Программно-аналитическая статья Валентина Арсентьевича Никитина «Культ и культура в формировании и сохранении межнационального согласия в России», несомненно, плод многолетнего глубокого религиозного осмысления русской исторической действительности. Опубликованный труд одновременно и актуален, и затрагивает «несгораемые» во времени насущные темы. Степень доступности, убедительности и деликатности стиля изложения такова, что публикация, безусловно, найдёт и уже находит живой отклик у читателей, принадлежащих к разным конфессиям, - у людей, обладающих «культурой рассудительного восприятия» (пусть и не во всём соразделяющих мысли автора статьи), но «имеющих ухо» услышать и сердце прочувствовать - и незыблемую Истину, и горькую правду. Валентин Никитин не только ставит болевые вопросы, но и даёт на них врачующие ответы, опираясь на святоотеческое учение, цитируя русских богословов, религиозных философов, представителей высшей церковной и светской власти, а так же приводя в доказательство объективные статистические данные. Замечательный русский поэт, писатель, публицист, философ (и ещё многое можно добавить) Валентин Никитин жизненно связан и с Грузией, и с Россией, и тем более из его уст слова о «постсоветском попрании русской национальной культуры», о «просвещённом и освящённом патриотизме» звучат без всякого «квасного привкуса». Валентин Никитин в своих умозаключениях приходит к совершенно справедливому и единственно правильному выводу, указывая: в чём суть национальной русской идеи, поисками которой на новом витке истории - с начала третьего тысячелетия от Рождества Христова стали увлечённо заниматься видные деятели науки и культуры. А её и выискивать не надо в «научных лабораториях духовного Сколкова». Просто следует вспомнить то, что позабыто и, возможно, здесь уместно даже словесное усиление - преступно забыто!
Валентин Никитин, завершая свой труд, очень точно сформулировал основную мысль всего сказанного им ранее и высветил её в словесном мажорном аккорде - афористичном призыве: «В универсальности русской культуры, в ее православной вселенскости, способной объять все народы без малейшего ущемления их национальных особенностей - секрет той межнациональной стабильности, которой отличалась Россия в прошлом. Как единая страна и единое государство. И только в этом - залог нашего доброго будущего, надежда на которое не должна умереть, ибо надежда умирает последней. Культ и культура в их согласии и взаимодействии - вот наша национальная идея, спасительная для народа, общества и государства. Мир и согласие через культ и культуру - таков наш призыв».
На этом, пожалуй, можно было бы и окончить краткий эмоциональный, искренне восторженный комментарий к докладу, прочитанному на XIX Международных Рождественских образовательных чтениях Валентином Арсентьевичем, если бы нынешнее реальное состояние отечественной культуры не вызывало бы серьёзной обеспокоенности, лишённой духоподъёмного теоретического оптимизма. К целому ряду обеспокоенностей следует добавить также и далеко небесспорные (очень мягко выражаясь) методические нововведения в систему школьного образования. И, что, пожалуй, самое тревожное, - подавляющее семейные устои влияние всесильных Средств массовой информации на формирование личности и манипулирование сознанием как подрастающего, так и уже возросших поколений. Достаточно только бегло ознакомится с содержанием большинства телевизионных программ и кинопоказов, заочно противопоставляющих церковному культу культ бесчеловечного жестокого насилия с героизацией бандитского мира с его свирепыми антихристианскими законами, чтобы перед глазами возникли апокалиптические картинки. Впрочем, истинному христианину и на Конец Света (свидетелями которого мы, вполне вероятно, уже являемся, если взять в голову, что Конец Времён, как и Сотворение Мира дело не однодневное) не пристало смотреть с безысходным отчаянием. Валентин Никитин с присущим ему философским тактом касаясь и этой темы, связывает её с миротворческим предназначением Православия:
«С распадом Советского Союза, возможно, был взят «последний удерживающий», мир вступил в эсхатологическую эпоху, и дестабилизация из года в год нарастает... Согласно недавнему отчету неправительственной организации «Кирхе-ин-Нот» («Помощь Церкви в беде»), сегодня на каждые 100 жертв, погибших от проявлений религиозной нетерпимости, приходится более 75 христиан. Эта вопиющая статистика свидетельствует о геноциде христиан. Прискорбно и очень настораживает, что гонения на христиан воздвигнуты в тех регионах, где представители разных религий веками мирно сосуществовали, например, на Ближнем Востоке. Ясно, что мы должны мирно взаимодействовать с тем исламом, который не декларирует, а действительно является в своем внутреннем существе религией мира».
Следует признать, что одно из важных достоинств обсуждаемой статьи - это то, что автор побуждает читающих к несуетным размышлениям и пробуждает желание разобраться в том, что мы именуем культурой? И какова роль русского искусства, русского языка (включая и вынесенный автором за скобки - язык музыкальный) в духовном возрождении России?
В статье приводится глубокое по мысли, яркое и броское высказывание Президента России Дмитрия Анатольевича Медведева: «Нам необходимо предпринять очень серьезные меры для предотвращения распространения этнического экстремизма, - экстремизма, который основан на лжи, на искажении культурных традиций, зачастую на передергивании истории. Для этого мы обязаны беречь и продвигать подлинные, а не мнимые ценности всех народов, входящих в нашу многонациональную страну, всех культур этих народов, особенно культуру русского народа, потому что эта культура всегда была системообразующей в нашем государстве». Сказано с государственной мудростью,- чётко и верно! Да только вот сама-то КУЛЬТУРА в нашей стране находится на госзадворках, занимая третьестепенное (если ещё не ниже) место по политическому ранжиру (в котором не последнюю роль играет и материальное обеспечение). А СМИ, ставшие не столько «государством в государстве», сколь «государством над государством» с неистовой активностью, императивно внедряют в общественное сознание ту, так называемую, «массовую культуру», которая по существу является антиподом культуре истинной и способна (и небезуспешно) «стадно отолплять» народ до такого уровня, что его уже ни гражданами, ни электоратом не назовёшь, а только разве что населением. По накопленному веками и сохранённому богатству национальной культуры можно судить о величии народа, а по отношению к ней правящих властей - о могуществе, благополучии и долгожительстве государства. В тех же, «задающих тон» мировому цивилизованному сообществу, космополитичных Соединённых Штатах Америки (с оглядкой на которые, создаются российские сетки вещания), радиостанции и телеканалы классической музыки насчитываются десятками и имеются в каждом даже «заштатном» штате. У нас же чаще всего по радио можно если и услышать классику, то «классику зарубежной эстрады, джаза» и даже «классику рока». У заокеанских «телеучителей», к сожалению, взято «напрокат» самое худшее и (с обновлённым российским размахом и максимализмом) опошлено до предела. В этом умении российское (но не отечественное) ТВ догнало и уже перегнало саму Америку. Не надо быть звездочётом Нострадамусом или пророчествующим монахом Авелем, чтобы предсказать всевозможные катастрофические (но пока что, слава Богу, хочется верить, ещё умолимые) последствия, наступающие после «времён раскрепощённых нравов» и революций в умах «буревестников» до календарных сроков свершения национальной трагедии. «Посеявшие ветер, пожнут бурю», сказано в далёкие рассудительные ветхозаветные времена, когда ещё не был написан «Апокалипсис». Даже ярым атеистам и новоявленным язычникам разных мастей, коих история ничему не учит и для коих лермонтовское: «Но есть и Божий суд...» лишь стихотворная строчка, при аргументированном вразумлении, всё же должно стать понятным не на мистическом, а хотя бы на логическом уровне, что оттягивание маятника в одну сторону неизбежно приводит к его естественному физическому противоположному колебанию. «Доколе, невежды, будете любить невежество? Доколе буйные будут наслаждаться буйством? Доколе глупцы будут ненавидеть знания»? (Книга Притчей Соломоновых 1: 22).
