Еще раз о национальной идее

Идея-то проста. Она в том, чтобы поставить (избрать) православного царя и служить ему. Как оно и было в стародавние времена. Вся идея в преданности и службе удерживающему мир от зла.

У нас-то в головах программы развития, конкуренции программ. Кто лучше выступит и красивее напоет про светлое будущее. И не только красивее, мы уже тертые калачи, нам подавай, чтоб обоснованно было, с расчетами. Ведь слова классика о том, что каждая кухарка сможет управлять государством не просто так, а от понимания, что всякий, при условии отпущенного на волю тщеславия, хочет быть причастным к высшей власти. Что всякий хочет стать как царь. То есть равенство. Все равны и всякий может. Одним словом - демократия, которая, по словам святого преподобного Иоанна Кронштадтского, есть только в аду.

Для понимания того, почему необходим царь, следует увидеть, что в демократии строится только ад. Под все красивые слова о правах человека и сексменьшинств, о равенстве и законности, о борьбе с коррупцией, - строится ад. Человек с отпущенными ограничителями превращается в чудовище. А в грехе все повсеместно равны. Что мы фактически наблюдаем на примере традиционно демократических стран.

И реакция Ислама на чудовищность изменений человеческой природы не менее чудовищна по своей жестокости. Но дело в том, что с людьми, измененными в процедурах демократии до состояния извращенцев невозможно сосуществовать в одном пространстве. И дикие реакции исламистов станут повсеместными, где люди традиции вынуждены будут защищаться от трансформированных и агрессивно влияющих на из бытие как-бы уже бывших людей.

Это же азы, что люди, погрязшие в грехе, не могут не понимать пагубности своего состояния и для них единственный способ самооправдания - это вовлечение в ту же грязь тех, кто не опустился до нее. Это мотор двигающий агрессией сексменьшинств. Поврежденная совесть - страшная сила. Изощренность вовлечения в грех через толерантность обезоруживает. Не осуждение греха, привычка к нему предопределяет впадение в него. При этом лозунг борьбы с коррупцией тоже двигатель, как бы предполагается, что люди традиции это коррупционеры, а извращенцы не воруют. Это из серии, что трудящиеся, взяв власть, не будут воровать у самих себя... Как будто перемены во власти уничтожают корысть.

В чем суть национальной идеи? В воле! Воле единой! Воле справедливой! Царской! Именно это мы ищем! Именного этого хотим!

Те же коммунисты ничего не могут предложить кроме диктатуры воли трудящегося класса, в конечно счете, персонифицируя ее в воле одного из таких людей. Просто царизм в выпечке идеи имущественного равенства и грубого материализма. Чего это стоит, мы уже знаем...

Возможность смены правительства и правителя заложенная в демократии, возможность в сущности формальная, прикрывающая игры во власть элит, одних и тех же. Те же игры предлагали нам и коммунисты. Под другим соусом, но в сути своей способ формирования власти от формы собственности не средства производства не зависел. Частникам ли принадлежат заводы или чиновникам от государства, формирование власти подчиняется регламентам, исключающим инициативу снизу в принципе.

По сути, тот же механизм заложен и в монархии, лишь с той разницей, что престолонаследие предсказуемо, исключает появление новых лиц. А значит и снижается риск появления новых ценностей, повреждения традиций, искажения человеческой природы.

Как это не парадоксально звучит, но в монархии гибкость власти и реальная сменяемость власти существенно выше, чем при демократии от Маркса или от Вашингтона.

Потому как это зависит в большей степени от ясной воли самодержца, чем от путаных публичных процедур, в которых, например русские, традиционно не сильны. А несколько веков, даже десятилетий на обучения им никто не даст, зато подчинение более ловким в говорильне нациям и продвигаемым ими извращенцам, гарантировано.

В защите человека традиции мы нуждаемся сейчас, и в будущем будем нуждаться все в нарастающей степени.

Человек, который положит предел повсеместному наступлению сексменьшинств, вступив, таким образом, в жесткий и опасный конфликт с существенной частью мира, уже подчинившегося извращенцам, такой человек и станет русским царем. И весьма скоро.