10 июля 2010 ушла из жизни Наталья Борисовна Журавлева - хороший русский человек. Новопреставленной было 86 лет, и поэтому одна моя приятельница с жаром убеждала, что не надо сокрушаться об этой кончине. Сначала я не разобралась, почему этот разговор так задел меня. Непонимание чужого горя возможно, но любовь, дружба, как и многие другие достойные человеческие чувства, не имеют ни возраста, ни времени. К тому же, многие из нас, кто хорошо знал Наталью Борисовну, поймут мою печаль и эти банальные слова: потеряли настоящего гражданина, патриота своего Отечества. Осиротели.
Недавно я отнесла в газету «Православный Санкт-Петербург» заметку «Лук для Патриарха Тихона», написанную Натальей Борисовной. Главный редактор тогда сообщил, что опубликует эту статью моей, как он выразился, подружки. Наталья Борисовна, улыбнувшись этому сообщению, согласилась, что мы очень близки по взглядам на жизнь, на историю Отечества и Церкви. Это всегда поражало меня. Несмотря на свой возраст, эту удивительную женщину нельзя было назвать ни старушкой, ни тем более бабушкой. Она оставалась трудоспособной, всем нужной и интересной собеседницей. Она всегда держалась просто, но с большим достоинством. Ум ее был острым, а слова - размеренными, сдержанными. В этом чувствовалась ее образование: доцент, кандидат медицинских наук и воспитание - родители были учителями. Прадед Наталии Борисовны, по фамилии Былинин, был почетным гражданином Санкт-Петербурга.
Вспоминаю, как один из учеников Наталии Борисовны, известный в городе врач, сказал мне, что Наталья Борисовна - лучший кардиолог Советского Союза. И хотя до последнего времени она консультировала коллег и больных, вся ее внутренняя жизнь была обращена к Богу, к Церкви.
Она рассказала, что пришла в Церковь уже зрелым человеком, и случилось это после кончины ее младшей сестры Татьяны, которая тоже была врачом, профессором и работала в Первом медицинском институте. Когда в институт на лечение поступал митрополит Иоанн (Снычев), Татьяна Борисовна часами проводила время с ним в душеполезных беседах. Благодатное семя веры и любви к Церкви проросло в душе младшей сестры. Церковь вытесняла постепенно мирские интересы, но жизнь страны была неотъемлемой частью жизни обеих сестер. После показа по ТВ расстрела Белого дома в Москве в 1993 году, они перестали включать телевизор. Последнее время Наталья Борисовна слушала православные передачи по радио и по-прежнему много читала. Мы строили планы, как начнем изучать историю Псковской миссии...
Год тому назад Наталья Борисовна близко к сердцу приняла выступления некоторых исследователей по поводу пересмотра подвига Великой Отечественной войны, и она активно противостояла этому в своих рассказах молодежи о войне и о советском времени. Выступления церковных историков на эту тему не только огорчало, а ранило ее душу.
Однажды она даже специально позвонила мне, чтобы оставить после себя такое свидетельство, которое я записала на диктофон и хочу здесь воспроизвести:
«Сестра была в командировке в Германии, встречалась там с коллегами, и среди них был один немец, который находился у нас в плену во время Великой Отечественной войны. Сестра спросила его, почему он так тепло вспоминает о времени в плену. И он ответил ей, что «не только я, а многие мои товарищи, которые побывали в русском плену, ушли домой с чувством большой благодарности и теплоты к русскому народу.
Будучи в плену, мы не видели никогда злого отношения к себе ни со стороны охраны, ни со стороны мирных жителей. А вот мой товарищ, который оказался в плену во Франции, тоже воевавшей, но где даже не было таких страшных событий, как в России, рассказал как однажды, когда охрана отошла, пленные оказались в окружении толпы. И тогда французы их оскорбляли, заплевали. Это был такой контраст, что мы сделали вывод на всю жизнь». - Вот такой рассказ привезла мне сестра. А я помню, - продолжала Наталья Борисовна, - как в Ленинграде в последний год войны пленные немцы использовались на работах по разбору завалов после бомбежек. Немцев водили на работу и по нашей улице. Так вот охрана, когда кончалась работа, делала не совсем законную вещь: она отпускала пленных немцев свободно идти по улицам к месту пребывания для того, чтобы, они могли найти себе пропитание. Всем было голодно, и эти проголодавшиеся немцы просили хлеб у блокадников, которые жили на одних карточках, и представляете себе, ленинградцы делились хлебом с немцами! Вот так я свидетельствую о тоталитарном режиме нашего народа.
Меня очень задела мысль, что ВОВ - это было столкновение двух тоталитарных режимов. Как раз вся тоталитарность в этот момент в сознании людей ушла и, как только внешнее нападение совершилось, началась истинная Отечественная война. Весь дух изменился: если раньше кто-то не одобрял действия советской власти, кто-то был ущемлен - все это ушло, и совершился большой подъем духа народа. Больше всего меня оскорбляет, когда говорят, что большинство людей в то время было пассивно молчавших, а на самом деле это-то большинство просто не участвовало в преступлениях советской власти, а сохраняло нормальную жизнь русского народа: жизнь честную. Разве можно сравнить мораль народа тогда и сейчас. Сейчас, когда так много взяточничества, нечестности и тогда, когда все были гораздо честнее. Конечно, в этом был результат большой дисциплины. Так это не преступление тоталитаризма, а наоборот, благо. Благодаря высокой дисциплине не было никаких эпидемий во время войны».
Не осталась равнодушна Наталия Борисовна и по следующему вопросу.
Сравнительно недавно на РНЛ появилась ее заметка о протесте на публикацию о. Г Митрофанова «Смерть по собственному желанию». Собственно, Наталья Борисовна была инициатором и писала статью сама, но подписи под ней поставили и ее коллеги, врачи- кардиологи.
Беседы с Натальей Борисовной, которые я записывала на диктофон, были интересны и как исторические свидетельства очевидца: ее прадед был управляющим купца Полежаева, на средства которого была построена Тихвинская церковь в Александро-Невской Лавре. Недавно мы выяснили, что ее дед был отпет в Духовской лаврской церкви, квартира ее, расположенная недалеко от Лавры, наполненная старинными вещами и предметами, напоминала о прожитой жизни трех поколений ее предков. Кстати, некоторые вещи и предметы она завещала для будущего музея Лавры, и даже кое-что мы перевезли при ее жизни.
После полемики о власовском движении она перестала слушать радио «Град Петров», говорила, что не хочет быть свидетелем окончательного, морального разложения духа русских людей и ей хочется уходить... Ее только пугало одиночество, и ей не хотелось стать обузой людям. Наверно, она вымолила себе такую кончину: непостыдную, мирную и, верую, даст добрый ответ Господу...
1. Re: Ушел настоящий патриот