Дар Божий

Настоящим чудом Божиим стала 70 лет назад победа под Москвой над войсками фашистской Германии. Это доказывает в беседе с корреспондентом известный православный писатель Николай Блохин.

 - Николай Владимирович, на днях вышел в свет ваш роман «Рубеж», посвящённый битве под Москвой (Институт экономических стратегий. Москва. 2011). Настоятель Сретенского монастыря архимандрит Тихон (Шевкунов) назвал эту книгу «православной версией войны». Она коренным образом отличается от всего, что до сих пор писали про Великую Отечественную. Суть «версии» в том, что победу над германским фашизмом обеспечили не коммунистическая партия, не Сталин, не советское оружие, а Господь Бог, Пресвятая Богородица, православные святые по молитвам верующих людей. Это ваше видение войны многим может показаться фантастическим, но, насколько я понял, оно имеет даже больше подтверждений, чем традиционные версии. По большому счёту это документальная, а не художественная литература. Скажите, пожалуйста, почему вы не желаете фантазировать, пишете то, что было?

- Большая часть вранья про войну, которое лежит на книжных полках, была написана потому, что за него платят, другого не публикуют заказчики исторической лжи. А я давно уже пишу просто для себя, особо не надеясь, что это будет опубликовано при моей жизни. Пишу, потому что знаю правду, которую должен донести до потомков.

Конечно, я ужасный человек, но каждую строку пишу, помолившись и перекрестившись. Я набрал много достоверных фактов и знаю, что было именно так, готов драться за правду. И если мне говорят, например, что в 1941 году Сталин прекратил гонения на Церковь из-за политической конъюнктуры, чтобы компартия хорошо выглядела перед советским народом и международным сообществом, то я возражаю.

Главное, что в стране перестали закрывать храмы. Наоборот, их стали открывать столько, сколько попросят. А на освобождённой территории не закрывали храмы, открытые немцами. Если бы это была конъюнктура, то, отогнав врага от Москвы, стали бы снова гонения на верующих: мол, теперь вы нам не нужны, поиграли и хватит - даёшь новую «пятилетку безбожия»! Но храмы не закрывали всю войну и после неё.

К великому сожалению, Сталина и моему, до конца он не раскаялся. Не было такого грандиозного покаяния, которое соответствовало бы тому, что он наворотил. Бог ему судья. Но то, что перестали закрывать храмы и начали открывать по просьбам трудящихся, было огромным благом.

Вождя окружали жуткие мерзавцы. Они гнули свою линию, Сталин не мог везде контролировать выполнение своих приказов. И если где-нибудь во Владивостоке или Магадане опять стали закрывать храмы, то не по его вине.

Похоже, что Сталину уже не была нужна мировая революция, во имя которой он раньше жил, готов был экспортировать её в Европу и дальше. Потому что в конце 1941 года он вдруг увидал ясно, что Бог есть.

- Как, по-вашему, произошло это прозрение?

- Вот лишь несколько чудес Божиих, поразивших Иосифа Виссарионовича. Ранней осенью в Московском регионе были жуткие дожди. В результате две с половиной тысячи танков Гудериана и Гепнера застряли в непроходимой грязи. А поздней осенью неожиданно ударили страшные морозы. Мой отец, участвовавший в обороне Москвы, рассказывал, что своими глазами видел 19 ноября на ртутном термометре минус 52 градуса! Немцы, которых Гитлер послал на «блицкриг» без тёплой одежды, просто вмёрзли в землю. Почти все их танки не могли завестись.

8 декабря Тихвинская икона совершила облёт Москвы - а 9 декабря наши войска вошли в город Тихвин. Там произошло классическое чудо, подобное тому, что было в 1591 году, когда крымский хан Бора Газы Гирей подошёл к Москве и занял Воробьёвы горы. Тогда, по молитвам Царя Феодора Иоанновича к Пресвятой Богородице, татары увидали великое русское войско, которого на самом деле не было. Они испугались и бежали. А когда пленного взяли, спросили: «Вы чего драпали-то?». - «Как не драпать, когда на нас такое войско пёрло». - «Да его не было». - «Было». Было!