Для истинного духовного возрождения (о котором сейчас так много говорится) Россия должна вернуть искусству Искусство. «Искусство как печалование о рае» (по мудрому изречению одного старца). Вернуть России Веру Православную в былой её непобедимой мощи, со всем её веками накопленным драгоценным духовным наследием. Вернуть музыке возвышающую направленность к Музыке Небесных сфер. Вернуть литературе Великое Русское слово, вытесняемое из повседневной речи «радетелями-модернизаторами российской словесности». Вернуть России русские песни с их молитвенной глубиной, отражённой в них широтой русского характера и душевной возвышенностью (но не в изуродованном современной эстрадой звучании). Вернуть России Россию! И этот болевой призыв совсем не нов и имеет аналоги в русской истории.
«После перенесённых испытаний Россия естественно не может быть довольна, но она недовольна не только правительством - она недовольна и Государственной Думой, и Государственным Советом, и правыми партиями, и левыми партиями - она недовольна собой. Недовольство это пройдёт, когда укрепится русское государственное самосознание. Когда Россия почувствует себя опять Россией...» (П.А.Столыпин).
Без глубокого анализа современного искусства как значимой части культуры и понимания реального положения традиционного искусства в нынешней России оценка всего происходящего вокруг культа и культуры и декларация искренних намерений будут умозрительны, несмотря на их безусловную логическую неоспоримость и абстрактную философскую безупречность.
Пришлая и пошлая современная «массовая культура (как бы равнозначная в названии своём определению народная) не только чужда русскому образу жизни и русскому сознанию, а во вненациональном рассмотрении - враждебна и самой человеческой природе, которой брошен издевательский вызов. Сквернозвучия, вызывающие здоровое, инстинктивное отвращение у нормального человека, порождают болезненное возбуждение и фоно-наркотическую зависимость у людей со слабой неокрепшей психикой, разорванным мышлением и ущербной нервной организацией. Бесцеремонно «шляющиеся» по эфиру пошлые «шлягеры» (почему-то именующие себя «молодёжной музыкой») несовместимы с сердечными ощущениями сокровенной русской мелодики, задушевной русской напевности и с естественно присущими человеку представлениями о Красоте. Веками сеянное и взращенное «Разумное, Доброе, Вечное», нещадно, как, впрочем, это уже некогда было (почти сто лет назад в преддверии Великой русской национальной трагедии), «от лица нашего Времени сбрасывается с парохода современности» как ненужный балласт и старомодная ветошь, достойная лишь бесноватого пародирования или надменной, снисходительной усмешки. При всём при этом (по-видимому, в качестве «охраны живых памятников истории и культуры», коими считаются представители «гоп-со-смыковой» традиции уголовной лирики) микрофоны-усилители с особой угодливостью вручаются некогда опальным (во времена советской цензуры), а ныне авторитетным хрипатым «трубадурам прокуренных подвалов и зашарканной подворотни», сменившим локальную зону своего естественного творческого и нетворческого обитания на подмостки концертных площадок с многомиллионной теле-радиоаудиторией. Не о сегодняшнем ли дне написано: «Ныне наши дети любят сатанинские песни и пляски; псалма же никто ни одного не знает, - ныне такое знание кажется неприличным, унизительным и смешным. В этом-то всё и зло; на какой земле стоит растение, такой и приносит плод». Эти, пронизанные болью обличительные слова, принадлежат не нашему современнику, как может показаться по прочтении. Это высказывание святителя Иоанна Златоуста, жившего в далёком IV веке (!) от Рождества Христова. Воистину: «Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было» (Ек. 3: 15). Думается, весьма уместно привести здесь и предостерегающее обращение русского духовного православного Архипастыря-Первосвятителя в канун-разгар Великого октябрьского революционного потрясения. «Грех растлил нашу землю, расслабил духовную и телесную мощь русских людей... Грех разжёг всюду пламень страстей... Не причиняйте нового горя и позора истерзанной Родине» (Из обращения Святейшего Патриарха Тихона в 1917 году).
В своей статье Валентин Никитин справедливо возвращает слову русский исконно православный смысл (солидаризируясь с известным афоризмом Фёдора Михайловича Достоевского). Последнее время прилагательное русский довольно часто невежественно сопровождает существительное, не имеющее по смыслу никакой корневой национальной и религиозной связи с русскостью. Достаточно привести в «дурной пример» распространённое употребление (даже в церковной ограде!) дикого и кощунственного словосочетания: «русская православная, (да ещё) и патриотическая рок-музыка», не говоря уже о пресловутых «новых русских» и об оскорбительном «русском фашизме» (к прискорбию, список нелепостей, судя по нынешнему состоянию прогрессирующего изощрённого блудоумия, можно продолжить). Совершенно справедливо автор статьи указывает и на то, что параллельно с толкованием слова русский (вне исторически сложившейся синонимичности со словом православный) происходит тенденциозная замена его словом российский. И если в советские времена «застоя» очень популярными были строчки (надо отметить, весьма искренние) из стихотворения Роберта Рождественского: «По национальности я советский» и припев из модной песенки: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз» (считавшиеся образцом социалистической патриотики), то сегодня «поэтический афоризм» (после упразднения графы национальной принадлежности в общегражданском паспорте), переделанный под наше время с успехом мог бы звучать: «По национальности я российский!». В РСФСР деятели искусства именовались исключительно советскими, и любое настаивание на своей принадлежности именно к русской национальной культуре таило в себе опасность попадания в негласный «чёрный список» шовинистов. Но и в наше «просвещённое, демократическое время» прилагательные русский, православный и патриотический (в их истинном значении) приводят некоторых выделяющихся деятелей культуры (и по совместительсту ею же и управляющих) в откровенное яростное беснование. Следует, скрепя сердце, признать что «свежий воздух перемен» влетевший в открытую «идеологическую форточку» после падения Советского Союза, как и начавшаяся в СССР в 60-тые годы «оттепель» в генерально-заледенелой линии («единой с народом») партии отнюдь не стали долгожданной «весной» для русской культуры. И это, несмотря на действительно начавшееся духовное пробуждение России, происходящее, главным образом, благодаря усилиям Русской Православной Церкви. И это несмотря на то, что сейчас не только нет официального преследования Церкви, но даже лидеры ещё недавно правящей и направляющей «партии трудящихся», позиционируя себя православными и вслед за высокопоставленными лицами государства «смиренно» посещают храмы, и даже исключили из своих программ «борьбу с реакционным поповским мракобесием». А глава страны прямо и честно заявляет «о приоритете национальных ценностей», поднимая русский вопрос. Но реально положение в культуре и просвещении остаётся таковым, каково оно есть и более никаковым... Пока что!..
