Помню своего деда Арсения. Седой, с густыми, слегка пожелтевшими от махорки усами. Крепкий, кряжистый. Молчаливый, он нам, своим многочисленным внукам, особенно много о себе не рассказывал. После смерти жены один воспитывал шесть дочерей. Старшие присматривали за младшими. Хорошо, что в те предвоенные годы не было ювенальной юстиции, и никто не покушался отобрать детей у одинокого отца. А воспитание его, надо сказать, было довольно суровое, не ювенальное - расшалившееся за обеденным столом дитя без лишних слов могло получить деревянной ложкой по лбу... Да, наш народ никогда не стремился воспитать изнеженное, не терпящее малейшей боли поколение - память людская хранит, что из века в век практически каждому поколению на Руси приходится воевать, терпеть ужас и боль войны. Очередная, она пришла в июне 1941 года...
Немецкий десант высадился в 20 километрах от деревни (Тверская область). Как вспоминает моя тетушка Мария, которой в ту пору было лет 9-10, приход немцев был точно таким же, как показывают в кино: визг поросят, кудахтанье кур, крики: «Бабка, яко, млеко...»
Не думал дед Арсений, который во время I Мировой на румынском фронте получил тяжелое ранение в живот, что опять встретится с воевавшими против нас братьями-славянами - на постой в дом Арсения был определен... румынский офицер. Что тронуло этого офицера - Георгиевский крест деда, вспомнил ли, что всё-таки он «братушка» русским? - офицер всегда предупреждал об облавах на молодежь, которую угоняли затем в Германию.
Старшие дочери деда ещё до начала войны вышли замуж и уехали в Ленинград. Там им и пришлось пережить ужас блокады, дикий голод. С дедом Арсением оставались Мария и Нина - 16 лет. Стройная, статная голубоглазая красавица со светло-русой косой. Её и предлагал скрывать от немцев румынский офицер. Нину прятали за занавеской между стеной и печкой. Приходившие немцы, поверив словам офицера, что добычи для них здесь нет, уходили. Не подозревая, что в дальнем сарае дед укрывает от них ещё одну добычу...
Перед оккупацией люди старались спрятать всё самое ценное. Родители моего отца - дед Яков и бабушка Алёна вырыли в земле тайник и, бережно упаковав иконы, скрыли там образа...
Колхозных лошадей раздали по домам. В табуне был один жеребец - мощный, великолепно сложенный, белоснежный. Но диковатый. Никого к себе не подпускал кроме нашего деда Арсения. К Арсению его и определили. Звали Лысаном. Так назвали, видимо, потому, что при рождении на лбу у него была белая залысина на темном фоне - лошади не рождаются сразу белыми, седеют с годами. Вместе с ним пришлось взять маленького жеребёнка, который отбился от матери. Где была кобылица - неизвестно. А Лысан взял шефство над малышом - оберегал его, всюду шагая с ним не отходя ни на шаг. В дальнем сарае, куда спрятали Лысана, конь оттеснил жеребенка в угол и закрыл его от всех своим мощным корпусом.
В деревне было голодно, ели даже траву. Однажды пронесся слух - на станции разбомбили поезд, и из вагонов на рельсы высыпалась мука. Все, кто мог, отправились ее собирать. Дед запряг Лысана и Нина поехала за мукой. Едет. Вдруг навстречу - немцы. Везут на телеге какое-то добро. Лошадка у них была запряжена маленькая, худенькая. При виде немцев сердце у девушки замерло от страха. Но те не обращали на неё внимания, их взоры были прикованы к могучему красавцу коню.
Что-то, видимо, мелькнуло в голове у Лысана при виде немецких автоматов. Обычно никого к себе не подпускавший, он дал себя распрячь и спокойно увести... Грустный сидел дед Арсений вечером у окна, вспоминая своего любимца. И вдруг слышит - топот, лошадиный храп - взмыленный Лысан стоял у окна с болтающимся по земле поводом... Немцы коня не искали. Им было уже не до того - наши войска перешли в наступление. Как вспоминает тетушка, дед Арсений плакал от радости, встречая наших солдат. «Отец, дай хлебушка», - просили они, соскучившиеся по свежему хлебу, и высыпали на стол свои сухари.
Отступившие немцы начали обстреливать деревню. Говорят, снаряд не попадает в одну воронку дважды. Здесь же жители наблюдали чудо - обстрел велся с не очень большого расстояния, а снаряды ложились аккуратно один к одному в один и тот же овраг. Не долетая до домов и до церкви Спаса Нерукотворного...
