Никак не могу заставить себя печалиться по поводу обидных прозвищ, которыми в избытке награждают нас в последнее время украинские нацики, лихорадочно занятые поисками собственной идентификации. Схватятся за запорожский оселец с висячими усами, но как-то не подходит под европейский унисекс, вытащат из собственного душевного отстоя свастику, да веет от нее крематорием и могильной бездной. Зато, этот оторвавшийся кусочек русского мира точно знает на кого он не должен быть похожим - на нас, колорадов и ватников. Сказано искренне, от души, без всякого налета рассудочного тумана или хитро выдуманного пиара, что позволяет нам еще раз взглянуть на самих себя, ведь социальная сущность и есть совокупность отношений. Проще говоря, ты во многом то, что о тебе думают другие, а не только то, что сам про себя нафантазировал.
В свое время на меня сильное впечатления произвели рассуждения К. Н. Леонтьева в его opus magnum «Византизм и славянство», касающиеся широко известной истории про 300 спартанцев, ценою собственной жизни задержавших продвижение войск персидского царя Ксеркса. Драматическая история, разыгравшаяся за пять веков до Р.Х. в узком Фермопильском ущелье, дошла до нас в многочисленных пересказах античных историков, в частности, Геродота. Последний был, как известно, классическим представителем своей народности, перманентно «боровшегося против тирании» и превыше всего, как и все греки, ставившего индивидуальные достижения в философии, в поэзии или, скажем, в геометрии. Этот выбор, собственно, и предопределил исторический феномен тысячелетней Римской империи при отсутствии соответствующей ей империи греческой в античные времена.
Однако, как справедливо указал Леонтьев, российские гимназисты изучают древнегреческий, в том числе, по Геродоту, поскольку письменное историческое наследие персидской империи существенно беднее. Это, безусловно, приводит к программированию у читателей мировоззрения, присущего малым народам, а не империям. При этом остаются мало кому известными истории, например, про то, как персидские вельможи жертвовали своей жизнью для спасения Государя, бросаясь в морскую пучину во время жестоких штормов. Просто так, без драматических речей, подходили, кланялись ему в ноги и бросались за борт, чтобы облегчить корабль, заливаемый волнами. Помолчим...
Также за кадром подвига спартанцев обычно остается позорный уход с поля боя войск целого ряда греческих земель, выбравших бессмертное «моя хата с краю» в качестве основы жизненной философии.
Осмысление подобных феноменов неизбежно приводит нас к мысли, что размер и долговечность государства в первую очередь определяются наличием пассионариев, готовых отдать часть собственной независимости за национальную идею. Сколько их, что они приносят на алтарь отечества, каков территориальный контекст самой идеи, собственно, и определяет институциональные формы общности и её духовное содержание. При этом закрепившаяся символика лучше слов передает сакральный смысл происходящего. В этой связи существенно важным является осмысление и артикуляция всего того, что означивается словами «ватники» и «колорады» в российском общественном сознании.
Три черные полосы на золотисто-оранжевой ленте - как много смыслов вмещает символ для русского сердца и ума. Тут и Георгиевский крест, вручавшийся исключительно за личную доблесть на поле боя, и гвардейские ленты на знаменах воинских подразделений, проявивших массовый героизм, и лица матросов гвардейских экипажей, закусивших кончики этих лент с бескозырок во время броска. Броска, после которого многие уходили в вечность, занимая свое место рядом другими, такими же, положившими свою жизнь за Родину. И каждый русский чувствует, что нет никакой разницы в сопутствующем историческом названии - то ли это Российская Империя, то ли СССР, то ли Россия. Георгиевская лента сплела в единый тугой канат поколения, одинаково относящиеся к героизму и к трусости, к верности и к предательству, к душевной щедрости и к шкурному интересу.
Что касается попытки переозвучить геройскую символику, используя для этого имя картофельного вредителя, то впечатление это произвело только на самого колорадского жука - о таком пиаре он и не мечтал. Его, конечно, не прекратят уничтожать на сельхозугодиях, но уже без привычного остервенения. Чем чаще и эмоциональнее будут произносить его имя, тем больше будет окрашиваться Новороссия в героические цвета. При этом крикуны больше напоминают закомплексованную старшеклассницу, борющуюся с прыщами на своем лице выдавливанием, чем больше старается, тем заметнее.
Теперь о ватниках. Мне повезло успеть поносить ватную фуфайку в конце 50-х годов, тогда у каждого моего станичного земляка их было по две. Одна чистенькая, черная или тёмно-синяя - на выход, другая - застиранная до серости или цвета хаки, но вполне еще удобная для работы. Очень удобная вещь, в наших южно-русских краях фуфайки хватало и на зиму, благо морозы такие, что овчина редко у кого была. На всю жизнь осталось теплое отношение к этому предмету русского гардероба, где на таком же почетном месте находится и шапка-ушанка, и кирзовые сапоги. Незаменимый наряд всех тех, кому приходилось подолгу трудиться на свежем воздухе, причем руками.
