Я всерьез опасаюсь за жизнь и здоровье своего мужа

Господин прокурор!

Я получила из Вашей прокуратуры три ответа за подписью Вашего заместителя Р.Ю.Грабленкова (последний с шифром АГ N 091825), которые я расцениваю как очередную попытку уклонения Ваших сотрудников от расследования ряда преступлений, имевших место в ФБУ ИК-8 в отношении моего мужа Константина Юрьевича Душенова, 1960 г. р., отбывающего наказание в этой колонии-поселении (или, как значится на официальном сайте - колонии особого режима, к отбыванию в которой суд не приговаривал моего мужа), а также стремление оказать на меня давление и извратить суть законов, которые Вы и Ваши сотрудники призваны защищать.

1. Г. Грабленков предъявляет мне претензии, будто я не предоставила «удостоверяющие передачу посылки документы». Однако (как это, должно быть, хорошо известно Вашему сотруднику Забаре) на практике таких документов в ФБУ ИК-8 не существует вовсе: в этой колонии никто никому и никогда не выдает никаких документов, которые бы удостоверяли факт передачи посылки, что создает почву для беспрепятственного воровства. Почему-то этот факт остается вне поля внимания Ваших сотрудников. Кроме того, Ваши сотрудники, по-видимому, невнимательно читают тексты заявлений, поскольку я не заявляла, что передавала посылку через дневального карантинного отделения Ксенофонтова, а ясно и однозначно указала, что по распоряжению начальника ФБУ ИК-8 Корепина передала посылку дежурному офицеру, который и обещал лично передать ее К.Ю.Душенову в ближайшие минуты. Свидетелем как моей встречи с Корепиным, так и фактом передачи посылки является И.А.Аниканов, вместе с которым я приезжала 13 апреля 2011 года на несостоявшееся свидание к мужу и была введена в заблуждение наглым враньем начальника Корепина относительно моих прав и прав моего мужа.

2. Г. Грабленков не дает никакой юридической оценки тому факту, что мой муж а) был помещен в карантин, который, согласно УИК РФ, проходят вновь прибывшие в колонию; б) был задержан в так называемом карантине на сутки дольше положенного по закону; в) 28 апреля 2011 года не был переведен в отряд; г) был лишен завтрака; д) не прошел медицинского освидетельствования прежде чем прямо из карантина был направлен на работы.

3. Г. Грабленков не дает никакой юридической оценки факту регулярного использования рабского труда осужденных со стороны начальника ФБУ ИК-8 Корепина, поскольку привлечение осужденных на бесплатные хозяйственные работы ограничено законом как по времени, так и по территории. Г. Грабленков цинично расценивает таковой рабский труд как «выездной объект». Между тем Корепин регулярно направляет группы осужденных на полный рабочий день на территорию спецподразделения «Тайфун». После избиения там моего мужа 28 апреля 2011 года такие работы, (предполагаю, что по распоряжению начальника оперативного управления УФСИН Саркашова С.В.) были приостановлены, однако в текущем месяце они возобновились. Добавлю, что в качестве рабов Корепин также привлекал осужденных и к ремонту металлического забора одного из частных домов, который Корепин повредил в состоянии алкогольного опьянения, врезавшись в него на своем легковом автомобиле, возвращаясь со службы (полагаю, что заявления от осужденных на этот счет благополучно дошли до Вашей прокуратуры).

Что касается статьи 106 УИК РФ, на которую ссылается г. Грабленков, то мне лично стыдно даже читать подобные «аргументы», выведенные рукою человека, занимающего не самый маленький пост в Вашей прокуратуре, ибо пункт 1-й этой статьи, как известно, гласит, что «осужденные к лишению свободы могут привлекаться без оплаты труда только к выполнению работ по благоустройству исправительных учреждений и прилегающих к ним территорий», а пункт 3-й узаконивает, что продолжительность таковых работ «не должна превышать двух часов в неделю».

Вообще как администрация ФБУ ИК-8, так и Ваши сотрудники слишком вольно толкуют российские законы, порою - с точностью наоборот. Так, сотрудники администрации колонии, отказывая адвокату А.В.Антонову в свидании с К.Ю.Душеновым, когда он находился в ШИЗО, ссылались на статью 118 УИК РФ, хотя Постановление Конституционного Суда РФ от 26 декабря 2003 года четко разъясняет, что указанные в этой статье ограничения не касаются адвокатов и иных лиц, имеющих право на оказание юридической помощи.

Может быть, Вам стоит поднять вопрос о необходимости подтверждения квалификации сотрудников прокуратуры и УФСИН, организовав проверку знаний ими хотя бы УИК РФ и ПВР ИУ?

