Папа Римский - поклонник вудуизма?

В последнее время в околоцерковной (да временами и церковной печати) стал модным следующий тезис: в виду лавинообразной секуляризации и дехристианизации протестантского мира нам необходимо объединять усилия с католиками для совместного свидетельства перед миром о христианских ценностях. После того, как ряд протестантских общин ввел женское священство, а часть благословила гомосексуализм как законное явление, в справедливости первой части тезиса практически невозможно сомневаться. Но следует обратить внимание на вторую часть и задуматься: а являются ли католики подходящими союзниками для свидетельства? И здесь стоит вспомнить мудрые слова Алексея Степановича Хомякова: «Разве не является протестантизм законным, хотя и мятежным чадом католицизма?»[1]. И это - не только мнение философов, но и богословов, в том числе - прославленных Церковью в лике святых. Приведем хотя бы слова священномученика Илариона Троицкого из его статьи: «Христианства нет без Церкви»: «Истина и спасение даны любви, то есть Церкви - таково церковное сознание. Латинство, отпав от Церкви, изменило этому сознанию и провозгласило: истина дана отдельной личности папы - пусть одного папы, но все же отдельной личности без Церкви, и папа же заведует спасением всех. Протестантизм только возразил: почему же истина дана одному лишь папе? - и добавил: истина и спасение открыты всякой отдельной личности независимо от Церкви. Каждый отдельный человек был произведен в непогрешимые папы»[2].

            И если протестантизм законное, хотя и мятежное чадо католицизма, то впору задуматься: а не болеет ли он болезнями, унаследованными, или позаимствованными от родителя?

            В настоящее время модно восхищаться консерватизмом нынешнего папы Бенедикта XVI и его богословием. Творения его активно переводятся на русский язык и комментируются. Глубоко уважаемый мною С.С.Хоружий сравнивает его с кельтским героем - Защитником Врат, надежным и храбрым воином, которому доверяют отстаивать врата, ведущие к поселению и храму. Таким он считает кардинала Ратцингера - нынешнего папу - Защитником врат христианской веры[3]. Однако, раздаются и менее восторженные голоса. Так, по мнению сотрудника ЦНЦ «Православная Энциклопедия», эксперта в области современного католицизма В.Тюшагина, Бенедикт XVI балансирует между консерватизмом и модернизмом и, объективно говоря, является «папой скандалов»[4]. Для того, чтобы определиться с истинным положением вещей, рассмотрим тексты самого папы, прежде всего - посвященные отношению к другим религиям.

            Надо отдать должное Бенедикту XVI - это весьма эрудированный богослов и сильный мыслитель, активно пользующийся диалектическим методом. Вот эта диалектичность временами и смущает неискушенного читателя: не всегда становится понятно, на чьей же стороне папа: он согласен и с тем, и с другим.

Характерна двойственность позиции папы, вот ее типичный образец. «Христианство в принципе давно сформировало позицию, которую отводит себе в истории религий: оно усматривает во Христе единственно подлинное и тем самым окончательное спасение людей»[5]. Все вроде бы верно, но уже здесь ощущается некая двойственность смыслов и некое лукавство: подразумевается что есть некое иное, неокончательное спасение - «первая и вторая свежесть», говоря языком героев М.Булгакова. Читаем дальше: «Соответственно, по отношению к другим религиям возможна, (как представляется) двоякая установка: можно считать их предтечами (vor-laufig) христианства, имеющими, стало быть, преходящую природу (vor-lauferisch) и в этом смысле расценивать их положительно, поскольку, они, действительно, классифицируются в духе Иоанна Предтечи»[6]. Пусть читатель судит сам, но лично для меня все, что сказано и сделано св. Иоанном Предтечей имеет значение непреходящее, как и сам его образ - живой и истинный - его жизнь, проповедь и мученическая смерть. Когда мы обращаемся к нему в молитве: «Крестителю Христов, всех нас помяни, да избавимся от беззаконий наших, тебе бо дадеся благодать молитися за ны», нам не до двоения смыслов и не до каламбуров[7].