«Быть русским значит не только говорить по-русски. Но значит - воспринимать Россию сердцем, видеть любовью ее драгоценную самобытность и ее во всей вселенской истории неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий, данный самим русским людям, и в то же время - указание Божие имеющее оградить Россию от посягательств других народов, и требовать для этого дара - свободы и самостоятельности на земле» (И.А.Ильин «Почему мы верим в Россию?»).
Как предупреждение и предостережение от «бунта беспощадного и бессмысленного» с указанием пути его преодоления читаются в статье конструктивные строки Валентина Никитина: «Согласно Конституции, единственным источником власти в Российской Федерации является многонациональный народ, в котором большинство составляют русские. Это подавляющее большинство (около 80%) отнюдь не «подавляющее», а страждущее, а с недавних пор и возмущенное. Оно пробудилось, оно начинает действовать, и его гнев может быть страшен, если не принять превентивных врачующих мер, если не привести в соответствие с реальной жизнью наши конституционные нормы. Пора, наконец, сформулировать и принять конституционное положение, признающее Православие доминирующей религией, а Русскую Православную Церковь - национальной Церковью русского народа и соборной Церковью других православных народов, историческим оплотом их духовной, культурной и государственной самобытности».
Господствующая эстетика «демократического плюрализма», революционно пришедшая на смену ныне безоговорочно порицаемого метода «социалистического реализма» (как это не покажется парадоксальным) вполне солидаризировалась с предшествующими атеистическими взглядами на религиозное образование. И тестом на «кто есть кто» стало обсуждение, казалось бы, совершенно очевидно необходимого (в наши-то «антисоветские и антиатеистические времена») введения в программу школьного образования «Основ православной культуры». Но не тут-то было! На данном витке антиклерикального витийства предмет «Основы православной культуры», по мнению высокопоставленных нью-образователей, не только не обязателен (в отличие от физкультуры), а якобы даже таит в себе угрозу возникновения межнациональной и межконфессиональной розни. По-видимому, исходя из этой же «боязливой логики» сокращаются часы преподавания по литературе произведений русских классиков, так как в них могут быть также заложены ростки православного миропонимания, которые могут затронуть самолюбие юных представителей иных народностей, населяющих РФ. Не из этих ли соображений исключается из обязательных школьных предметов «История государства Российского»??? Ответ: нет!!!! Не из этих!
Об этом убедительно свидетельствует в своей статье Валентин Никитин: «Обнадеживает тот факт, что служители ислама и других нехристианских культов Российской Федерации признают не только самодостаточную ценность государственного единства для любой нации в России, но и ведущую историческую роль русского народа и Русской Православной Церкви в межнациональном согласии, в его обеспечении и сохранении. Иначе и быть не может. Более 1000 лет русский народ, народ-страстотерпец, создавший огромное государство и великую культуру, являлся примером согласия и мира, построенного на заповедях Божиих. Всем ясно, что русские в России должны иметь отнюдь не меньше, а вполне достаточно прав по сравнению с другими народами, поскольку именно они несут основную ответственность за судьбу страны, составляя около 80 % населения». У «сиятельных» и остающихся в тени оппонентов (неопределённой и определённой национальной принадлежности), главным образом, оккупирующих и монополизирующих власть в информационном и культурно-просветительном пространстве (при всей создаваемой видимости демократического выбора и отбора) русская православная тема застряла как кость в горле. И даже не следует обращаться за консультацией к медицинским светилам, чтобы поставить точный диагноз. Это русофобия. И, конечно же, эта личная болезнь какой-то кучки (не желающих лечиться пациентов) не особенно волновала бы указанные выше 80% государствообразующих русских (также населяющих Россию наравне и с оставшимися 20% татар, якутов, башкир, удмуртов, ингушей, калмыков, тунгусов, евреев, чукчей, эвенков и др. и др.), если бы в нашем государстве усилиями кучкующегося подавляющего толстосумного меньшинства (состоящего из гос. и не гос. управленцев) не создалась бы критическая ситуация. Наравне (или даже не наравне) с духовным возрождением России происходит духовное и физическое вырождение России. А если говорить исключительно о культуре, то ныне следует проявлять заботу не только о возрождении русской духовности, а о спасении вообще культуры как таковой (в данном контексте суб-, контр- и др. околокультуры не учитываются, с ними как раз всё в ажуре). Сознательно проводимая зримыми и незримыми руководителями СМИ денационализация, раскультизация и раскультуризация российского народа, глобальная нивелировка всех духовных ценностей, накопленных человечеством за мировую историю, может привести именно к тому, чем угрожающе устрашают противники «Основ православной культуры», запугивая кошмарными последствиями народной образованности. Самопровозглашённые «прогрессивные мыслители» и «интеллигентствующие покровители», радеющие о настоящем и будущем россиян, утверждают: в многонациональной и многоконфессиональной стране даже чисто познавательное ознакомление с русской православной культурой неминуемо приведёт к межнациональным конфликтам и даже к межконфессиональной гражданской войне! Но на деле всё может произойти с точностью до наоборот. Забвение родной культуры, незнание и неуважение к истории и культуре страны, именуемой Родиной, таит в себе действительно серьёзную опасность разжигания межнациональной розни, что уже частично осуществляется экстремистски настроенными политическими силами. Воинственное невежество как раз и приводит к подогреванию любых человеческих страстей, в том числе и межконфессиональных. Впадающий в национальное беспамятство народ, принимающий мировое, мнимое вселенское гражданство, перестаёт быть народом, превращаясь в население, а великая держава скоропостижно или вялотекуще исчезает с обозримого исторического горизонта.