4. Что касается якобы «не поступавших», по утверждению г. Грабленкова, 3 мая 2011 года заявлений от прибывших посетителей, то это также не соответствует действительности. В ФБУ ИК-8, как я уже сообщала, сложилась порочная практика ни под каким видом не принимать письменных заявлений, поэтому вопрос: поступали или не поступали заявления является весьма спорным. Вопрос звучит иначе: были приняты заявления или нет. Мне известно, что после того как подобные заявления не были приняты от Н.И.Немчикова и А.А.Бекетова, оба они обратились с жалобами в прокуратуру, а тот факт, что Ваш сотрудник Забара уговорил Немчикова отказаться от претензий о не предоставленном свидании, не может являться подтверждением того, что Немчиков и Бекетов не просили о таковом.

5. Что касается попрания Корепиным религиозных свобод, то Вам, должно быть, небезызвестно, что во время отбывания К.Ю.Душеновым наказания в штрафном изоляторе Корепин противозаконно распорядился изъять у моего мужа все имеющиеся у него иконы карманного формата (5 икон) и всю религиозную литературу (4 книги), включая Библию. И даже после жалобы К.Ю.Душенова на противозаконность действий начальника ФБУ ИК-8 Корепин дозволил вернуть только часть изъятого. Это - к вопросу о якобы необнаруженных г. Грабленковым «препятствиях к вероисповеданию». А о том, как К.Ю.Душенов встретил главный праздник христиан - Пасху - и говорить не приходится: Корепин попросту проигнорировал нужды православных верующих, поправ их конституционное право на свободу совести и свободу вероисповедания.

6. Заявление г. Грабленкова о том, что моему мужу оказывалась «достаточная и своевременная медицинская помощь» я считаю издевательским и клеветническим. Когда мой муж находился в Ириновской больнице, я сняла ксерокопию медицинской книжки К.Ю.Душенова. Из нее видно, что с момента поступления моего мужа в ФБУ ИК-8 врач Заугольников сделал в мед. книжке одну-единственную запись - в день прибытия. И хотя заболевание моего мужа и «не относится к числу заболеваний со стойкой утратой трудоспособности», но, вопреки заблуждению г. Грабленкова, ограничения очень даже имеет. И зависят эти ограничения от показаний артериального давления, которое К.Ю.Душенову в ФБУ ИК-8 вообще ни разу не измерялось, как об этом свидетельствует медицинская книжка. О каких медикаментах ведет речь г. Грабленков - надо бы уточнить у него самого. Полагаю, что не только г. Грабленкову, но и врачу Заугольникову неизвестно, в каких именно лекарствах нуждался мой муж, поскольку этот вопрос его никогда не интересовал. Между тем преступная халатность Заугольникова и Корепина вполне могли привести к весьма печальным результатам.

Но и это «цветочки» по сравнению с тем преступным фактом, когда Корепин и Заугольников лишили моего мужа после его избиения всякой медицинской помощи. При этом Ваш сотрудник Забара, который прекрасно видел как телесные повреждения на теле мужа, так и его ужасное физическое состояние, нисколько не попытался восстановить законность, а напротив, покрывал беззаконные и преступные действия Корепина.

Еще одно преступление по факту неоказания медицинской помощи совершил Корепин (и потворствующий ему Забара), когда, вопреки показаниям лечащего врача Ириновской больницы Ю.Б.Павлова, письменно давшего необходимые медицинские рекомендации и предупреждавшего администрацию ФБУ ИК-8 о риске у К.Ю.Душенова инсульта, не только прервал его лечение, но и поместил заведомо больного человека в штрафной изолятор, что категорически воспрещено законом. Вероятно, Корепин, а с ним и Забара, рассчитывали на столь же печальный финал, какой случился в следственном изоляторе из-за неоказания медицинской помощи с небезызвестным Магнитским? Ничем иным преступное поведение Корепина, Заугольникова и Забары я на сегодняшний день объяснить не могу.

7. Безапелляционная отписка г. Грабленкова, что якобы в период с 28 апреля по 4 мая К.Ю.Душенов «за медицинской помощью не обращался», не соответствует действительности. К.Ю.Душенов не только неоднократно (устно) просил о помощи, но и неоднократно (устно) получил категорический отказ. Кроме того, г. Грабленков должен бы знать, что, согласно ПВР ИУ, даже если бы К.Ю.Душенов и не обращался к врачу, будучи избит, то начальник колонии обязан сам, хотя бы и насильственно, принудить осужденного, у которого обнаружены телесные повреждения, пройти медицинское освидетельствование.