Но продолжим: «С другой стороны, их можно понимать, как нечто ущербное, противное Христу, противоположное истине, как нечто, обманчиво обещающее человеку спасение, но не способное его дать». С этим можно согласиться, но опять-таки, смущает плюралистическая установка - по отношению к одному и тому же объекту с теми же характеристиками - можно так, а можно и так. Далее начинаются совершенные чудеса: «По отношению к вере Израиля, т.е. религии Ветхого Завета, первая установка предопределена Самим Христом. А что она в известном смысле может быть отнесена и ко всем прочим религиям, выяснилось и стало настойчиво подчеркиваться лишь в новейшее время». Непредубежденному читателю становится не по себе: богооткровенные истины, исходящие из уст Самого Христа с помощью витиеватого стиля ненавязчиво ставятся на один уровень с изысками модернистически настроенных богословов, более того, эти изыскания как бы получают даже большую ценность: вот веками не видели, не понимали, и вдруг - выяснилось, вдруг открылось. При этом, папа, благодаря фигуре умолчания, практически ставит под сомнение следующие слова Христа, недвусмысленно характеризующие отношение Его и, следовательно, Церкви, «ко всем прочим религиям», исключая, разумеется Моисеев закон и пророков (но в их подлинной интерпретации): «Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их... Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком... Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь» (Ин. 10: 8, 10, 16). Вряд ли Спаситель имел в виду только Иуду Галилеянина, Февду или Каиафу. В этом списке и Будда, и Конфуций, и Зороастр - слово «все» в данном контексте ограничителей не имеет.

Но вернемся к папскому тексту. Дальше не только продолжается двоение смыслов, но и начинаются спекуляции весьма сомнительного, если не теософского характера: «Действительно, вполне можно сказать, что повествование о заключении Завета с праотцем Ноем (Быт. 8: 20 - 9: 17) подтверждает тайную истину о мифологических религиях: в цикличном космическом процессе «Умри и стань другим» (Stirb und werde), исполняется замысел верного Бога, заключившего союз не только с Авраамом и его присными, но и со всеми людьми»[8]. Понятно, на что намекает папа: на египетскую религию с культом умирающего зимой и воскресающего весной Осириса, на финикийский культ Адониса, который для библейских авторов был «мерзостью пред Господом».

Обратимся теперь к библейскому тексту, на который ссылается Бенедикт XVI. Только очень большой любитель языческих циклических и хтонических культов может увидеть здесь «тайные истины о мифологических религиях» - речь здесь идет о частичном возобновлении завета с Адамом, восстановлении нормального порядка вещей и обещание более не подвергать землю тотальной катастрофе. Вот что говорит, например, св. Ефрем Сирин: «И поскольку потопом прерваны были сеяние и жатва, расстроен порядок времен, то Бог возвращает земле отнятое у нее во гневе и говорит: «Во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима не прекратятся». Ибо во время потопа, в течение 40 дней была ночь по причине дождей, а в течение всего года, пока не высохла земля, продолжалась зима без лета»[9]. Ни у одного Отца Церкви в толкованиях на данное место Бытия мы не находим ничего подобного «циклическим» мифологическим идеям Бенедикта XVI. К тому же, явным передергиванием выглядят здесь слова о том, что Бог заключает завет не с Авраамом, когда Авраам еще не родился. Ни о каком завете Бога с политеистами в данном контексте говорить невозможно: у нас нет оснований подозревать восемь человек Ноева семейства в причастности к политеистическим культам. Действительно, в лице Ноева семейства Бог заключал завет со всем человечеством, но на тот момент человечество было монотеистическим.