Нечто похожее произошло в Тихвине через 350 лет. Генералу Бушу, командующему 16-й армией, донесли, что на них «прут 200 русских танков»... А у стоявшей там 4-й армии, которой командовал генерал Мерецков, в то время не было ни одного танка.

Буш занял Тихвин, который стал ключевым плацдармом группы армий «Север». Это был крупнейший коммуникационный узел между Питером и Москвой. Наши войска не могли его взять. Но когда Буш услышал о наступлении «русской армады», он неожиданно дал приказ без боя покинуть Тихвин, чтобы потом обойти его с двух сторон и взять в «мешок».

Мерецков прямо обалдел, когда услышал, что немцы добровольно уходят из Тихвина. О том, что они бежали от «двухсот русских танков», рассказала одна местная женщина, которая встретила двух наших разведчиков в Тихвине. Она своими ушами слышала, как об этом кричали перепуганные фашисты. Когда её спросили, откуда знает немецкий язык, она ответила: «Родные мои, за несколько месяцев, пока вы драпали на Восток, мы здесь все узнали, что такое «цвай хундерт руссише панцир»».

Когда Бушу доложили, что русские заняли город и укрепляют оборону, до него вдруг дошло, что произошло. Он стал материть своих подчинённых - мол, любой ценой вернуть Тихвин. Но русские стояли насмерть, отбить город не удалось, и в «мешок» его взять - тоже. Этому весьма способствовало то, что морозы в Тихвине доходили до минус 45 градусов, к чему немцы явно не привыкли. Но это ещё была «теплынь».

19 ноября в Московском регионе, как я уже говорил, температура упала до минус 52. В результате у Гудериана под Тулой завелось всего 50 танков, а у Гепнера под Москвой - ещё меньше. 4-я танковая группа Гепнера ушла из-под Питера и была брошена на Москву. И, наверное, она бы захватила столицу, если бы не наступили небывалые морозы.

- Но советские историки внушали нам, что это коммунистическая партия вдохновила народ на героическую оборону Москвы.

- Сейчас этим историкам не нужно хвалить партию, и они начинают робко признавать, что морозы в ноябре действительно были небывалые. Но дело в том, что Сталину донесли и другое: все наши танки завелись!

Что станет с двигателем, если он простоял всю ночь на 50-градусном морозе? Утром его невозможно будет завести. А двигатели всех наших танков завелись - в отличие от немецких!

Может, наши двигатели работали всю ночь на холостом ходу? Не работали - горючки для этого не было. И то, что наутро все завелись, было настоящим чудом.

Подобных чудес в те дни было много. О них докладывали Сталину - и он прекрасно понял, Кто защищает Москву. Не зря учился в семинарии.

Сколько же танков было под Москвой у немцев и у русских? Из 800 танков Гудериана завелось 50. Из 60 танков Катукова завелись все... Так сравнялись силы противников, и у русских даже появился перевес!

Но, может, наши танки были рассчитаны на русские морозы, а их - на европейскую теплынь? Дело в том, что у немцев было много танков... русских, они захватили их в начале войны и вместо звёзд нарисовали на броне кресты. Но эти танки у них тоже не завелись. А у нас точно такие же машины завелись.

- Все рациональные объяснения рассыпаются. Выходит, и вправду было чудо Божие?

- В том-то и дело - и не одно! Когда меня спрашивают критики, откуда ты взял эти чудеса, я отвечаю: из исторических документов и рассказов очевидцев. Именно чудеса сделали очевидной помощь Божию русскому воинству. Только благодаря ей немцы застряли под Москвой. И стало ясно, что для победы над врагом необходимо прекратить гонения на Церковь, которая будет призывать эту помощь. Вот почему Сталин резко изменил отношение государства к Церкви. В результате народ получил самое надёжное оружие - возможность исповедовать православие, которое во все времена обеспечивало победу над врагом.

Вся советская историография (кость бы ей в глотку!) об этом вообще не подымала вопрос. А ещё в 1812 году в письме к Александру Первому граф Ростопчин говорил: «...император России всегда будет грозен в Москве, страшен в Казани и непобедим в Тобольске».