8. Что касается телесного осмотра К.Ю.Душенова, проведенного 4 мая 2011 года, то отметка о его проведении действительно в медицинской карте отсутствует. Будто его и не было вовсе. Насколько я полагаю, с Вашей, прокурорской точки зрения, приходится утверждать, что несмотря на мое заявление, 4 мая 2011 года медицинское освидетельствование проведено не было? Записи-то нет. Отсутствуют и фотоматериалы, зафиксировавшие многочисленные телесные повреждения, которые Корепин представил в УФСИН Саркашову. Они попросту уничтожены. Что же касается утверждения г. Грабленкова, будто бы «телесные повреждения обнаружены не были», то хотелось бы поинтересоваться: куда же они, с его точки зрения, делись на время осмотра, если 29 апреля их видел адвокат А.В.Антонов, 1 мая (и в другие дни) - я, а в период со 2 по 4 мая - В.В.Руппель, И.А.Ковалев, И.А.Аниканов, мой сын И.К.Душенов, осужденный Р.А.Кожевников, а также Н.И.Немчиков и А.А.Бекетов, которым хотя и безосновательно отказали в свидании, но тем не менее они оба близко видели К.Ю.Душенова сквозь решетку КПП, когда он, едва передвигаясь, пришел за передачей.

Хочу заметить, что ни один из названных свидетелей сотрудниками Вашей прокуратуры по этому вопросу опрошен не был. Почему? Может быть, г. Грабленков намеревается всех восьмерых свидетелей вместе со мной огульно обвинить в клевете? Вряд ли можно назвать подобную прокурорскую проверку мало-мальски добросовестной. Совершившие преступление всегда будут отпираться от содеянного, поэтому полагаться на их слова (как Корепина, так и тайфуновцев) как на нечто не подлежащее сомнению прокурорским работникам, мягко говоря, не приличествует. Что же касается объяснений осужденных, то они, запуганные весьма специфическим стилем руководства колонией Корепина, находятся в заведомо беспомощном состоянии и поэтому не свободны в даче показаний, ибо опасаются за свою жизнь и здоровье. Это обстоятельство также предусматривается российским законодательством. Тем более, что Ваши сотрудники и сами не позволяют давать правдивые показания, как это дважды случилось при опросах моего мужа Забарой и Маренковым.

Я приношу Вам свои извинения за то, что указала Вашу фамилию как опрашивающего. Это произошло оттого, что мне было достоверно известно о заявлении моего мужа на Ваше имя с просьбой опросить его, и я предполагала, что его ходатайство будет удовлетворено. Узнав, что по неизвестной мне причине этого не случилось, я тут же исправила свою ошибку, сообщив настоящую фамилию опрашивавшего в областную прокуратуру - Маренков.

Подтверждением боязни заключенных давать правдивые показания может служить и очередной недавний факт избиения осужденного на территории ФБУ ИК-8 (полагаю, что он Вам уже известен), когда пострадавший боится заявить, что его избили, и утверждает, что упал, хотя действительно независимые врачи в данном случае поставили четкий диагноз: перелом челюсти вследствие удара. Будучи знакома с методами расследования Ваших сотрудников и стилем руководства Корепина, для меня будет неудивительным, что несчастный пострадавший будет ими принужден письменно заявить о том, что он «не имеет претензий». Но даже и это обстоятельство, вопреки утверждениям г. Грабленкова, не дает никаких оснований прекратить проверку, так как материалы (медицинская справка) свидетельствуют о совершении уголовного преступления, так что приказ Генерального Прокурора РФ N 200, на который ссылается г. Грабленков, в данном случае не работает.

Точно так же недействителен этот приказ и в отношении записки моего мужа, в которой он, будучи подвергнут шантажу со стороны Корепина, Забары и Саркашова, был принужден написать требуемую от него формулировку. Кроме того, сразу после вынужденного отказа К.Ю.Душенов написал новое заявление, в котором продолжал настаивать на том, что был избит сотрудниками спецподразделения «Тайфун» по указанию Корепина. Об этом заявлении Вам известно.

9. Поскольку г. Грабленков категорически отвергает «причинно-следственную связь» между избиением 28 апреля 2011 года и освидетельствованием 14 мая 2011 года, то возникает недоумение: на каком основании материал направлен Вашими сотрудниками в следственный отдел Невского района Главного следственного управления Следственного комитета РФ по СПб? Если преступление, по мнению г. Грабленкова, произошло на территории колонии (ибо ни в каком другом месте в указанный период К.Ю.Душенов не находился), то Вашим сотрудникам следовало бы направить материал по месту нахождения потерпевшего, как этого требует наше законодательство.

