«Я прошел этот мир от креста до гурта...»

24 ноября в Самаре от сердечного приступа, в возрасте 63 лет, скончался замечательный русский поэт и прозаик, член Союза писателей России, лауреат им. Николая Островского, Михаил Анищенко. 

Его имя ставят в одном ряду с именами Сергея Есенина, Николая Рубцова, Юрия Кузнецова... Последний был его «крестным отцом» в литературе.

Михаил Анищенко был известен не только своими стихами, собранными в сборники «Оберег», «Поющая половица» и другие, но и как автор романов и биографического исследования о жизни Вильяма Шекспира «Открылась бездна звезд полна».

Михаил Всеволодович Анищенко родился в 1950 году в Куйбышеве. Работал фрезеровщиком, слесарем, сантехником, сторожем, журналистом. Окончил Литературный институт имени А.М. Горького. Первая книга стихов «Что за горами» вышла в 1979 году. Затем появились «Не ровен час» (1989), «Ласточкино поле» (1990), «Оберег» (2008) и другие. Печатал стихи в журнале «НС» (1999, №9; 2000, №5, 12). Лауреат Всесоюзной премии им.Николая Островского (1980), премия журнала «НС» (2000), по данным «Биографии.ру».

По мнению председателя правления Самарского областного отделения Союза писателей России Александра Громова, уход Михаила Анищенко из жизни - большая потеря для русской литературы, «масштаб которой мы еще не осознали».

Предлагаем читателям подборку стихов поэта.

* * *

Не напрасно дорога по свету металась,

Неразгаданной тайною душу маня...

Ни врагов, ни друзей на земле не осталось...

Ничего! никого! - кто бы вспомнил меня!

 

Я пытался хвататься за тень и за отзвук,

Я прошел этот мир от креста до гурта...

В беспросветных людей я входил, словно воздух,

И назад вырывался, как пар изо рта.

 

Переполненный зал... Приближенье развязки...

Запах клея, бумаги и хохот гвоздей...

Никого на земле! Только слепки и маски,

Только точные копии с мёртвых людей.

Только горькая суть рокового подлога

И безумная вера - от мира сего.

Подменили мне Русь, подменили мне Бога,

Подменили мне мать и меня самого.

 

Никого на земле... Лишь одни квартирьеры...

Только чуткая дрожь бесконечных сетей...

И глядят на меня из огня староверы,

Прижимая к груди нерождённых детей.

 

БАРЫНЯ
Боль запоздалая. Совесть невнятная.

Тьма над страною, но мысли темней.

Что же ты, Родина невероятная,

Переселяешься в область теней?

 

Не уходи, оставайся, пожалуйста,

Мёрзни на холоде, мокни в дожди,

Падай и ври, притворяйся и жалуйся,

Только, пожалуйста, не уходи.

 

Родина милая! В страхе и ярости

Дай разобраться во всём самому...

Или и я обречён по ментальности

Вечно топить собачонку Муму?

Плещется речка и в утреннем мареве

Прямо ко мне чей-то голос летит: 

«Надо убить не собаку, а барыню,

Ваня Тургенев поймёт и простит».

РОДИНЕ
Я ступаю по тонкому льду

Над твоею холодной водою.

Только чувствую: эту беду

Не утянешь на дно за собою.

 

Впереди - беспросветная ночь,

За спиною - полоска разлада.

Дорогая, хорошая! Прочь!

Ничего от тебя мне не надо!

 

Я прощаюсь с твоей красотой,

С незадачей твоей избяною...

Я не знаю, что стало с тобой,

Ты не знаешь, что будет со мною.

 

Не жалей, не зови, не кричи.

Никуда возвращаться не надо.

В тихом омуте стынут ключи

От небесного рая и ада.

 

Мне теперь что назад, что вперёд,

Спотыкаться, скользить и кружиться...

Но на веру твою, как на лёд,

Я уже не могу положиться.

 

Оглянусь: ты стоишь у плетня,

Ожидая, что всё-таки струшу...

И жалеешь, и любишь меня,

Как свою уходящую душу. 

 

ТРОИЦА 

 1.

Я разговор о Боге не веду,

Но, господа, скажите мне на милость:

От грешников, сгорающих в аду,

Кому из вас теплее становилось?

 

Я выйду вон, напьюсь и упаду,

Но я не Бог, и я не стану злее.

От грешников, сгорающих в аду,

Мне никогда не делалось теплее.

 

2.

Хотя б напоследок - у гроба,

Над вечным посевом костей,

Подняться на цыпочки, чтобы

Стать выше проклятых страстей.

 

Подняться туда, где и должно

Всю жизнь находиться душе.

Но это уже невозможно,

Почти невозможно уже.

 

3.

ПРОЩЕВАЙ

Прощевай, моя опушка,

Прощевай, тропа в бору!

Ухожу... Но, словно Пушкин,

Весь я тоже не умру.

Положил себя, как требу,

Я на камушек лесной...

Журавли летят по небу,

Словно ангелы, - за мной.

В час распада и распыла

Грешный мир нам не указ.

Не страшусь... Всё это было

И со мною много раз.

Поклонюсь Борису, Глебу...

И над Родиной святой

Буду гром возить по небу

На телеге золотой! 

ЧИЧИКОВ КУПИЛ

Родина - опасная, как бритва,

Мне грозит сумою и тюрьмой.

Кажется, спасения не видно,

Но чудесен промысел святой!

Зарастает рана ножевая,

Гильотина горло не берёт.

Тот, кто умер, снова оживает.

Тот, кто ожил, снова не умрёт.

Не подвластны мороку и зелью,

Сиротливо помня обо всём,

Мы, как снег, спускаемся на землю,

Как морозы, зреем и растём.

Пусть сменились облики и лица,

Подчиняясь беглым временам.

Мы приходим к тем, кто нас боится.

Мы их знаем всех по именам.

Мы идём меж пепла и окалин,

Как когда-то Разин на Москву.

Так коса ломается о камень,

Так алмаз проходит по стеклу.

Не спасут ни доллары, ни злато

Тех, кто мир насилия лепил.

Вот и всё, наперсники разврата.

Бог вас выдал. Чичиков купил.

 * * *

Опускай меня в землю, товарищ,

 Заноси над бессмертием лом.

 Словно искорка русских пожарищ

 Я лечу над сгоревшим селом.

 

 Вот и кончились думы о хлебе,

 О добре и немереном зле...

 Дым отечества сладок на небе,

 Но дышать не даёт на земле.