            Идем дальше: «А разве волхвы не нашли путь ко Христу под водительством звезды, т.е. посредством «суеверия», посредством их религии (пусть даже в обход Иерусалима и Священного Писания Ветхого Завета) (Мф. 2: 1-12). Разве в лице волхвов не встала их религия на колени пред Христом, разве не показала она себя поистине предтечей (vor-laufig) или, лучше сказать, путеводителем (zu-laufig) ко Христу?»

В нашу задачу не входит разбор многочисленных теорий относительно того, чем была Вифлеемская звезда - парадом планет, вспышкой сверхновой звезды, кометой Галлея и т.д. Но хотелось бы обратить внимание, что эта звезда была весьма «умной», она вела волхвов и остановилась над самым домом, где был Младенец. И в связи с этим, на наш взгляд, стоит остановить внимание на тех толкованиях, где звезда представляется необычайной, специально сотворенной Богом, или даже Ангелом, ведшим волхвов.

Приведем хотя бы слова священномученика Игнатия Богоносца: «Но от князя века сего сокрыто было девство Марии и Ее деторождение, равно и смерть Господа, три достославные тайны, совершившиеся в безмолвии Божием. Как же они открылись векам? Звезда воссияла на небе ярче всех звезд, и свет ее был неизреченный, а новость ее произвела изумление. Все прочие звезды, вместе с солнцем и луною, составили как бы хор около этой звезды, а она разливала свет свой на все. И было смущение, откуда это новое, непохожее на те звезды, явление. С этого времени стала падать всякая магия, и все узы зла разрываться, неведения проходить, и древнее царство распадаться: так как Бог явился по человечески для обновления вечной жизни, и получало начало то, что было приготовлено у Бога. С этого времени все было в колебании, так как дело шло о разрушении смерти»[10]. Иными словами, эта звезда спутала все расчеты волхвов и они пошли за ней не благодаря, а вопреки своему знанию. Относительно волхвов весьма уместны слова Тертуллиана - Credo, quia absurdum (верую, ибо нелепо). Действительно, астрологическая наука вначале привлекла внимание волхвов к этой звезде, но затем то, что они увидели, заставило их отбросить не только свою прежнюю религию и астрологические расчеты, но и т.н. «здравый смысл» и подавить в себе инстинкт самосохранения. Удивителен по своей духовной простоте и трогательной наивности их вопрос: «Где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы видели звезду Его на Востоке и пришли поклониться ему» (Мф. 2: 2). Задавать такой вопрос в Иерусалиме Ирода, который не колебался истреблять своих потенциальных врагов тысячами, десятками распинал вождей народа и казнил собственную жену, означало заранее нести свою голову на плаху. Воистину, «Господь хранит младенцев».

Волхвы совершили подвиг веры, при этом им пришлось пробиваться и через лукавство фарисеев и книжников народных, и коварство царя Ирода.

А как, кстати, осмысляли путь волхвов древние христиане? Характерны восточно-христианские предания о призвании волхвов, отразившиеся в легенде из «Книги сокровищ пещеры», Хроникой Зукнина (VШ в.) и др[11]. В «Книге сокровищ пещеры» говорится о сокровищах, оставленных Адамом своим потомкам с пророческим завещанием взять их только тогда, когда явится необычной формы посланная от Бога звезда. Волхвы видят эту звезду вместе с видением Девы, несущей во чреве венчанного младенца. Три волхва забирают сокровища из пещеры, исполняя таким образом пророчество Адама, приходят и поклоняются Христу как Мессии, а по возвращении возвещают о нем в Персии. После Пятидесятницы они были крещены св. апостолом Фомой, проповедавшим в их странах и присоединились к нему для благовествования Евангелия. Иными словами, христиане первых веков вообще видели в них естественных монотеистов, сохранивших традицию единобожия, начиная от самого Адама.