10. Остается также непонятным: если в какой-то определенный момент, известный лишь им самим, Корепин и Забара «прозрели» и наконец-то увидели следы избиения на теле К.Ю.Душенова, то почему начальник ФБУ ИК-8 не предпринял внутреннее расследование, не сообщил о факте избиения в правоохранительные органы и, наконец, не оказал должной медицинской помощи (которую г. Грабленков считает «достаточной»)? Почему помощник прокурора не вооружился законом, за которым он призван надзирать, и не призвал Корепина к порядку, не приступил к прокурорской проверке, не опросил свидетелей (того самого избиения, которое, как предполагает Ваш заместитель, совершилось другими лицами в другое время), не принудил Корепина и Заугольникова к оказанию медицинской помощи и определению степени тяжести нанесенных К.Ю.Душенову повреждений? Не является ли данный факт преступлением со стороны как Корепина с Заугольниковым, так и Вашего сотрудника Забары?

11. Г. Грабленков не дает должной оценки фабрикации всем фактам нарушений режима, которые вменяет К.Ю.Душенову Корепин. Между тем Вашим сотрудникам стоило бы проверить соответствие обозначенного количества листов в журнале регистраций нарушений в ФБУ ИК-8 с их реальным количеством (у меня есть сведения, что листы были вырваны и переписаны заново, в соответствии с «пожеланиями» Корепина).

Что же касается административного нарушения, связанного с попыткой пройти томографическое обследование (которое Корепин и доселе не дозволяет сделать, и это также есть факт воспрепятствования оказанию медицинской помощи), то это именно Корепин нарушил закон, ибо, вопреки УИК РФ и 112-й статье ПВР ИУ, Корепин не выдал мужу удостоверение установленной формы, не разъяснил порядок выезда, не предупредил об уголовной ответственности за уклонение от отбывания лишения свободы и, соответственно, не взял об этом подписку. Таким образом, Корепин сознательно совершил очередную провокацию в отношении моего мужа. Какие после этого могут быть претензии к К.Ю.Душенову, не ознакомленному с правилами выезда, правами и ответственностью?

Между тем муж догадывался, что на этот счет существуют какие-то правила, и, вопреки утверждению г. Грабленкова, устно предупреждал представителя администрации ФБУ ИК-8 о предстоящем обследовании. Именно на основании полученной от мужа информации Корепин и совершил очередную провокацию, ибо не предоставил К.Ю.Душенову сопровождающего, а послал сотрудников администрации спокойно дожидаться возвращения К.Ю.Душенова с обследования, чтобы воспрепятствовать его лечению и, невзирая на его самочувствие, поместить в ШИЗО. Более того: еще во время отбывания наказания К.Ю.Душеновым в штрафном изоляторе Корепин обратился в 128-е отделение Всеволожского УВД с просьбой возбудить уголовное дело, пытаясь сфальсифицировать обстоятельства мед. обследования как побег. Между тем существует порядка десятка свидетелей того, что никакой побег К.Ю.Душенов не совершал и не замышлял, а был более всего заинтересован в уточнении диагноза и дальнейшем прохождении лечения. Никто из этих свидетелей, за исключением Н.И.Немчикова, опрошен не был. Так что проверка, о которой сообщает мне г. Грабленков, не может быть признана полной и объективной.

12. Что же касается второго случая водворения К.Ю.Душенова в ШИЗО, то он был оспорен. Согласно заявлению адвоката А.В.Антонова, администрация УФСИН обязалась провести проверку, о результатах которой пока не известно. В связи с этим вторичным незаконным и спровоцированным, по моему мнению, водворением мужа в ШИЗО у меня возник к Вам ряд вопросов: дозволяют ли ПВР ИУ назначать дневальным человека, пребывающего в ШИЗО? Возможно ли неоказание медицинской помощи после того, как больной человек пробыл 15 суток в негативных условиях? Возможно ли помещать в ШИЗО осужденного без резолюции начальника ИУ (Корепин, как известно, в тот день отсутствовал, и на этом основании мне в очередной раз было противозаконно отказано в свидании) и, опять же, без медицинского освидетельствования? Соответствует ли тяжесть наказания тяжести совершенного больным человеком проступка? Наконец, не является ли вторичное водворение в ШИЗО К.Ю.Душенова провокацией со стороны Корепина?