«Только Царство Божие на земле обладает всегдашним миром и будет обладать им до скончания века. А мир прелюбодейный и грешный, отступивший от Бога и Его праведных законов - мятется и будет до конца своего смущаться от своих заблуждений, от своих всезаразительных пагубных страстей, от бесчеловечных браней и внутренних крамол, от своего безумия. Дерево познаётся по плодам. Смотрите же на плоды нынешней цивилизации: кому они приятны и полезны? Отчего ныне Россия в смятении?.. Отчего учащееся юношество потеряло страх Божий и бросило свои прямые обязанности и занятия? Отчего гордые интеллигенты стремятся в опекуны и правители народа, не понимая этого народа и его действительных нужд и не любя его? Оттого, что у всех их оскудела вера в Бога, в Его праведные, вечные глаголы; оттого что она отпала от Церкви Божией, единой руководительницы к святой христианской жизни» (Св. Иоанн Кронштадтский).
Нынешние реформаторы или либерасты (как их окрестил недавно ушедший из земной жизни приснопамятный Савва Васильевич Ямщиков) даже преуспели в русофобии в большей мере, чем их недалёкие предшественники из советских времён, яростно порицаемые нынешними реформаторами, но, тем не менее, в сущности, не отвергнувшиеся от «всесильного» марксистско-ленинского постулата о «примате материальных ценностей над духовными». И действительно, нынешняя базисная рыночная экономика определяет надстроечную культурную политику в той степени алчной «всёнапродажности», до чего бы не мог додуматься даже сам Карл Маркс в своём общеизвестном «Капитале». Реалистическая картина сегодняшней сюрреалистической действительности позволяет дерзновенно высказать (высшей справедливости ради) достаточно «крамольную» мысль (даже по нынешним свободогласным и словоохотливым временам): общее состояние культуры и образования даже в эпоху стабильного застоя не было столь болезненным, как в наши непредсказуемо, стремительно текущие дни. И в этом признании нет ни «атавизма» советского мышления, ни возрастной ностальгии по отнятой былой коммунистической Родине, а только прискорбная констатация фактов. Ещё трём поколениям нынешних россиян хорошо помнится: классическая русская и зарубежная музыка, а также музыка народов СССР (что, как показывает жизнь, было существенным фактором в укрепления дружбы народов) звучала ежедневно из радиоприёмников, а телевидение не было, да и не могло быть тогда рупором насаждаемой безнравственности. И в учебных заведениях (надо отдать должное) основательней, чем теперь в «эпоху ЕГЭ», проходили творчество великих русских и мировых классиков (не на уровне облегчённо-ознакомительного пособия для иностранных туристов), и каждый школьник знал (хоть, зачастую, и понаслышке) Глинку, Моцарта и Вагнера, как известных во всём мире композиторов, а не как популярных в среде спортивных болельщиков: чешского хоккеиста и современных российских (!) футболистов. Также и Спартак, и Арарат, и Пересвет не могли быть в представлении «племени младого, незнакомого» только названиями спортивных команд. Да и ответственные работники отечественной культуры» не позволяли себе цинично глумиться над высокими жизненными понятиями, такими как совесть, честь, любовь к Родине, и не «мучили» себя и общественность «философскими» вопросами: возможно ли мыслить русский язык без мата, а искусство без секса? - с последующим шустрым и категоричным ответом - «Нет!». Да ещё во всеуслышание (знай наших) с экранов телевизоров! Но данная сравнительная характеристика отнюдь не свидетельствует о том, что атеистический взгляд на мирообустройство мог иметь в дальнейшем, в ином повороте исторических событий какую-либо благую перспективу. Было бы несправедливым и преступным забывать или сознательно упускать из вида то, что семьдесят лет варварского политического экспериментирования над русским народом было эпохой воинствующего и бесчинствующего богоборчества. Пропагандируемый, «распространяемый и сбываемый» государством «атеистический опиум», безусловно, делал в народе своё отравляющее дело. «Понятность и доступность широким массам музыкального языка социалистического искусства, народность и песенная мелодичность», на которые указывал в своих постановлениях всемогущий ЦК ещё со времён публикации «хрестоматийной» статьи А.А.Жданова «Сумбур вместо музыки» (в газете «Правда» в январе 1936 года) лишались главного, что образовало русский народ и национальную культуру - веры православной. Но если атеистические вожди пролетариата всё-таки ратовали на словах за народность и призывали композиторов к мелодической песенности с опорой в творчестве на русскую классику, то нынешние, радикально-либеральные, «прогрессивно» мыслящие руководящие и ответственные работники в области культуры (и прочих, прилегающих к ней, массовых коммуникаций), по всей видимости, полагают, что само русское искусство, как таковое, безнадёжно устарело. Также как «безнадёжно устарел Пушкин» и всё иже с ним (со слов весьма влиятельного государственного теле-лица). Существенное отличие между ними можно усмотреть в том, что Андрей Александрович Жданов, заблуждаясь, всё-таки (в чём его нельзя упрекнуть) заблуждался искренне, а его опытные оппоненты и одновременно такие же безбожные последователи не желают внимать тому, что открыто для духовного взора в современной отечественной истории. «Наша культура пронизана небесным светом, высоким устремлением, мучительным исканием правды, страданием за человека, со-страданием, любовью к человеку, вдохновенным провидением Бога в человеке. Без истинной культуры, нашей, русской, которую храним - не быть России, во-Христе России» (И.С.Шмелёв).
