«Услыши мя, Господи!..»

Господи, воззвах к Тебе, услыши мя! Воними гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе, услыши мя, Господи! 

Эти слова псалма выражают сокрушенный вопль молящегося сердца к Богу. А что такое молитва, наверное, все знают, хотя бы определение: это собеседование с Богом, которое бывает общим (в храме за богослужением) или частным (в келии, в комнате и т.д.). Но, конечно, никто не будет спорить, что алтарем для «фимиама молитвенного» является сердце человека, настроенное определенным образом для общения с Богом.

Сегодня мы живем в такое время, когда вещи, бывшие очевидными еще совсем недавно, нуждаются в аргументированной защите.

Например, совсем недавно в среде церковной бурно обсуждался вопрос: нужно ли нам переводить богослужебные тексты с церковнославянского на русский язык. Цели назывались при этом самые благие: чтобы молящимся «все было понятно». После бурных дискуссий и высказывания различных точек зрения вроде бы возобладал здравый смысл: церковнославянский язык оставлен нетронутым, ибо подмена его в церковной практике языком повседневного общения десакрализует богослужение, громадный свод текстов, составляющих фундамент церковного предания будет утерян, да и вообще, это невозможно, так как идет вопреки тысячелетней традиции нашей Церкви.

Понятен ли большинству наших прихожан церковнославянский язык? Вопрос риторический, поскольку никто им до определенного времени не задавался: еще в 90-е годы блудные дети, приходящие в Дом Отца, в Церковь Христову «из далекой страны», со смирением и любовью начинали постигать азы и богослужения, и церковных правил, и, конечно, языка церковного! Повторю: с любовью, бережно относясь к тому, от чего они по каким-то причинам были отторгнуты, но теперь, милостью Божией, вновь обретали, как некогда блудный сын свое первородство.

Сегодня мы сталкиваемся еще с одним - очень странным и очень навязчивым - явлением церковной жизни. С некоторых пор (вероятно, с конца 90-х годов прошлого века) в православных храмах стала устанавливаться акустическая электронная озвучка. Объясняли это тогда вполне благими причинами: дескать, восстанавливаемые и недавно восстановленные при помощи современных строительных материалов храмы не могут воспроизвести изначально предусмотренную в них акустику, что прихожане «ничего не слышат, а особенно те, кто стоит в конце храма», что голоса служащих стали слабые: где, мол, сейчас нам найти Розовых и Прокимновых, и т.д. Суть одна - все присутствующие в храме должны отчетливо слышать богослужение, а для этого необходима озвучка!

И вот, пошло по нарастающей... Сначала стали озвучивать лишь редкие торжественные богослужения (или какие-то мероприятия) на открытых площадках (у храмов, на соборных площадях), потом как-то незаметно на Патриарших службах голос Предстоятеля (тогда еще покойного Святейшего Патриарха Алексия II) стал незаметно усиливаться специальной аппаратурой, установленной поначалу в алтаре. Но все это были лишь первые ласточки новой «электронной звуковой революции». Сегодня ни одно Патриаршее богослужение на обходится без мощнейшей звукоусиливающей аппаратуры с гигантскими динамиками-рупорами, направленными в народ, а в храмах и монастырях, где еще недавно и помыслить не могли о таком нововведении, теперь устанавливается подобная аппаратура (в основном, не очень заметная для глаза, но весьма ощутимая для уха!) Да сегодня, пожалуй, и мода некая пришла в Церковь: если храм без озвучки, это уже вроде бы как «отсталый приход», который не идет «в ногу со временем».