Справедливости ради следует заметить, что ватные фуфайки и телогрейки придуманы не русскими, однако, сам феномен их быстрого у нас распространения после русско-турецкой войны дает богатую пищу для социологических выводов.
Во-первых, ватная телогрейка по своей дешевизне, экологичности и комфорту занимает почетное место в национальном ряду материальных символов, отличающихся выдающейся практичностью. В этом же ряду находятся и автомат Калашникова, и первый в мире легковой внедорожник «Нива» и даже приснопамятные «хрущовки». Последние, кстати, официально признаны и продолжают использоваться разными странами как самое оптимальное архитектурное решение на планете для ликвидации трущоб.
Нравится это кому-то или нет, но русская цивилизация упорно генерирует материальные решения доступные для всех, игнорируя направления, связанные с проявлением индивидуальности, не канализированной в общественное благо. Не можем мы себе позволить поощрение пышного цветения собственного Я, то ли в силу его наличествующей общественной достаточности и без поощрения, то ли по причине его разрушительного действия на все стороны нашей жизни. В нашем, общественно одобряемом ряду социальных ролей есть место для работяг, технарей, умников, весельчаков, заводил, деловых, башковитых, искуссников, святых и юродивых. Однако не одобряется любая форма выпячивания во внешнем виде, в марке авто или в размерах хором, за исключением, возможно, стильных, но недорогих решений. О кичливом богатее я, вообще, не говорю, хотя именно эта тварь последние десятилетия усердно гадит на русском социальном поле.
Во-вторых, ватная телогрейка, безусловно, символизирует исторически значимый способ хозяйственного развития после разрухи, основанный на нормировании до физиологического минимума потребления и максимизации, тем самым, средств, централизовано направляемых на экономический рост. Периоды индустриализации после гражданской войны и восстановление народного хозяйства после ВОВ навсегда вошли в анналы мировой экономической науки как беспрецедентные по темпам роста. Ни послевоенной Японии, ни позже Китаю не удавалось, по их собственному признанию, достигать наших тогдашних 20-30% ежегодного роста. Примечательно, что каждый из этих периодов нашей хозяйственной истории сопровождался ростом населения, взрывом энтузиазма, сравнительно быстрой отменой карточного распределения и ликвидацией угрозы тотального голода. Из этих испытаний страна выходила духовно окрепшей, в том числе, за счет ощущения справедливости в распределении материального бремени и отсутствия наглядных свидетельств социального неравенства.
Этот опыт, безусловно, ценен сегодня, когда общим местом стало навязывание иностранных инвестиций как магистрального пути развития. Мы слишком быстро забыли, чем закончился период золотых займов и привлечение иностранного капитала в Россию с конца XIX века. Например, объективная статистика в 30% выбраковки рекрутов из-за недоедания перед русско-японской войной по сравнению с 7% в год отмены крепостного права красноречивее всего характеризует удушающие объятия мировых ростовщиков. Чем это кончится, точнее всех предсказали Маркс и Ульянов (Ленин), как бы мы к ним не относились.
Из сегодняшних событий можно упомянуть 50% конфискацию частных пенсионных накоплений граждан в 2013 году в Польше - официальной витрине успеха западного варианта развития стран Восточной Европы. Что поделать, нечем было платить проценты за привлеченный триллион евро, за который еще предстоит рассчитываться многим поколениям поляков. Не надо быть экономистом, чтобы понимать всю порочность привлечения зарубежного капитала для обеспечения сравнимых по объему приростов производства. При социализме мы называли этот путь неоколониализмом, при котором англо-саксы просто печатают деньги для покрытия возрастающего оборота мировой торговли, а отдавать приходится и детям и внукам любителей погулять на чужие. Выпутаться из долгов, кстати, никому не удавалось, за редкими исключениями случайного нахождения нефтяной жилы или упорного кропотливого труда всей нации. Так может лучше сразу «затянуть пояса» или «скинуться всем миром», а за рубежом купить самое-самое необходимое? Ватная фуфайка и есть главный символ такого мировоззрения.
Таким образом, цвета георгиевской ленты и ватник символизируют основные требования к социуму, претендующему на суверенитет, - готовность за это отдать жизнь на поле брани и решимость трудиться в тылу по максимуму столько, сколько потребуется. На этом месте мне бы остановиться и порадоваться - есть еще порох в пороховницах - раз они нас клеймят такими словами, да не получается. Слишком долго и с неохотой собиралось ополчение Новороссии, что, впрочем, также соответствует нашей традиции медленно запрягать, а креститься только, когда снарядом уже дом разворотило.