Глядя на разнузданную, разгорячённую, «подгулявшую» публику на участившихся в последнее время массовых площадных и стадионных зрелищах, происходящих по поводу календарных, городских, государственных и даже религиозных(!) праздников (а также и просто без всякого повода) невольно приходит на ум Древний Рим в пору своего упадка и хорошо известное восклицание Цицерона в своей обличительной речи, обращённой к сенату и своему противнику - «революционеру» и поборнику разврата Катилине: «O tempora, о mores!» («О времена, о нравы»). А вслед за ним и, не столь часто припоминаемое, но весьма примечательное продолжение: «Сенат все это (испорченность нравов) понимает, консул видит, а этот человек (Катилина) (...) даже приходит в сенат, участвует в обсуждении государственных дел, намечает и указывает (...), а мы, храбрые мужи, воображаем, что выполняем свой долг перед государством, уклоняясь от его бешенства...». Всплывает в памяти и печально знаменитый зловещий лозунг опустившейся, босяцкой черни времён Римской империи (приведённый Ювеналом в своей 7-ой сатире): «Panem et circenses!» «Хлеба и зрелищ (дословно цирковых игр)», а также и другой популярный циничный античный афоризм, перефразированный и офранцуженный маркизой Помпадур, утешавшей монарха Людовика XV и разложившийся при нём королевский двор: «Apres nous le deluge» - «После нас хоть потоп» (в изначальном варианте в трудах Сенеки: «После моей смерти пусть мир в огне погибнет»). Дурные примеры взаправду заразительны, как заразны болезни, и в первую очередь душевные. В новорусском модернизированном варианте, «крутой» девиз наших дней звучит, по-видимому, так: «Бери от жизни всё, а после нас хоть трава не расти!». А некоторые именитые часто мелькающие (в основном на Западе) высокоумные представители (так называющей себя) интеллигенции, как бы стоящие над всем этим в этой стране надменно, со сладострастной брезгливостью резюмируют: «Бог умер», цитируя читаемого и почитаемого ими несчастного немецкого поэта-философа, невольного идеолога Третьего Рейха Фридриха Ницше, первым поплатившегося за свою самоубийственную эстетическую позицию - «по ту сторону добра и зла». Но, Слава Богу, Бог жив! Жив на Святой Руси, не ставшей, вопреки всем трагическим историческим порушениям, только лишь метафорой, отживающим художественным образом! Господь Жив в её молитвенниках и заступниках, боговерных и богоспасаемых людях! И Святилищем Русского Духа была и есть Русская Православная Церковь, испытываемая на крепость зримыми и незримыми искушениями новосмутного суетного времени, но, несомненно, являющаяся ныне основной нравственно удерживающей, созидательной и объединяющей силой. Постепенное воцерковление государственной власти на всех её уровнях, хоть и носящее чаще всего протокольно-ритуальный характер, безусловно, добрый знак нашего кризисного (в самом широком смысле) времени. Но самое высшее Благо, обретённое Россией за последнее двадцатилетие - это возрождение храмов, монастырей и повсеместно постепенно всевозрастающее воцерковление мирской жизни. Хотя говорить о воцарении на Руси Русского Духа, к прискорбию, ещё рано.
Воцерковление мирян проходит одновременно и с обмирщением прихожан в церковной среде, где, надо с горечью признать, также происходит (может и не столь заметное на поверхностный взор) нивелирование подлинных и ложных ценностей. Об этом свидетельствуют поспешные необдуманные общественно-церковные инициативы, исходящие из ложных посылов нахождения общего языка общения с подрастающим поколением, что выражается в самообманчивых методах духовного окормления молодёжи - в «сленговом заигрывании» и приобретении у неё авторитета за счёт снисходительного потворствования досуговым увеселительным увлечениям, а не проповеднического предостережения от современных и издревле существующих греховных соблазнов. «Хорошее воспитание не в том, чтобы сначала дать развиться порокам, а потом стараться изгнать их. Надо принимать все меры, чтобы сделать нашу природу недоступной для пороков» (Свт. Иоанн Златоуст).
К основным, насущным задачам Русской Православной Церкви относится катехизация и религиозное образование. И обращены они ко всем возрастным категориям, слоям и прослойкам нашего общества. И, безусловно же, и к воинству российскому, и к ныне боголюбивым (и ещё религиозно не определившимся) властям, которые в своих искренних стремлениях к благим преобразованиям, должны, наконец, понять, что с расхристанным, раскультуренным народом не построить никакого «светлого будущего» и не осуществить даже самой гениальной (самой по себе) теоретической экономической реформы.
И голос Русской Православной Церкви звучит, и к нему начинают повсеместно прислушиваться «имеющие ухо слышать» и внимать. Хотя голос Истины неустанно глушится противниками Православия, желающими, чтобы он остался бы гласом вопиющего в пустыне, - в духовно опустошаемой русской действительности.
В этой связи вспоминаются слова Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла (из речи 14 февраля 2009 года на III Сретенских встречах православной молодежи): «Линия борьбы между Светом и тьмой, между Богом и диаволом особым образом проходит по сердцам молодых людей. Мы живем в такой культуре, в которой была изгнана идея греха и вместо нее возникла идея свободы... но в истории получилось так, что это Божье благословение было использовано во вред человеку, свобода раскрепостила человека, и что самое главное - вытеснила идею греха. Церковь всегда настаивала на том, что в центре человеческой жизни должно быть покаяние. Покаяние всегда требует некоей остановки, а призывы к нему в молодежной среде и в масштабах страны и в масштабах цивилизации, к сожалению, остаются не очень понятными. Вот и получилось, что ценность свободы была использована, чтобы вытеснить другую ценность - ценность покаяния и таким образом свобода опустошила саму себя». Уже в другой речи (перед студентами в Калининградский государственный университет им. И.Канта 31 марта 2009 года) Святейший Патриарх продолжает высказанную ранее мысль и конкретизирует: «...Достоевский говорил, что Бог с диаволом борется, а поле битвы - сердца человеческие. В первую очередь это сердца молодых, и никто, кроме вас, этой победы не одержит. Только одни могут помогать вам ее одержать, а другие будут толкать к тому, чтобы диавол захватил ваше сердце. А ведь где диавол - там смерть, там нет жизни... Самая великая мудрость человека - это мудрость... уметь отличать добро от зла и держаться добра, потому что там, где добро, там - жизнь».
Раздумья по прочтении статьи Валентина Никитина.
В силу избранного творческого служения автор сих строк позволит себе в продолжение комментария к статье В.А.Никитина достаточно пространно высказаться на тему, органично связанную с культом и культурой, и осуществить соответствующий экскурс, касающийся значения и места искусства и, в частности, музыки в истории человечества и современной России.
«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5: 8).
Русское искусство, освящённое просветлённым духом Православия, по своей глубинной, религиозной сути и возвышенной устремлённости - есть молитвенное служение Богу и богоподобному в человеке, а не упоённое самовыражение художника со всеми его греховными душевными нестроениями. Беспредельная откровенность и, сама по себе, обнажённая «правда жизни» как самоцель безблагодатны. Бессмысленно и даже вредоносно для души творчество, которое не умудряет, не облагораживает, не делает жизнь прекраснее и добрее, а, поэтизируя греховное, оправдывает внутреннюю и окружающую опустошённость, мерзость и зло. Искусство, утверждающее низменное и без-образное (лишённое Образа Божия) как полноправное, - как нечто равноценное Красоте Божией в некоем сверхъестественном «космическом измерении» - умерщвляет Божий Дар различия Добра и зла, превращаясь в самоубийственное орудие наказания. «Мы призваны быть служителями не только правды, но и милосердия... Ещё не велико требование, когда от нас требуется правда. Какая правда? Правда в молитве, чтоб она была от сердца, а не по внешнему только обряду; правда в учении, чтобы оно было верно Истине Божией и не льстило бы страстям человеческим; правда в жизни, чтобы наша жизнь не была ложью против нашего учения...» (Свт. Филарет Московский. Из проповеди 6 декабря 1856 года).