Но мне, честное слово, непонятно, почему, зачем и как на самом деле постигла нас такая напасть. Храм нами, людьми мирскими (думаю, и многие не мирские люди меня в этом поддержат), говоря простым языком, всегда воспринимался как некая тихая пристань посреди бурного житейского моря, куда можно (и нужно!) просто придти и в молчании предстать пред Лицем Божиим: подумать о вечном, сосредоточиться, отдохнуть от суеты мира. Сегодня же это актуально, как никогда ранее, ибо мир постепенно превращается в сумасшедший дом. Постоянно и повсюду, вольно или невольно, сегодня все мы испытываем каждодневный сильнейший стресс. Он вызван и стремительным ритмом нашей жизни, и оглушающей рекламой, и навязчивыми СМИ, и нашими обязанностями по работе, и плохой экологией, да мало ли еще чем? Стресс стал синонимом нашей жизни. И где, как не в храме, сегодня можно хотя бы просто «придти в себя»? Невольно вспоминается случай, о котором рассказывал как-то в своих беседах приснопамятный митрополит Антоний Сурожский: он вспоминал о некоем старичке, которого несколько раз неизменно замечал сидящим в церкви. На вопрос владыки, почему он так часто видит его в храме, тот ответил: «Он смотрит на меня, а я - на Него. Мы просто молчим, и нам так хорошо вдвоем!»

Думаю, всем понятно, о чем тут речь. Храм - это Дом Божий, тихая пристань, Небо на земле, средоточие тишины и молитвы, а поэтому не может быть местом для современных технических инноваций.

Навязчивый и неестественный электронный звук из динамиков, даже, может быть, искусно подобранное звуковое поле, не особенно заметное поначалу, но постоянно сопровождающее богослужение, никогда не повторит живого человеческого голоса, теплого звучания хора, живой человеческой эмоции, а, наоборот, создаст в храме некую театральность, ощущение того, что ты присутствуешь в театре или в цирке. Да, порой становится лучше слышно читающего или возгласы из алтаря, порой даже отчетливость тех или иных голосов увеличивается, а хор слышно по всему объему, но все это происходит за счет полного разрушения подлинной молитвенной тишины, присущей только храму, а, главное, за счет уничтожения ощущения теплого, настоящего, своего, личного пространства, молитвенного богопредстояния.

И самое, на мой взгляд, определяющее в этом вопросе. Храм - это настоящее. Это Церковь, это подлинное, настоящее, православное вероучение. Это - настоящие иконы, настоящие свечи, настоящие, подлинные священники, настоящие облачения и настоящие Таинства. Человек приносит в храм настоящие, подлинные мысли и чувства, по-настоящему проживает в храме весь круг богослужебной жизни, испытывает настоящие чувства, подлинные молитвенные переживания. И служащие в храме приносят Богу и людям все настоящее, подлинное: жертвуют и свои человеческие силы, и время, которого так всем не хватает сегодня, и напряжение нервов, и, конечно, голос, которым прославляют Господа, возбуждают в молящихся горение молитвы, богопредстояния. Настоящий голос, а не усиленный и искаженный с помощью электроники. Истинные служители Божии никогда не прибегали к искусственным чувствам и эмоциям, к театральным приемам в богослужении, их сердца горели любовью к Богу и ближним, они возвещали истину каждым своим служением, их голоса, пусть даже у некоторых слабые от природы, возжигали огонь священной ревности по Богу в сердцах паствы и прихожан. И никогда никто и не думал «сделать громче» или «усилить» их вдохновенное слово. Оно одинаково отчетливо воспринималось всеми - как стоящими на церковной паперти, так и у царских врат.

Думаю, примеров приводить не стоит: каждый знает имена и Святителя Филарета Московского, и святого праведного Иоанна Кронштадтского, и святого праведного старца Алексия Мечева, и - совсем близкий к нам пример - Блаженнейший Католикос-Патриарх всея Грузии Илия II. Когда он совершал богослужение, например, в Успенском соборе Троице-Сергиевой Лавры (еще до того, как в соборе водворилась озвучка) его слабый и тихий голос в молитвенной тишине собора был слышен совершенно отчетливо в любом уголке этого огромного храма.