            Весьма смело, если не сказать более, выглядят следующие слова папы: «Разве в лице волхвов не встала их религия на колени пред Христом?» Тысячи мучеников, убитых зороастрийцами за семь веков, таких как священномученик Симеон Бар Сабба, св. мч. Сира (Ширин) и др. свидетельствуют об обратном. В лице волхвов перед яслями Христа встали сами волхвы, встал подвиг их исхода из религии, где проблески правды были смешаны с очевидной ложью и помрачением. Но кардиналу Йозефу Ратцингеру надо любой ценой уравнять языческие религии с верой Израиля, показать их характер, как «предтеч» Нового Завета. Во имя чего?

            Неожиданный ответ мы находим в пассажах, посвященных религии вуду: «Так, традиционные религии утрачивают свое достоинство, поскольку урезается лучшее в них и остается лишь то, что чревато опасностью. Сказанное можно подтвердить примером вудуизм - культу вуду. В своей первоначальной форме вудуизм предвосхищал пасхальную тайну, тайну смерти и воскресения. Инициация в бытие-человеком, обряд бракосочетания, отпущения, отпущения грехов - все эти великие сакраментальные формы религиозности определяли сущность вудуизма. Но сейчас эта мифологическая вера нуждается в новом рациональном осмыслении, в новой целеустановке, а ее-то культ вуду дать не может»[12].

            Рассмотрим же, каковы в реальности великие сакраментальные формы вудуизма.

Дадим слово непредубежденному и несколько скептическому свидетелю - Александру Зайцеву: «Но вот слышится шум, оживление. Это засуетились несколько пожилых женщин, одетых в белые одежды и покрытых белыми платками. Они пытаются вызывать девушек на танец, тормошат их, увлекают. Они так настырны, что даже вкатывают этим мулаткам оплеухи. Наконец, те срываются с места, начинают покачиваться под неуемную дробь барабанов. Постепенно увлекается и толпа. Она уже пышет энергией. Все больше мужчин и женщин пускаются в танец; другие что-то поют. Вперед выходит священник. Он сжимает живого петуха. Взяв его за ноги, он размахивает им - вначале влево, потом вправо, вперед и, наконец, назад, совершая очистительную церемонию. Затем на мгновение кладет птицу наземь перед начерченным здесь узором и дает ей зерна. Если перепуганный петух ничего не клюет, священник отпускает его. Если берет приманку, вот ему и судьба. Его подбрасывают вверх, а потом ломают ему крылья и лапы. Бедный петух не успевает даже помучиться. Священник тут же сносит ему голову, а потом бросает еще подрагивающее тельце на узор, начерченный на земле, и выкладывает на нем крест из муки. Этот крест не имеет ничего общего с христианским; это - древний знак, символизирующий четыре страны света. Барабаны гремят все громче.

Мама, румба, барабаны и труба! Мамимба-барабан, мабомба- барабан! Продолжайте пляску-чече-пляску- пляску! Продолжайте пляску-чече-пляску- пляску! Продолжайте пляску-чече-пляску- пляску!

Танцоры пляшут все разнузданнее; они поют и прихлопывают в ладоши....

И вот уже первые танцоры впадают в транс. Некоторые из зрителей тоже завороженно громыхаются на пол - закатив глаза, вывернув руки. Это - культ вуду»[13].

            Просим прощения за обширную цитату (впрочем, мы выпустили в ней целый ряд достаточно непристойных подробностей, щадя великопостное настроение читателей). Она достаточно красноречива и, надеюсь, читатели прониклись пониманием великих сакраментальных форм вудуизма, а равно и проницательности и духовности папы Бенедикта XVI.

            Что такое вудуизм? Это - синкретический культ негров, завезенных некогда из Африки работорговцами. Негры и в рабстве практиковали свои языческие культы, а в обстановке невиданного сгона «гурьбой и гуртом» представителей самых разных племен на одном острове произошел невиданный сплав и синтез: в пантеоне гаитян насчитывается свыше тысячи богов. Некоторые из них особенно любимы; их имена чаще всего поминаются во время экстатических ритуалов, поскольку гаитяне верят, что боги овладевают духом человека во время экстаза.