Отражательно-изобразительное начало и подзорно-увеличительное свойство естественно присущи природе искусства. Но в первоощущении и поверхностном осмыслении далеко не всегда придаётся значение тому, что и наша жизнь также становится зеркальным, обратным отражением произведённого художественного впечатления, приумножающим благообразие или нелепие уже в самой действительности. Утрированное, кривозеркальное творческое преломление внешнего и внутреннего мира, «свободное» от нравственной избирательности и, в расхристанности чувств и мыслей, лишённое целомудренности в средствах выразительности, не преображает, а обезображивает жизнь вокруг, втягивая с завораживающей демонической силой неискушённые души в беспросветную, но захватывающую дух, соблазнительную бездну необузданных страстей, безумных дерзких желаний и неведомых потрясающих ощущений. В истории мировой культуры, при всём множестве различных направлений в искусстве (и в том числе, в исканиях «независимого», «чистого искусства»), прослеживаются, в конечном, высшем счёте, всего два пути, расхождение и противоположность которых становится очевиднее во всепроявляющей временной протяжённости. Это спасительный бесконечный путь возвышенного молитвенного творчества - святого упоения, - обращённого к Небесам, - к духовному Небу в человеке, и пагубный путь в «никуда», неотвратимо, рано или поздно, ведущий в преисподнюю, какими бы «благими намерениями не была вымощена дорога». «Ни одна злоба, ни одна ересь, ни сам диавол не могут обольстить иначе, как только под видом добродетели» (Свт. Игнатий Брянчанинов).
Музыка на протяжении всей истории человечества играла особую роль в его судьбах, выделяясь из всех искусств своей силой стремительно проникающего, подсознательного воздействия, как на избранных ценителей, так и на людские толпы; силой, влияющей на поступь исторических событий в мире - «в его минуты роковые»; силой, порою, куда более мощной, чем запечатленное писательское слово и «мысль изреченная», лукаво разнотолкуемая, блуждающая в зарослях сомнений и преодолевающая мировоззренческие преграды упрямого ума. Музыка - своеобразный нравственный барометр: по музыкальному мирочувствию можно судить о состоянии духовного здоровья отдельной личности и общества в целом. По справедливости её часто образно именуют «проповедью в звуках». В конце II и начале III века нашей эры пресвитер Александрийской Церкви Климент, основатель богословской школы, боровшийся с язычеством и ересями, изложил в своих трудах («Строматы» и «Педагог») поучения, получившие впоследствии каноническое закрепление на вечные времена в правилах VI Вселенского Собора (680-681 гг.): «К музыке должно прибегать для украшения и преобразования нравов,- должна быть отвергнута музыка чрезмерная, надламливающая душу, впадающая в разнообразие, то плачущая, то неудержимая и страстная, то неистовая и безумная...». Такую музыку Учитель церковного песнотворчества предоставлял «беззастенчивым попойкам и музыке гетер с букетами...». Прежде Климента Александрийского, ещё в древние дохристианские времена, за многие, многие и долгие века до того, когда были изобретены электроинструменты, сверхмощные звукоусилители, а вместе с тем разработаны «методики и технологии психофизического воздействия и программирования личности» и, когда музыка стала «оружием массового поражения», один мудрый восточный философ изрёк: «Чтобы изменить нравы и обычаи людей, нет ничего сильнее музыки». Спустя тысячелетия данная мысль нашла своё мироохватывающее претворение в идеологии глобализма. Массовое «звуковое зомбирование» стало значительной частью осуществляемого плана манипулирования общественным сознанием. В эпоху «торжества» безудержного технического прогресса «цивилизованное сообщество», оглушаемое потоком всевозможных промышленных шумов и бытовых скрежетов, контуженное душераздирающим ором «звукофабрикантов» и грохотом без умолку палящих «музыкальных орудий», утрачивает естественную способность слышать, - прочувствовать и осознавать успокоительную тишину. Современный потребитель продукции «звуковой индустрии развлечений» уже не в состоянии задумываться, в промежутках между суетными телодвижениями, о том, что каждый звук имеет сакральный, мистический, самостийный смысл, что мелодии и созвучия, образующие музыкальный язык, влияют на духовный строй человека, чисто или фальшиво настраивая его на тот или иной жизненный лад. «Музыка подобна Церкви, - она есть молитва души, язык, на котором ведётся беседа человека с Богом... Она есть Божественный язык, данный для общения с Богом. С помощью музыки душа познаёт Творца» (Блаженный Августин).
Ещё эпоха гуманизма - «просвещённого человеколюбия» и прославления личности, гордо и величественно именуемая Возрождением, «сбрасывая гнёт схоластики и церковности и освобождаясь от идейного застоя феодализма» (согласно некоторым энциклопедическим формулировкам), наметила в светском западноевропейском искусстве поступенную нисходящую еретическую последовательность: от богоподобия к самовозвеличиванию, а затем стремительно от самовозвеличивания к безбожию и от безбожия к бесоподобию, достигшего к началу XXI столетия критической стадии вырожденческого свободомыслия и безграничного вседозволенного своенравия. Распростёртые до разнузданности нормы общественной морали, перестающей быть синонимом богоданной нравственности, вопиющие беззакония, «узаконенные» грехозащитными «правами человека», не могли не отозваться эхом в «храме искусства». Религиозно выхолощенные, интернационализированные, «общечеловеческие ценности» широкого потребления вначале заполонили культурное пространство Нового Света и Западного мира, а затем перекочевали в духовные просторы России, змиелазно проникнув даже во святая святых - в сокровенные пределы церковной ограды, доселе хранящей в чистоте и неприкосновенности сосуд Веры и целомудрие в православном делании. «О тех, кто сняли с себя платье веры и стали как дикие звери, - о них я рыдаю. Знайте же, что для таких пришествие Иисуса обращается великим Судом» (из послания прп. Антония Великого).
Для врачей священна древнейшая заповедь Гиппократа «Не навреди». Она справедлива для всех специалистов и других профессий, а в особенности для духовных врачевателей. К прискорбию, мудрый совет греческого учёного из далёкой античности не всегда востребован во времени.
Музыкальная речь, как и речь словесная, будучи языком человеческого общения и миропознания, одновременно подвержена неизбывным искушениям от лукавого. Музыка может являть собой звуковую Правду и звучащую ложь, быть просветлённым отзвучием ангельской Первопесни и сумрачным отголоском диавольского первообмана. Музыкальное слово может быть льстивым и соблазнительным орудием падшего ангела и сеять сорные злаки в невозделанном поле неискушённых душ. И только праведная направленность и смиренная избирательность языка общения определяет его духовную высотность. «Кроткий язык - древо жизни, но необузданный - сокрушение духа» (Книга Притчей Соломоновых 15: 4).