Нету у противника сил - ребята мои родные, читатели и слушатели, - чтобы дойти дотуда, только у нас такая грандиозная территория! Её нам Господь Бог даровал.

И когда историки говорят нам, что в Сталинграде была бы катастрофа, я опять возражаю. После Москвы война была уже выиграна.

Даже если вы безбожник - посмотрите на карту просто прагматически. Допустим, Сталинград немцы взяли (они, кстати, его и взяли в 1942 году). Но у их измученной 6-й армии не было ни одного самолёта, чтобы долететь до Урала, где уже вовсю работала наша экономика. Они повредить ей не могли никак. Нефть, которую якобы перекрывали перекрытием Волги, они на самом деле остановить не могли: её через реку Урал тащили. Они до неё не могли добраться никак: не на чем было уже. Выдыхалась Германия! Вот вам уже всё: стратегия была выиграна. В 1941 году решением Божиим нам была обеспечена Победа.

- Ваших читателей поразила помощь в битве под Москвой... преподобного Варлаама Хутынского, жившего на земле восемьсот лет назад. Пожалуйста, расскажите, подробнее об этом чуде.

- Небывалый мороз наступил под Москвой в день Варлаама Хутынского 19 ноября (по новому стилю). Те самые минус 52 градуса, которые вморозили в землю немецких вояк и их танки. Такое чудо могло произойти только по молитвам этого святого, ведь его называли на Руси «управителем погоды» (читайте житие). В своё время он устроил мороз в... июле. Тогда развелось огромное количество «клещей», которые объедали растения и грозили уничтожить весь урожай. Казалось, хана пшенице. А Варлаам Хутынский помолился - и вдруг выпал снег, ударил мороз. Но небольшой - градуса два-три. Злаки его выдержали, а «клещи» передохли. Потом солнышко, снег растаял, водичка напитала землю, а подохшие насекомые стали удобрением. В итоге урожай был раза в три больше обычного.

И Сталин, читавший жития святых, конечно же, понял, что «управитель погоды» может устроить в ноябре такой мороз, от которого немцы под Москвой перемрут как «клещи» тысячу лет назад. Не знаю, молился ли ему Сталин, но преподобный «оправдал доверие» вождя - ударил мороз небывалый. Вот почему Иосиф Виссарионович приказал в первую очередь открыть храм Варлаама Хутынского.

Описанное в «Рубеже» сакральное заседание Ставки (с 18 на 19 октября) действительно было. Именно на нём произошло резкое изменение отношения партии к Церкви. После этого заседания Сталин заявил, что он никуда не уедет из Москвы: будем открывать храмы, и Бог нам поможет. Его приближённые были в шоке, услышав об этом, ведь до сих пор они устраивали гонения на Церковь по его же приказам.

А у немцев после этого началась «непонятка», они стали делать одну ошибку за другой. Они не сконцентрировали вовремя силы на Туле. Когда Гудериан пролез через грязь и подошёл к городу, Жаворонков, командовавший по линии партии, уже успел организовать надёжную оборону. И Тулу немцы не взяли. Планировалось, что Гудериан и Гепнер соединятся, замкнув Москву в «котёл». Но один застрял под Тулой, другой в Красной Поляне, и оба дождались мороза в 52 градуса.

- А когда открыли храм Варлаама Хутынского - до мороза или после?

- После - приказом Сталина. Резкое изменение церковной политики вызвало страшный раздрай в партийных рядах. Сталин был человеком закрытым, и расспрашивать его все боялись: знали, чем это грозит. А когда читали его статью в «Правде», где он требовал ни в коем случае не закрывать храмы, не знали, что делать: выполнять партийные решения об искоренении «опиума для народа», или следовать новым призывам вождя, прекратить гонения на Церковь. Они знали: если Сталин чего решил, то сделает обязательно. А что делать им, которые ещё недавно взрывали храмы и расстреливали священников, произносили на собраниях пламенные речи о вреде «опиума для народа». Так что же теперь религия - «опиум» или нет? А вы сами, ребята думайте... Но когда косяком пошли православные чудеса, даже враги Церкви стали прозревать.