Вот, например, Легба - бог дагомейских народов фон и йоруба. Легба - хранитель врат в потусторонний мир и, наверное, именно он столь любезен «Стражу ворот», папе Бенедикту XVI. Без его помощи не открыть врата, не добраться до демонов и духов. Поэтому с самого начала радения взывают к нему: да распахнутся врата! Людей, одержимых Легбой, «старым хромцом», видно сразу, ибо они теряют способность нормально двигаться. Их словно парализует; некоторые из них оцепенело лежат на земле не в силах тронуться с места.

На других нападает змеиный бог Дамбаллах, также завезенный сюда из Африки. Он особенно любит воду. Если поблизости протекает река, одержимый им может броситься в нее и утонуть. Поэтому в святилищах ставят обычно чаны с водой, чтобы и демона ублажить, и людей сохранить. Можно стать добычей и Барона Самеди, или Геде. Это - ужасный бог царства мертвых. Известно, что он носит фрак и курит трубку, а потому эти реквизиты заранее приготовлены. Любит Геде и ром, особенно если кинуть в него стручки жгучего перца. Жертва, выбранная Геде, бросается к бутылке и может разом выпить ее до дна. Ученые только разводят руками, когда наблюдают таких ромохлебов. Простые зеваки понимающе кивают: в самом деле, на такое способен лишь бог.

Боясь черных богов, в 1685 году французские колониальные власти запретили любые языческие церемонии и культы. Рабов насильно крестили. И тогда в голову какому-то негру пришла мысль назвать исконных африканских богов именами католических святых (слово "сантерия", кстати, так и переводится "вера в святых"). В результате хранитель врат Легба превратился в святого ключаря Петра. Дамбаллах, повелитель змей, превратился в святого Патрика, тем паче, что тот избавил от них Ирландию. Нашелся свой двойник даже у Пречистой Девы Марии - прекрасная Эзили, богиня любви и плодородия. Французские священники не уставали изумляться пылу и рвению, с которыми их новая паства - черные невольники - почитала христианских святых. Неофиты молились им до экстаза; они пели и танцевали перед их изображениями. Вот только к Господу нашему Иисусу Христу эти язычники были постыдно равнодушны: странным образом для Него не нашлось авторитетного двойника - прирожденного африканца.

Таким образом, с точки зрения религиоведения Бенедикт XVI совершил грубую ошибку: он говорит о предвосхищении пасхальной тайны относительно религии, созданной в XVII-XVIII в. Или папа ожидает иной пасхи? А что же имеет в виду Бенедикт XVI, когда говорит о предвосхищении пасхальной тайны в вудуизме? Зомби. Каково происхождение этого «пасхального» явления? Оно идет из африканского шаманизма. Согласно учению Вуду, считается, что от действия злых сил может защитить только более могущественная сверхъестественная сила. В некоторых странах Западной Африки еще в первой половине XX века для защиты от злых колдунов и ведунов из соседних общин обращались к своим ведунам - мбацав. Они организовывали ночные "защитные" тайные церемонии с человеческими жертвоприношениями. Жертвы приносились божествам. Мбацав выбирали человека и, очевидно, с помощью ядов вводили его в состояние клинической смерти. Его хоронили, и он становился зомби (дословно "живой мертвец"), после чего мбацав "вызывал" умершего из могилы и его приносили в жертву.