Музыкальная природа подспудно влияет на созидание личности человека, - на образование его чувственно-воспринимательной сферы и воспитание национального самосознания. И как грамматический и фонетический строй является основой национального языка, так лад мелодический выражает душевные тонкости характера того или иного народа. Подобно тому, как искусственные внедрения - варваризмы, жаргон и сленг разрушают языковую гармонию, а матерные ругательные выражения неприемлемы в культурном общении, также противоестественнен, дисгармоничен и «музыкальный сленг», а «музыкальный мат» столь же неприличен, как и речевой. Казалось бы, существуют писаные и само собой разумеющиеся неписаные законы, не требующие дополнительных доказательств. Но в нынешнее переворотное время «новоиспечёнными радетелями русской словесности», имеющими прямое отношение к управлению российской культурой, предпринимаются усиленные реформаторские попытки устранить цензурные ограничения (как «советский атавизм»),- узаконить разговорный и литературный мат и, «нормируя» речевые непристойности, соответственно внедрить в «обиходный музыкальный лексикон» столь же бесстыжую звуковую скверну. «Музыка есть сильное возбуждающее оружие, подобно медикаментам. Она может и отравлять, и исцелять. Как медикаменты должны быть во власти специалистов, так и музыка» (К.Э.Циолковский).
Особое и очень важное место в государственной и церковно-общественной просветительской работе должно занимать наравне с речевым и писательским словом - слово музыкальное. Воспитание тонкого музыкального, сердечного слуха столь же важно, как и изучение в школе Основ Православной Культуры. А вернее сказать, православное музыкальное образование является естественной его составляющей, если же, конечно носит сущностный, а не назывательный характер. Обучение музыке должно начинается сызмальства, с постижения мелодики слов родного языка, с освоения предмета «родная речь», с уроков пения, мистически раскрывающих в музыкальном прочтении поэтического текста смысловые двери слова. Музыкальная невоспитанность и как болезненное следствие музыкальная глухота имеет и дальнейшие серьёзные осложнения, проявляющиеся в признаках духовного дальтонизма, - в неумении (или в толерантном нежелании) чётко различать белое и чёрное, независимо (как показывает жизнь) от степени начитанности и занимаемого в общественной иерархии положения.
«Есть только одно истинное «счастье» на земле - пение человеческого сердца... Сердце поет, когда оно любит; оно поет от любви, которая струится живым потоком из некой таинственной глубины и не иссякает; не иссякает и тогда, когда приходят страдания и муки, когда человека постигает несчастье, или когда близится смерть, или когда злое начало в мире празднует победу за победой и кажется, что сила добра иссякла и что добру суждена гибель. И если сердце все-таки поет, тогда человек владеет истинным «счастьем»... Тогда все остальное в жизни является не столь существенным: тогда солнце не заходит, тогда Божий луч не покидает душу, тогда Царство Божие вступает в земную жизнь, а земная жизнь оказывается освященною и преображенною. А это означает, что началась новая жизнь и что человек приобщился новому бытию... Сердце поет не от влюбленности, а от любви; и пение его льется подобно бесконечной мелодии, с вечно живым ритмом, в вечно новых гармониях и модуляциях. Сердце приобретает эту способность только тогда, когда оно открывает себе доступ к божественным содержаниям жизни и приводит свою глубину в живую связь с этими не разочаровывающими драгоценностями неба и земли... прекраснее всего то пение, которое льется из человеческого сердца навстречу Господу, Его благости. Его мудрости и Его великолепию. И это пение, полное предчувствия, блаженного созерцания и безмолвного, благодарного трепета, есть начало нового бытия и проявление новой жизни...» (И.А.Ильин «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний»). По существу великий русский религиозный философ Иван Александрович Ильин, живший не в столь отдалённое от нас время, с поразительной нравоучительной поэтической силой подтверждает сказанное его предшественником - выдающимся богословом и проповедником, подобным Иоанну Златоусту и причисленным к лику святых, духовным поводырём православного народа, обличавшим с архипастырской кафедры распространяющиеся ереси и плотские бесчинства вольнодумцев, в том числе и богомерзкое сквернопение: «Для спасения жизни нужно петь Господу не голосом, а самой жизнью своей. В Священном Писании жизнь во Христе называется пением («Крепость моя и пение мое Господь и бысть мне мне во спасение)... Спасайся о Христе, любезный брате. Законы духа и плоти противны друг другу. Между ними всегда брань. Что плоть хочет, того дух не хочет - это различные мудрования. Плотское мудрование есть вражда на Бога, смерть...» (СвятительТихон Задонский).
Следует также признать, что ныне убеждённо противопоставлять поп-музыке академическую музыку надо с большой осторожностью. Бесоподобный «поп-рок», совершив роковую революцию в эстрадной музыке столь же революционно перекочевал и «справил новоселье» и в классических жанрах, к которым относился до сей поры жанр оперы. Как грибы из-под земли стали появляться «на свет соффитовый» рок-оперы, вначале на всеядном Западе, а затем и в целомудренно-разборчивой России, где их количество в процентах год от году возрастает в большей степени, чем добыча угля. Но композиторы «выдают на-гора» и другие оперы, вроде как, и якобы в классически «классическом» стиле с «опорой» на признанные музыкальные образцы своих именитых предшественников, и, разве что, с эксцентричными действующими лицами в модерновом либретто. За примерами далеко идти не нужно. Когда для достижения тщеславно-эпатажной и коммерческой цели все средства хороши, то в результате являются (даже на самые престижные сцены мира, при мощной государственной поддержке(!)) такие сомнительно «любезные народу шедевры новорусской классики», как «Дети Розенталя» - «нашумевшая» опера, несколько лет тому назад поставленная в Государственном академическом Большом театре России (!), по возмутительности, пошлости и циничности своей соперничающая разве что с «Целующимися милиционерами» нетрадиционной ориентации, - «фотошедевром», закупленным и представляемым аж Государственной Третьяковской галереей (!) в качестве выдающегося произведения современного искусства (достойного представлять Россию на зарубежных выставках). То, что на протяжении тысячелетнего становления Святой Руси представлялось богомерзким и не могло даже вообразиться в самых изощрённых фантазиях, вторглось в нашу повседневную жизнь и стало реальностью, с которой нельзя не считаться, но и мириться, говоря словами юродивого из пушкинского «Бориса Годунова»: «Богородица не велит». Тысячу раз был Фёдор Иванович Тютчев, когда с болью выдохнул, ставшие крылатыми, строки:
Ах, если бы живые крылья
Души, парящей над толпой,
Её спасали от насилья
Бессмертной пошлости людской!
Но, пожалуй, самое опасное кроется не в том, что откровенно беззастенчиво пошло, бездарно или малодаровито. Особенно опасна для духовного, душевного, да и телесного здоровья творцов искусства, как и для исполнителей, так и для доверчивых слушателей и зрителей талантливая поэтизация людских пороков. Светскому (но именующему себя православным) творческому человеку, как, впрочем, и «духовному композитору»-захожанину храмов (на «премьеры» своих сочинений, просочившимся на модернизованный клирос) очень трудно взять в толк, что выдающееся мастерство, яркий талант и даже поразительная гениальность не являются наивысшим духовным достоинством личности без присутствия в душе благочестивого Страха Божия, трепетной сердечной Молитвы и Любови о Господе. «Молитва - единственный руководитель ко спасению» (Cвт. Игнатий Брянчанинов).