Вот ещё одно чудо. До изменения курса в Москве одним из немногих незакрытых храмов был Елоховский собор. И в нём прихожане молились первомученице Фёкле о том, чтобы ушедшие на фронт дети, братья, мужья вернулись домой живыми. И те, о ком молились, действительно вернулись - все до единого, никто из прихожан не получил похоронку. Об этом мне рассказывал в восьмидесятые годы свидетель того чуда протоиерей Сергий, который осенью 1941-го предложил своим духовным чадам молиться святой Фёкле. А сейчас они и сами этого не скрывают.

- Предпринималось много попыток опровергнуть историю о том, что по приказу Сталина был облёт Москвы с Тихвинской иконой. Но вы слышали об этом от участника события - Главного маршала авиации Александра Евгеньевича Голованова, совершившего тот облёт. Он был человек проверенный, не подверженный «опиуму», и, тем не менее, рассказывал о случившемся как о чуде Божиим. Нам очень дорого и важно узнать подробности этой поразительной истории...

- Он рассказывал, что, мягко говоря, удивился, услышав приказ Сталина. Метель жуткая, в нескольких метрах ничего не видно - а ему надо лететь на американском «Дугласе» вокруг Москвы. Нельзя ли в другое время найти применение его способностей? Но Сталин сказал, что погода очень хорошая, а станет ещё лучше. И тут он произнёс ключевую фразу: «Варлаам Хутынский, как уже устраивал, так ещё устроит». Выходит, что Сталин знал: преподобный Варлаам может вымолить у Бога губительный для немцев мороз, и, как мог, способствовал этому чуду.

Но вёрнёмся к Голованову. Итак, он получил приказ - совершить облёт Москвы, когда лететь было невозможно. Решил штурмана не брать: лучше он один разобьётся. И чего там штурманить, когда всё равно не видно ничего? Но ему дали очень интересных пассажиров - священника с Иконой и тремя женщинами.

Тогда он говорит батюшке: «Вообще-то так: полёт наш непредсказуем - вы понимаете? Я знаю, что вы добровольцы, но...». - «Милок, - отвечает батя, - какая непредсказуемость? С нами Царица Небесная!». Представляете реакцию нашего героя? Но батя говорит ещё круче: «Слушай, милок, нельзя ли в полёте, это самое, чтобы двигатели твои работали потише и не мешали пению?..». Тут Голованов не выдержал и рассмеялся.

Взлетел. И вдруг заметил, что в самолёте необычно тихо. Посмотрел: моторы работают - а шума почти нет: прямо как батя просил! Ясно слышны голоса священника и певчих: «Царица моя преблагая, надежда моя Богородице...». А по радио голос из Кремля: «Саша, сделай погромче...». Сталин любил церковное пение, об этом рассказывали его приближённые после смерти вождя.

Но чудесный полёт продолжался. В мою память врезались слова Голованова: «Смотрю, а у меня в фонаре (переднее стекло самолёта) вид как на полотнах Куинджи: кругом метель - а впереди всё видно до самого горизонта». Чудесным образом пилот ясно видел, куда он летел, через «светлый тоннель», в который не проникала метель! Но она бушевала вовсю за пределами этого «луча», поэтому с земли самолёт был невидим и никто не мог его сбить. Быть может, это имел в виду Сталин, называя метель подходящей погодой для такого полёта.

В любом случае успешный облёт Москвы в жуткую метель - это настоящее чудо Божие, которое потом признал маршал авиации, ранее бывший вне религии.

Более того: самолёт с Тихвинской иконой приземлился - и в это время под Тихвином немцы увидели, как на них «наступают 200 русских танков». Не вызывает сомнений, что эта массовая галлюцинация, которая привела к освобождению города, произошла по молитвам Матери Божией.

Всё это рассказывал после войны Главный маршал авиации Голованов моему отцу на Московском ипподроме.

- А кем был ваш отец?

- Владимир Николаевич Блохин после войны был сыном «врага народа» и поэтому не мог сделать карьеру, хотя в 1941-м окончил школу с золотой медалью. Он работал мастером-наездником Московского ипподрома. И то, как будущий Главный маршал авиации Голованов 8 декабря 1941 года облетал Москву на «Дугласе» с Тихвинской иконой Божией Матери, я слышал на конюшне моего отца летом 1952 года.