13. Что касается противоправного проведения опроса К.Ю.Душенова Забарой, то г. Грабленков явно лукавит, утверждая, будто бы мой муж обратился с «заявлением о необходимости проведения его опроса в ночное время суток». Муж, насколько мне известно, под давлением Забары написал всего лишь, что не возражает против того, чтобы опрос продолжился после отбоя. Муж даже предположить не мог, что помощник прокурора, да еще в присутствии подозреваемого мужем в преступлении Корепина, устроит по сути девятичасовую пытку, на которую муж никакого согласия не давал и тем более не испытывал в ней никакой «необходимости». Кроме того, никакие заявления о просьбе к представителю закона совершить противоправные действия не освобождают Забару от ответственности за нарушение Уголовно-Процессуального Кодекса РФ, и, в частности, ст. 164, п. 3.

14. Ответ из УФСИН я действительно получила, но, в отличие от г. Грабленкова, признать его мотивированным не могу, в связи с чем повторно направила свои вопросы на имя начальника УФСИН Потапенко И.В.

15. Г. Грабленков, уже трижды обвиняя меня в клевете, тем не менее не удосуживается разъяснить, какие конкретно ложные сведения, по его мнению, я возвожу на сотрудников Вашей прокуратуры.

Поскольку ряд провокаций, инициированных Корепиным в отношении К.Ю.Душенова, продолжает иметь место, то хотелось бы добавить следующее:

16. После того как Всеволожский городской суд вынес решение об ужесточении режима моему мужу, сразу по возвращении К.Ю.Душенова в колонию Корепин водворил его в штрафной изолятор - «кажется, на 15 суток», как сообщил мне дежурный офицер по телефону 16 июля 2011 года. Тот же офицер сообщил мне причины водворения: решение Всеволожского суда об ужесточении режима и передача К.Ю.Душеновым материалов в зале суда без согласования с сотрудником администрации. Таким образом, Корепин поставил себя выше уже не только уголовно-исполнительных, но и конституционных законов, ибо право на защиту в суде (в том числе и обмен с адвокатом юридическими материалами) гарантирован любому гражданину Российской Федерации. И никакого согласования с сотрудниками ФБУ ИК-8 здесь не требуется. Что же касается ссылки администрации ФБУ ИК-8 на решение суда, то, надеюсь, Вам известно, что в третьей части 116-й статьи УИК РФ, где определяются меры взыскания, специально оговаривается, что пункт «д» ст. 115 («перевод осужденных мужчин, являющихся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, в единые помещения камерного типа на срок до одного года») недействителен в отношении осужденных, отбывающих наказание в колонии-поселении.

Хотелось бы узнать мнение прокуратуры по факту очередного незаконного водворения К.Ю.Душенова в штрафной изолятор и о принятых мерах.

17. Мне известно, что в Вашу прокуратуру направлены заявления осужденных, отбывающих наказание в ФБУ ИК-8, в том числе и К.Ю.Душенова, о том, что Корепин вымогает деньги. В частности, он требовал от моего мужа 300 тысяч рублей, обещая взамен отозвать свое заявление о мнимом побеге из 128-го отделения милиции Всеволожского УВД. Прошу провести проверку фактов вымогательства.

Кроме того, поскольку факты неформальных отношений между Корепиным и Вашего сотрудника Забары нашли документальное подтверждение (заявления об их неоднократном совместном появлении в нетрезвом виде в колонии также поданы в Вашу прокуратуру), то на этом основании прошу Вас считать проверку, проведенную Забарой, недействительной и основанной предположительно на сговоре Корепина и Забары.

Также хочу уточнить, какие именно основания Ваш заместитель считает недостойными внимания и недостаточными для актов прокурорского реагирования:

- попрание конституционных прав (в том числе права на неприкосновенность личности, на свободу совести и вероисповедания, право на защиту в суде)?

- избиение?

- вымогательство?

- искажение и попрание законов, в том числе УИК РФ?

- использование рабского труда?

- воровство?

- фальсификацию фактов?

- шантаж?

- преступный сговор?

- халатность?

- препятствование к оказанию медицинской помощи?

- неоднократное лишение осужденного пищи?

В заключение хочу сделать следующее официальное заявление:

Мой муж Константин Юрьевич Душенов, являясь православным христианином, никогда и ни при каких обстоятельствах не покончит жизнь самоубийством, которое, согласно православному вероисповеданию, является смертным (непростительным) грехом. Поэтому в случае, если вдруг станет известно, будто бы К.Ю.Душенов покончил счеты с жизнью, прошу Вас немедленно возбудить уголовное дело по факту убийства. Я всерьез опасаюсь за жизнь и здоровье своего мужа, и прошу отнестись к моему заявлению со всей серьезностью.

Елена Ивановна Душенова