Итак, зомби - жертва, необходимая для защиты от соседей-колдунов. Как говорит один из героев пьесы Шварца: «Чтобы избавиться от чужого дракона, надо завести собственного». Но это - не все. Как известно, культ вуду не только духовный щит, но и меч, он не только защищает, но помогает расправиться с врагами. Горе тому, кто вздумал навлечь на себя гнев поклонника вуду! На него обрушится вся мощь черных колдунов. Можно, например, изготовить куклу врага и расправиться с ней. Кукле придают не только портретное, но и телесное сходство с жертвой: к ней приклеивают волосы или кусочки ногтей, срезанных у лица, подлежащего истреблению. Затем куклу зарывают в грязь. Она тлеет - человек гибнет. Если хотите покончить с вашим злодеем побыстрее и не хочется копаться в земле, можно вонзать в куклу иглы и отнимать здоровье у врага, а то и убить его: Каждый укол в какую-то часть куклы оборачивается у заговоренного человека то прострелом в спине, то ломотой в руке, а то и мертвящей болью в сердце. Отметим, что за такие действия средневековые предшественники папы Бенедикта сжигали виновных без всякого угрызения совести, а не пели дифирамбы «великим сакраментальным формам».

Порой можно обойтись даже простым проклятием. Но важно, чтобы проклятый знал об этом. Если жертва узнает, что ее прокляли, то ей и впрямь может стать худо. Главное, чтобы человек уверовал в грозящую ему беду. Тогда все в нем обмирает от страха. Особенно много странных слухов связано с "зомби". Конечно, даже гаитянские маги не в силах оживить мертвецов, но слухи, тем не менее, совсем не беспочвенны. Когда-то в "ходячих мертвецов" превращали отступников, вздумавших покинуть тайное общество "Бизанго". В наши дни "наемные колдуны" на Гаити так изощренно расправляются с врагами. В начале восьмидесятых годов гарвардский профессор Уэйд Дэвис сумел довольно убедительно объяснить тайну зомбирования. По всей видимости, жертв отравляют тетродотоксином - ядом, добытым из тела некоторых рыб. Этот яд парализует жертву так, что ее оцепенение принимают за смерть. Несчастного погребают в склепе. Дня через два колдун прокрадывается в склеп, и, если он не напутал с дозой, возвращает человека к жизни. Возвращает, чтобы тут же дать ему еще один яд - дурман. Жертва его манипуляций становится подобием идиота: забывает себя и безвольным животным плетется за новым хозяином. Что делать с этим воскресшим «ни зверем, ни человеком»? Оживив, их превращают в рабочий скот. Теперь, забыв о своей прежней жизни, они - наперегонки с мулами - будут ишачить на своего хозяина, которому надо заботиться лишь о порции корма для этого "двуногого животного".

Папа восхищается великими формами религиозности и их прежним целеполаганием, но посмотрим, к каким последствиям они привели. Четырнадцатого августа 1791 года, через два года после взятия Бастилии в Париже, гаитянские негры начали свою великую революцию. В тот день они собрались в местечке Буа-Кайман, помолились своим двуликим богам, зарезали свинью и, впав в транс, отправились резать людей. Они врывались в дома плантаторов и убивали всех, кого застали. Они захватывали целые города, не оставляя в живых ни одного белого - ни женщину, ни ребенка.

Так началось восстание, которое вылилось в геноцид французского населения на Гаити. Новелла известного немецкого писателя Генриха фон Клейста "Обручение на Сан-Доминго" (1811) хорошо передает атмосферу тех дней, когда "жестокое, неслыханное озлобление охватило всех жителей этого острова". Официальной религией Гаити со времени объявления независимости в 1804 г. стал культ вуду. В ответ американские и европейские страны объявили "кровавым язычникам" бойкот. Страна оказалась в экономической изоляции. Лишь когда в 1860 году гаитянские власти разрешили католическим священникам вновь приезжать в страну, бойкот был снят. С этого времени миссионеры неустанно стремятся отвадить "бедных язычников" от "злой веры" - но тщетно. И вот своим-то миссионерам папа бьет в спину, откровенно восхищаясь «великими религиозными формами». Многие исследователи считают вуду культом сатанистской направленности[14], и в этом контексте слова папы приобретают дополнительный комически-зловещий смысл.

