании страшного удара о землю. Ему очень хотелось убежать вслед за ребятами, но...
Но они сделали это раньше. И теперь он был сильнее их: он перешагнул ту черту, которая отделяет обычного человека от героя, и уходить отсюда, даже зная, что можно в любой миг погибнуть, не собирался.
Привстав на колено и хлебнув вязкого от гари воздуха, он что есть мочи заорал:
-Назад! Сюда! Ко мне!
Никто из убегавших и ухом не повёл.
-Назад! - закричал он во всю глотку.- Вернитесь!
Бойцы продолжали улепётывать, не реагируя на призывы. Ещё две-три секунды - и кричать будет бессмысленно: не услышат.
Он вскинул автомат и дал длинную очередь в воздух.
-Назад, гады! Убью!
Никакой реакции. Беглецы по-прежнему набирали скорость, и казалось, что остановить их сможет только пуля (не стрелять же, в самом деле!).
И тут последний боец, словно очнувшись, заметно сбавил ход и робко оглянулся.
Антон с надеждой замахал руками:
-Иди сюда, не бойся! Я ведь жив!
Парень немного помедлил, наскоро перекрестился и, пригибаясь, бросился к нему. Это был Морозов.
Теперь не подкачала бы удача...
Удача не подвела.
Танкисты, отходившие на ночь с передовых позиций, завернули на звуки боя и с ходу жахнули по вражеской высотке. Наступило -короткое затишье. Пока «духи» собирались с ответом, бойцы благополучно вынесли раненых и, не теряя времени, умчались восвояси...
Прибыв на базу, Антон сразу ввалился в свою комнату - отряд размещался в здании заводской конторы - и, не снимая одежды, рухнул на топчан. Тяжёлые веки тотчас сомкнулись, перед глазами замелькали кадры недавних событий. Взрывы, пули, кровь, убитые - уже не первые в отряде,?- отступление, вызов добровольцев. И шаг вперёд, конечно... Здесь он представил, как уважительно, должно быть, смотрели на него ребята, особенно там, на площади, когда он остался один, но не убежал вслед за другими, выдюжил. Погибших и раненых было безумно жаль, но ему казалось, что он выполнил свой долг перед ними: не спрятался, не сдрейфил, в отличие от некоторых. Интересно, как Фомин и Климов чувствуют себя после боя? Мучаются, переживают? Скорее всего, да. Сейчас, наверное, будут просить прощения, каяться, заглаживать вину... От этой мысли он ощутил неловкость. В нём вдруг проснулась снисходительность к слабому, хотя со своим низким росточком и худенькими плечами он чувствовал себя на фоне этих крепких парней мальчишкой.
Тем временем рядом что-то грохнуло.
Он вздрогнул и открыл глаза.
Оказывается, двое бойцов, живущих с ним в комнате, уронили на пол кастрюлю с водой, которая грелась на раскалённой докрасна «буржуйке». Видимо, здорово обжёгшись, они дружно бросились к дверям, где столкнулись с Фоминым и Климовым, как раз заходившими в комнату. Последние, выпустив ошпаренных на улицу, нерешительно потоптались на месте, сипло прокашлялись и с тяжким вздохом сели на топчан.
-Мы хотели с тобой поговорить,- сказал Фомин, на щеке которого алела глубокая,- похоже, от осколка,- царапина.
-Ладно, мужики, не стоит,- поднял голову Антон.- Я всё понимаю, бывает.
Климов пропустил эти слова мимо ушей.
-Слушай,- буркнул он, поглаживая забинтованный палец (который, видимо, задело пулей).- Не говори командиру, что мы удрали. Скажи, типа, оттянулись для прикрытия.
Антон захлопал глазами. Вот так извинения! Вот так муки совести! Далеко пойдут ребята. Молодцы.
-А как я объясню, что стал стрелять вдогонку? - спросил он, хмурясь и краснея.
-Кто там что видел? - отмахнулся Фомин.- Все сами с «духами» бодались. Не до того им было.
-А как Морозов?
-Мы с ним уже поговорили,?- с готовностью доложил Климов.?- Он не против... если ты как бы не против.
Антон был потрясён. Ему вдруг подумалось, что, не вернись он с площади, этим парням было бы сейчас гораздо легче. Они могли бы сказать: «Мы остались живы, потому что не полезли на рожон. А этот выскочка... В общем, Царство ему Небесное». Теперь же вышло, что у них проблемы. Герой вернулся, и надо как-то выкручиваться, искать оправдания. Ну, с этим, положим, понятно. Неясно другое: почему они плевали на очевидцев своего позора, но не хотели выглядеть кисло перед командиром? Что за странная избирательность? Или причина в том, что от последнего зависят награды и звания?.. Впрочем, копаться в чужих душах сейчас не было ни сил, ни желания. Будет день - будет пища. А пока отбой на базе.
-Я вас не понимаю,- сказал Антон и повернулся на бок.- Валите лучше спать, герои. Война-то ведь ещё не кончилась. Может, завтра вас спасать придётся... Кто пойдёт?
***
Книга Д. Линчевского «Рассказы о чеченской войне» - боевая проза. Его герои - люди, оказавшиеся в «пограничной» ситуации - между жизнью и смертью, чувством стыда и бесстыдством, душевной щедростью и малодушием. Автор погружает читателя в тот круговорот событий, где все человеческие отношения головокружительно вращаются вокруг жизни, а цена этой жизни настолько мала и в то же время так неизмеримо высока, что, неровен час, закружишься и запутаешься в этом вращении. Но автор, не навязывая своего мнения, подсказывает нам, что жизнь бесценна: «В такие минуты, когда от тебя мало что зависит, а смерть подбирается вплотную, толкается и дёргает за одежду - ты начинаешь верить в Бога...».
Приобрести книгу можно в интернет-магазине православной книги «Сретенье»
.jpg.webp)