То же касалось и Богослужений, совершаемых Святителем Филаретом (Дроздовым) - в частности, и в огромном Храме Христа Спасителя. Слабый голос старца-Святителя вдохновенно звучал и во время благоговейно совершаемого богослужения, и во время произнесения им своих неподражаемых проповедей. «В начале было Слово», свидетельствует Священное Писание. Я совершенно уверен, что если есть настоящее слово, оно обязательно будет услышано, каким бы тихим голосом ни было произнесено. А если вместо слова сегодня в наших храмах подчас равнодушными и неподготовленными священнослужителями преподается некий суррогат, да еще неблагозвучно или невнятно (что наблюдается почти повсеместно, потому что нет сегодня живых примеров правильного, благоговейного совершения богослужения), то никакие технические «костыли» не помогут. Они только разрушат последний бастион святости и благоговения - сакральное, молитвенно-тихое пространство наших православных храмов. И вместо молитвенной тишины и благоговения богослужения мы получим (и получаем уже) театральное действо, в котором есть зрители (слушатели) и исполнители, актеры. Или же - что еще хуже - некий навязчивый митинг, по примеру бывших в советское время, отличающихся только содержанием: из динамиков гремят слова молитвы, громогласно усиленное пение вообще представляет некую какофонию, а смотреть со стороны как тому или иному очередному священнику угодливо передают микрофон для возгласа - вообще комично и неправдоподобно!

Но, увы, все это существует сегодня в нашей церковной жизни. Прилагаемые здесь фотографии - это фрагменты молебна, совершенного в Троице-Сергиевой Лавре в пятницу Светлой седмицы, на Живоносный источник. Молебен, издавна совершавшийся на соборной площади обители, сегодня приобрел вполне современные черты: на фоне памятника воинской славы и Троицкого собора водворился вполне продвинутый ди-джей с пультами и усилителями, позади собравшихся водружены на штативах мощные колонки, а в чаше источника, куда с незапамятных времен лилась вода, на штативах поставлены три микрофона для хора. Главный же, радиомикрофон передавался поочередно тому или иному священнослужителю, кому приходила очередь для возгласа.

Шумел в кронах деревьев легкий ветерок, радостно перекликались птицы, тихо переговаривались экскурсанты редких групп, гуляющих по Лавре, а на маленьком пространстве площади гремели колонки, искажая и хор, и голоса священников, и, главное, навязывая всю эту звуковую какофонию немногочисленным молящимся по обе стороны от духовенства. Сколько я себя помню, в течение многих и многих лет эта служба под открытым небом, собирала большое число молящихся, и все все всегда слышали: и хор пел молитвенно и слаженно, и голоса старцев-священников благоговейно настраивали на молитвенный лад, и никого не утомляло, никому ничего не навязывало это подлинное молебное пение Богу и Его Пречистой Матери.

Святые, ушедшие от нас годы... Святые воспоминания... Святые люди...

Говорят, что бороться с «ветряными мельницами» совершенно бесполезно: если уж такая тенденция возобладала, от этого теперь никак не уйти! Но я этому не верю: не может быть, чтобы в нашей Церкви не было множества здравомыслящих людей, которым дорога подлинная духовная красота и богатство истинного Православия, не теле- или радиомиссии, не показного шоу вместо богослужения, с оглядкой на слушателя или зрителя, а сокровенная жизнь церковная, преподающая верным подлинные ценности и подлинные сокровища духовные, подлинные Таинства, дающая возможность подлинного, настоящего общения с Богом и со своей душой, открывающая глубины само- и богопознания. Вспомним, что явился Господь Моисею не в громах и молниях, не в шуме и силе, а в «гласе хлада тонка». Этим «гласом» и было всегда у нас наше православное богослужение, так любимое нами с детства и безумно попираемое сегодня в угоду модным тенденциям СМИ. Заметим, что сегодня даже некоторые священники начинают подражать в своих проповедях, голосом и манерами, ведущим многочисленных ток-шоу. А как же мы можем судить о семинаристах, будущих пастырях нашей Церкви, которые видят такое безчиние и привыкают к нему с младых ногтей как к чему-то обыкновенному, общепринятому!

Не потому ли в стенах духовных школ сегодня более популярны рок-музыканты и киноактеры, чем подлинные носители духа и буквы Православия, живые свидетели ушедшей эпохи нашей церковной жизни? Они более понятны и более актуальны, их слова доходят до молодежи, а ценности их близки общепринятым ценностям - твое же занудство просто несовременно, скажут многие из прочитавших эту статью.

Но я твердо верю и уповаю, что Церковь, выстоявшая в годы гонений советских, выстоит и в наше время искушений модными тенденциями и показной лже-миссией! И вновь мы будем с благоговением внимать истинному, подлинному голосу ее верных служителей, а не пребывать в электронном мороке псевдо-духовности!