В тот день на конюшне собрались шесть любителей бегов: мои родители (мать тоже работала на ипподроме), маршал Александр Голованов, генерал-полковник Михаил Громов, Василий Сталин и я. Сын вождя был командующим военно-воздушными силами Московского округа, генерал-лейтенантом, но на конюшне его все называли Васькой. Его контора была недалеко от ипподрома, и он почти не вылезал из него. Так вот, Василий Сталин подтверждал историю об облёте Москвы с чудотворной иконой, которую рассказывал Голованов. Наверное, слышал о ней от отца или его приближённых.

Но в Тихвине был разорённый монастырь в честь Матери Божией Тихвинской. И один наш танкист спросил встретившуюся монашку: «Как же так, мы Её монастырь разорили, а Она нам помогает?». Та ответила: «Дурачьё вы, Она ждёт, когда вы вернётесь. Потому что, когда Она с вами, танки не нужны. А если без неё и снова за это возьмётесь (показала на разорённый монастырь) - тогда вам и танки не помогут».

- Николай Владимирович, вы упомянули, что ваш отец участвовал в обороне Москвы. Что он вам рассказывал о тех страшных и славных днях?

- 16 ноября его вызвали по повестке на сборный пункт около Белорусского вокзала. Родные мои, в это трудно поверить, но так оно было! Почти все смылись с повестками, но пятеро пришли. Картина такая: стол со скамейкой стоят прямо на улице. Метёт метель. Рядом со столом стоит здоровенная пушка. Майор за столом говорит отцу:

- С пушкой сладишь?

- Вообще-то я - пулемётчик, - отвечает он, - пушку видел, но не стрелял.

- Будешь стрелять. Назначаю тебя командиром расчёта, даю тебя напарника и два ящика снарядов.

- Но для такой пушки (тонны на три) нужно пять человек!

- Где я тебе их возьму (остальных ребят, пришедших на призывной пункт, он разослал по другим местам)? Ты слышал, что я тебе сказал? Понял? Принимай!

И смылся. И никого. Кроме напарника и дальнобойной пушки. Казалось бы, им тоже можно смываться. Ситуация анекдотичная; если бы они убежали, их бы никто никогда не вспомнил. Но мой отец - человек долга. Он остался выполнять приказ, хотя ему было тогда всего 17 лет. Напарника оставил у пушки, а сам пошёл на ипподром, который был рядом с вокзалом. Директором ипподрома тогда был отличный мужик Тигран Калантар; отец нашел его и говорит:

- Слушай, дай двух лошадей. Пушку надо тащить дальнобойную, она недалеко отсюда. Нужны битюги.

- Ну ладно, пойдём, посмотрим, - сказал директор.

Взяли двух битюгов и пошли на вокзал. Лошади это мощные, их специально вывели для работы на войне, чтобы они таскали пушки и не боялись взрывов. Запрягли их, попробовали - могут тащить дальнобойную.

- Калантар говорит:

- Володь, ты лошадей-то вернёшь назад?

- Да хрен его знает!

И действительно - куда идти, в кого стрелять, где, какая, чего, - неизвестно. Начальник расчёта не знает, как к пушке подойти... Я хохотал, слушая рассказ:

- Отец, врёшь!

Он креститься не умел, только прикладывал руку к сердцу и говорил: «Правда». А моему отцу можно было верить.

Итак, они миновали Сокол, потом переехали Химкинский мост через Москву-реку и остановились. Только позже отец узнал, что за день до этого в Москву прорвался целый батальон немецких танков недалеко от этого места. Наступило 17 ноября, стал быстро усиливаться мороз. Но командир с напарником не обращали на него внимания.

Пока ехали, пушку освоили методом тыка. Она была сделана совершенно замечательно: даже кто ничего не знал, мог в ней разобраться. Итак, они были готовы к бою - но с кем? Переехав мост, не знали, что делать дальше.

Честно говорю: окажись я тогда на месте отца у Химкинского моста, то, наверное, смылся бы. Но там были люди другого поколения, для которых слово доблесть не пустой звук. Они не думали о себе, им было приказано. Две третьих бойцов убежали, а одна треть осталась - и победила.