В наше «высвободившееся» от вековых моральных устоев время, когда «новая мораль» перестаёт быть синонимом богоданной нравственности, только высокое искусство способно действенно противостоять варварскому натиску глобалистской космополитической околокультуры. Русская музыка включает в себя и богослужебные песнопения, и авторские произведения композиторов, и народные песни, в которых живёт душа народа. «Но если и музыка нас оставит, что будет тогда с нашим миром?», - ещё в XIX «золотом веке поэзии и искусства» предостерегающе вопрошал Николай Васильевич Гоголь. А Модест Петрович Мусоргский c пророческой печалью удостоверял: «Канкан нас забьёт». Что, собственно говоря, и произошло (с той только разницей, что канкан - это лёгкий жанр, а «hard rock» - тяжёлый). Но если с одной стороны нас бесчеловечно «забивает» масскульт, то с другой стороны той же наднациональной «палки о двух концах» - отрицается искусство вообще как таковое. При этом создаются новые произведения в этом «погребальном жанре», предполагающем самую широкую жанровую использованность (от рок-музыки до духовной и обратно, или в какую-либо другую сторону). Эта модная постмодернистская и вообще «postpostовая» тема «панихиды по искусству» заслуживает отдельного рассмотрения. Тема «закрытия темы искусства» не нова и даже не относится к «хорошо забытому старому», а взята напрокат у Гегеля, Шпенглера, Ницше, Гессе и Набокова. Но современное её идейное обоснование комфортно вписывается своим эффектным пародксализмом («отрицания каких-либо отрицаний») в общий контекст творческого вольнодумия и дезориентации в искусстве. Анатомо-патологический взгляд на искусство надёжно гарантирует существенные преимущества: во-первых, художник, автоматически освобождаясь от религиозно-национальной зависимости и снимая с себя какую-либо моральную ответственность за содеянное, не подлежит притеснению со стороны «заказывающих музыку» русофобов, к тому же ведающих и финансовыми потоками. А во-вторых, автор a priori ограждает себя от каких-либо критических оценочных критериев, кроме оценки мастерства игры по установленным автором же правилам «игры без правил». На сей раз, предлагается некий модернизированный вариант (но всё-таки набившей оскомину) высокоумной «игры в бисер», где художнику отводится роль искусного иллюзиониста. Весьма оригинально и показательно само надменное отношение художника-концептуалиста к потенциальному неискушённому, непосвящённому слушателю-зрителю-читателю, перед которыми по жизненным обстоятельствам автор вынужден «метать бисер», проявляя свою сиятельную снисходительность. Справедливости ради, следует отметить, что среди апологетов сознательно мертворождённого искусства есть художники, чьи мастерские композиции заслуживают не только внимания, но и достойны подлиного уважения, если, конечно же, не вполне доверять искренности эпатажной декларации и с радостью обнаружить в творчестве «неувязочки», - когда непроизвольной силой своего таланта автор входит в противоречие с самим собой - с собственной концепцией предлагаемой игры в художественно-интеллектуальный «кубик Рубика», и создаёт действительно жизнеспособное, живоносное произведение. И этим неожиданно для себя и окружающей публики вновь приоткрывает тему неумирающего искусства.
Думается, что даже в нашу эсхатологическую эпоху для русского художника вдохновляющим духовным ориентиром могут послужить не болевые строки Николая Алексеевича Некрасова: «Уведи меня в стан погибающих за великое дело любви», а другой, обнадёживающий напутственный поэтический призыв, лучше всего отвечающий всем талантливым погребателям искусства разных времён и народов, призыв из стихотворения Алексея Константиновича Толстого «Против течения»:
Други, вы слышите ль крик оглушительный:
«Сдайтесь певцы и художники...»
...............................................
Други. Не верьте! Всё та же единая
Сила нас манит к себе неизвестная,
Та же пленяет нас песнь соловьиная.
Те же нас радуют звезды небесные!
Правда всё та же! Средь мрака небесного
Верьте чудесной звезде вдохновения...
Дружно гребите во имя прекрасного
Против течения!
И это справедливо, если не навечно, то - пока существует человечество.
В извечной суете сует, постоянно умножаемой стремительным течением времени, художника подстерегает самый большой духовный соблазн: дерзновенно возомнить, что не существует заповедных тем, которых бы он не имел морального права касаться; что ему безнаказанно предоставлена вседозволяющая, «беспредельная свобода» произвольно работать над любым материалом, исключительно полагаясь на свой «всемогущественный» талант и приобретённое «фантастическое» мастерство. Горделивое нежелание понять, что лучше бы вообще не притрагиваться к перу, чем, ежели «смелым и бесстрашным» сочинительством своим, обращаться к Богу без тёплой, спасающей душу Молитвы и Страха Божия, оборачивается для обладателя творческих энергий и поклонников своего кумира, аккумулирующих эти энергии, утратой душевного покоя. И тогда возникающие, казалось бы, из ничего, мистические «фатальные ножницы» неотвратимо режут по живой нити судьбы художника и его приверженцев. И не «спасает» ни талант, ни гениальность, ни многознание - напротив: «От всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк. 12: 48).
К прискорбию, далеко не многие современные творческие люди способны приять стремление к святости, как духовную опору и как единственно спасительный путь в творчестве, осознать, что искусство, даже достигшее совершенства, ещё не есть высшая, конечная цель самой жизни; усвоить себе, что святость превыше искусства для искусства, превыше мастерства и гениальности, что только Святая Молитва - вечное духовное средство благообретения, вечное движение, вечное учение и спасение души. И нельзя никогда и никому научиться молитве раз и навсегда. Молитве учатся всю жизнь, и место ей не только в храме, но и дома, и на работе, - в любом творческом делании, - и на отдыхе, и даже в блаженном сне, сохраняющем в душе следы сосредоточения наших духовных чаяний наяву, - везде и во всём, где проявляет себя достойно дух человеческий...
«Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5: 8).
Поэтическое авторское послесловие
Не рождается истина в споре,
А рождается истина в горе,
На безлюдном безмолвном просторе,
В освящённом молитвой затворе.
Не рождается истина в битве,
А рождается в тёплой молитве,
В несказанной дарованной сладости,
Онемевшей нечаянной радости.
Открывается истина внове
В озаряющем зреющем слове,
Что уста ещё не возвещали,
В вещем Слове, что было в Начале.
Георгий Георгиевич Поляченко, председатель Православного церковно-певческого общества
