Два слова о великой иконе футуризма, гениальном шедевре абстрактного искусства — знаменитом «Черном супрематическом квадрате» Казимира Малевича, о котором ученым искусствоведам и сегодня свойственно повествовать в таком примерно духе: квадрат «концентрирует в себе бесконечное всемирное пространство, несёт в себе выражение «всего» во вселенной. Концентрируя это «всё» в имперсональной геометрической форме и непроницаемой чёрной поверхности». Или «Чёрный квадрат знаменовал чистый акт творения, осуществленный художником-демиургом».
«Концентрат нового мироздания», так и сам Малевич заявил о своем шедевре, когда впервые выставил его на футуристической выставке 1915 года в СПб, вызывающе поместив его в красном углу, там где в домах русских крестьян обычно располагались иконы.
И даже так: «Я убил живопись, похоронил ее и запечатал своим Черным квадратом!»
Малевич утверждал также, что идея черного квадрата пришла к нему при работе над эскизами декораций оперы М. В. Матюшина «Победа над Солнцем», поставленной в 1913 г в Санкт-Петербурге: там чёрный квадрат появлялся вместо солнечного круга как символ «победы активного человеческого творчества над пассивной формой природы».
Вызов был считан. И тогда же русский художник Александр Бенуа пророчески писал: «Черный квадрат», та «икона», которую господа футуристы предлагают взамен «мадонн и бесстыжих венер»… Это и есть то „господство над формами натуры“, к которому с полной логикой ведет не одно только футуристическое творчество … но и вся наша „новая культура“ с ее … царством уже не грядущего, а пришедшего Хама… Черный квадрат в белом окладе — это... не случайный маленький эпизодик, это один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кичится тем, что оно через гордыню, через заносчивость, через попрание всего любовного и нежного приведет всех к гибели».
Многие с тех пор оценивали сей символ «концентрата нового мироздания», появившийся накануне катастрофического переворота 1917 года, так как он того заслуживал: как надгробный памятник искусству и прежнему Христианскому миру.
Но все же не до конца. Статья Я. Ушакова «Тайна черного квадрата» (журнал «Время» № 2, 2003) находит настоящий источник этого феномена в трактате «Кицур Шулхан Арух», в 121-й главе которого говорится:
«После разрушения Второго Храма мудрецы Торы постановили, что даже в самые радостные минуты своей жизни еврей обязан каким-либо образом выразить, что ничто не может заставить нас забыть об этой страшной катастрофе… По установлению мудрецов, следует оставить на стене напротив входной двери неоштукатуренный квадрат размером локоть на локоть, чтобы всякий раз, увидев его, вспоминать о разрушенном Храме».
Локоть на локоть — это как раз размер картины Малевича, выходца из семьи российских поляков в предместьях Киева, хорошо знакомого с бытом местечек.
Земляк Малевича, В. В. Крестовский в своём романе «Тьма Египетская» (1888), описывая обстановку кабинета украинского раввина, в частности замечает:
«Свободные пространства стен кабинета рабби Соломона украшались старинными гравированными портретами еврейских знаменитостей…Среди этих портретов висела прекрасная масляная копия с известной картины Поля Делароша «Евреи, молящиеся у стены древнего иерусалимского храма». Но что более всего бросалось в глаза при выходе из кабинета, это сплошной черный прямоугольник, выведенный на стене над самой дверью, и в нем две белые буквы, служащие инициалами слов «Захер Лахурбан», что значит «в память падения храма и царства». Эта траурная надпись должна вечно напоминать еврею об утраченном величии его древней родины и о необходимости восстановления отечества не только в прежнем блеске, но еще в наибольшем могуществе и славе»…
Возможно, у Малевича были и другие источники вдохновения для написания шедевра всех времен и народов, однако же факт, что евреи буквально кишели вокруг Малевича и футуристов, изрядно финансируя все их экзерсисы и, разумеется, не уставая пели дифирамбы гениалиям абстракционизма, и в особенности «Черному квадрату».
Был ли сам Малевич выходцем из франкистской среды (то есть, среды польских саббатианцев, притворно принявших католичество ради проникновения в польскую элиту) — вопрос открытый.