Не столь безобиден этот культ и с политической точки зрения. Не каждый знает, что знаменитые тонтон-макуты - гаитянская гвардия, опора режима Франсуа Дювалье были вудуистами. Символично само название «тонтон-макут», укорененное в гаитянской креольской мифологии. Так называли чудовище, которое ходило по улицам ночью и забирало в мешок детей, которые гуляли слишком поздно. Этих детей больше никто и никогда не видел. Люди, посмевшие выступить против Дювалье, исчезали ночью, и их тоже больше никто никогда не видел. Любой, кто осмеливался оспорить власть диктатора, мог быть внезапно похищенным. Вокруг исчезнувших сложилась своеобразная мифология. Многие гаитяне верили, что многолетний диктатор острова Франсуа Дювалье, объявивший себя «помазанником африканских богов» и потусторонним существом», был наделен сверхъестественной силой и что убитых им людей он превращал в зомби и делал их своими невидимыми шпионами.

Откуда все-таки такая озлобленность и жестокость вудуистов? От раздвоенности сознания. Они не знают, кто они и кому поклоняются: Христу или Легбе, Пресвятой Деве или богине плодородия Эзили. Подобное двоемыслие, культурно-религиозная шизофрения не может пройти даром, тем более, что Господь поругаем не бывает: имя Христово содержит в себе некий огнь, который попаляет недостойных и двоеверов. «Какое общение света с тьмой, какое общение у Христа с Велиаром?» (2 Кор. 6: 15), спрашивает св. апостол Павел. Но подобное сочетание остатков света и явной тьмы, если оно все же происходит, ведет к духовному взрыву чудовищной силы и с непредсказуемыми последствиями. А в наше время, к сожалению, не перевелись любители создавать бомбы, и не только атомные, но и психологические.

Не хочется плохо думать о почтенном понтифике, но нет-нет, да и приходит крамольная мысль: а не стоят ли за его реверансами в адрес вуду и призывами к их новому целеполаганию новые диктаторы и тираны, которым нужны свои гвардейцы - убежденные, экстатические и беспощадные, тонтон-макуты-2? Или может самому папе надоела хилая ватиканская гвардия в 1000 человек и он хочет заменить ее 50 миллионами верных вудуистов, дав им новую целеустановку? Мы вряд ли получим ответ, но одно становится ясным: в лучшем случае папа не обладает различением духов, в худшем - служит тем же самым духам, что и вудуисты.

Читая Бенедикта XVI, невольно вспоминаются «Хроники Нарнии» К.С.Льюиса - речь Обезьяна в «Последней Битве» о том, что ужасная богиня Таш, питающаяся кровью своего народа, может быть тем же самым, что и добрый Лев, чья кровь спасла всю Нарнию и между ними никогда не было раздора. А вот образчик папского творчества: «Здесь-то и скрыты великие задачи современного исторического момента. Христианские миссионеры, безусловно, должны глубже понимать и принимать традиционные религии, чем было до сих пор (в том числе вуду! - автор), но со своей стороны и эти религии нуждаются (чтобы продолжить жизнь в своих лучших элементах) в осознании собственного адвентивного характера, ведущего их вперед ко Христу»[15]. Таким образом, у папы присутствует та же мысль, что и у Обезьяна в «Последней битве»: между Христом и духами прочих религий нет особенных противоречий, они лишь адвентивны (т.е. предшественны) по отношению к Нему. Правда, пока об этом не говорится прямо, но понтифик заботливо готовит нас к признанию равноценности и равноспасительности христианства и всех прочих религий, в т.ч. и вудуизма. Лик Бенедикта XVI неуловим: кто он: Страж Ворот или Легба - хранитель врат в потусторонний мир? И на месте весьма мной уважаемых иерархов и богословов я бы семь раз подумал: возможно ли совместное свидетельство о христианских ценностях с человеком, который не умеет, или не желает отличать христианское от не-христианского?