Внимательный наблюдатель, наверняка, заметил, что в структуре ополчения как-то несколько выпал основной бойцовский возраст от 20 до 40 лет. По-видимому, поколение, сформированное под лозунгами «каждый за себя» и «главное в жизни это бабло», с большим трудом избавляется от морока, охватившего русский народ в последние четверть века. Особенное беспокойство вызывает то, что это происходит в Новороссии, части русского мира, волею истории оказавшемся последние десятилетия в условиях сравнительной аскезы. Что же тогда будет в Великороссии, уже вкусившей соблазны тучных лет на фоне массированной пропаганды крайнего индивидуализма и примата чувственных наслаждений? Разберётся ли наше общественное сознание и коллективное бессознательное, что личный вклад нынешнего поколения в прошедшее десятилетие относительного процветания не являлся определяющим, а относительная сытость - это, просто, подобранные крошки от потока в триллионы долларов, выкачанного из страны? Достойны ли мы к внешне неброскому, но глубинно мощному подвигу наших дедов и отцов?
Теперь о наших украинских братьях, волею истории и геополитической судьбы действительно находящихся на пересечении русской и европейской цивилизации. Место то проходное, со всеми выкающими плюсами и минусами. К минусам, конечно, необходимо отнести то обстоятельство, что для обеих столиц ты есть отдаленная провинция, удел которой прозябать. Кроме того, по твоей территории постоянно скачут на конях или ездят на танках мощные соседи, относясь к тебе, как этнографическому материалу, обязанному быстро подстраиваться под очередную ментальную доминанту. Тут есть от чего накопиться в слабых душах и исторической злобе, и лелеяной поколениями жажде мести. Последнее не есть хорошо, поскольку за этот поводок опытный манипулятор приведет тебя куда угодно, только не туда, куда тебе надо самому.
Пытаюсь определить - каков же основной зрительный образ, характеризующий для меня пассионарную часть представителей западных и им сочувствующих из других областей Украины, отрицающих свою русскость. Образ балаклавы, темного колпака с дырами для глаз, скрывающего лицо, вытесняет все другие символы. Не скрою, в начале протестных событий в Киеве многие из нас с сочувствием относились к молодым людям, не побоявшимся выступить против зажравшихся коррупционеров при власти. Тогда им было чего опасаться, хотя маски на лицах всегда вызывают у нормального человека некое смятение. Однако, все последующие события заставили усомниться в правильности выбранного ими пути, поскольку не может в здоровом жизнеспособном организме голова воевать против сердца или, скажем, руки против ног. Отчетливо помню, что именно этой весной для всех стал очевиден «сложносочиненный», а потому кажущийся пока безнадёжным характер современной Украины, и закралась тревога ожидания неизбежных перемен.
Бывалые путешественники рассказывают, что в некоторых азиатских странах общественные туалеты закрывают лица, а не тела. Как известно, человек впервые устыдился собственной наготы еще в Эдемском саду, вкусив запретного плода с древа познания добра и зла. Возможно с той поры человек прячется или закрывает лицо, чтобы не сгореть от стыда, чтобы не было видно как краска заливает до кончиков ушей, чтобы не получить от другого того, что сам ему пожелал. В нашем случае молодые люди, прячущие свои лица под балахоном, явно вознамерились расстаться с чувством вины, со страхом за содеянное, со стыдом, в общем, со всем тем, что образует понятие совести. Однако, совесть и есть главное условие человеческого общежития, без нее мир - джунгли, населенные зверьём.
Все эти мысли наводят грустные размышления о будущем украинской государственности. Несмотря на существенное количество пассионарных молодых людей, их активность настолько деструктивна, что оторопь берет. Налицо все признаки нацизма, когда ненависть к чужим явно затмевает любовь к своим. Эта идеология всегда прикрывала греховные стремления не стоять в очереди, не тратить душевные силы на осмысление прожитого, не считаться с авторитетами, все переделить, начать с чистого листа, не отдавать долги, в общем, поднять свою гордыню на пьедестал.
Очевидно, что подобный набор стремлений диаметрально противоположен упомянутой мною выше символике личного самопожертвования, от которой они так яростно открещиваются. Видно очень хочется построить государство, которым можно гордиться, но не в ватнике, а в модном прикиде, нажимая кнопки заморского высокоточного оружия на фоне стильного голливудского интерьера.
Господь еще в ветхозаветных заповедях предупреждал, что век таких людей не долог. Нежелание почитать родителей, поднятая рука на брата, отказ от животворящей традиции, забвение исторического опыта - прямая дорога «нисходящих в ров». Похоже, что западный мир уже решил слить их как дурную кровь, стравив с братьями из восточных областей. Ему то, что? Ему здесь все непонятно, цивилизации относятся к чужим духовным ценностям как к опасной заразе. Придется пройти дезинфекцию, а, стало быть, превратиться в этнографический материал, примеры которого уже есть, к сожалению, среди славянских народов. А балаклавы найдут свое место в помойном ведре истории.
Александр Акимович Галкин, кандидат экономических наук, главный специалист Научно-методического и Миссионерского Центра при Екатеринодарской и Кубанской епархии