Не долго размышляли два бойца, стоя у моста. Вскоре до них донёсся звук моторов. А никаких моторов здесь не могло быть кроме танков противника. Тогда с помощью битюгов они развернули пушку.

Выползает первый немецкий танк - они его прямой наводкой - шарах! Горит! За ним второй, третий!.. Когда испуганные немцы драпанули, отец насчитал восемнадцать подбитых танков. А напарник его погиб.

Бой закончился. После такого поражения немцы сунутся не скоро. По мосту пошла колонна наших бойцов, генерал остановился у пушки. Видит: один парень убит, другой еле стоит на ногах, весь выжатый. А перед ними восемнадцать подбитых танков.

«Будет тебе награда», - сказал отцу генерал. И ушёл. Больше он его не видел. Вообще-то за войну отец получил много наград (в том числе медаль «За оборону Москвы») - кроме той, главной.

- За победу над восемнадцатью танками ребятам должны были дать Героя Советского Союза, одному - посмертно. А не получившим награду на Земле, Господь воздаст на Небе?

- Через полвека я спрашивал у старца Иоанна Крестьянкина:

- Мой отец умер без покаяния, говорил, что не нужен ему поп. Скажите, батюшка, ну зачтётся ему та боль под Москвой?

- Обязательно зачтётся. Скажи, как он умирал?

- Жутко страдал.

- Это и есть его покаяние. По-другому он каяться не мог...

А напарника отец похоронил у моста. Потом удивлялся, как он смог на таком морозе выдолбить могилу в земле, превратившейся в камень.

Битюги остались живы, надо было их возвращать. На полпути отец вспомнил, что забыл у моста телогрейку с документами. А без них запросто могли расстрелять в осадном положении. Как только вдали появлялся шум патруля, он оставлял битюгов у какого-нибудь дома и забегал в ближайший подъезд. В конце концов он благополучно добрался до ипподрома и вручил лошадей Калантару. Вернулся домой, провалился в сон. А на следующий день увидел на градуснике минус 52.

- Получается, что войну выиграли русские святые и Матерь Божия, молитвы которых услышал Господь?

- Однозначно, родные мои! Именно это и только это! И только Их решением, вместо того чтобы стать громилами коммунистическими, нести эту жуткую мировую революцию, они стали в одночасье защитниками Отечества. Господь Бог пожалел не Европу и гнилой Запад, которые уже были оприходованы в планах Кремля, Он пожалел наших соотечественников, не дал им стать мировыми головорезами. Война стала Отечественной, на которой воины погибали «за други своя», по-евангельски.

Прямое Божие вмешательство обеспечило Победу. Потом всё равно остался совдеп, была новая пятилетка безбожия, Хрущёвым сделанная. Но вот он, наконец-то, смотрите - Храм Христа Спасителя на месте бассейна, Казанский собор на месте туалета! Снова триста монастырей.

Победу Господь Бог дал не социальному строю, а каждому соотечественнику, чтобы он был спасён для жизни вечной. Он готовился быть убийцей, нести мировое зло - а стал воевать за Родину, за Сталина, за други своя... То есть стал спасать свою душу. Недаром Православная Церковь молится о всех защитниках Отечества, погибших на войне.

По-видимому, в тех условиях люди могли спасаться только самопожертвованием. И то, что многие грешники погибли на Отечественной - это дар Божий им и их семьям.

И дар Божий, что люди опомнились, стали молиться святой Фёкле, другим святым - и те, о ком молились, возвращались живыми. В результате этого опамятования все храмы были битком.

- Авторы не православных версий о войне будут вам сильно возражать...

- Православный взгляд на войну единственно верный. Все остальные - натяжки, недомолвки, кривотолки. Ещё Александр Невский сказал: «Не в силе Бог, а в правде». И лучшее доказательство правоты этого святого - его победы над всеми врагами в самое трудное время.

Ещё одно доказательство появилось 70 лет назад. То наступление под Москвой, которого по человеческим понятиям быть не могло, произошло в День памяти святого благоверного князя Александра Невского - 6 декабря.

Беседу вёл Михаил Дмитрук.