© Lexica
Пытки, унижение, регулярные избиения, каторжный труд — о том, как на Украине обращаются с политзаключёнными, рассказал узник киевского режима Александр Мельник. Письмо от него передал в нашу редакцию его сын, сумевший вырваться из "демократической" Украины и проживающий ныне в Подмосковье
Читать такое страшно. Но, безусловно, нужно. И читать, и распространять. Вот это письмо. Стиль и орфография автора сохранены.
"4 марта 2024 года Вышгородский суд Киевской области приговорил меня к 7 годам заключения. По определению суда — за сотрудничество с ВС РФ во время занятия ими Киевской области. Де-факто — за то, что я не сбежал, как местные чиновники, а занимался раздачей гуманитарки от Красного Креста.
Я, естественно, обжаловал решение суда, ссылаясь на Женевскую конвенцию 1949 года. Но кому-то показалось, что я "слишком умный". И вместо того, чтобы дать мне возможность дожидаться рассмотрения апелляции, находясь в СИЗО (как это и положено по закону), меня неожиданно удостоили двухмесячной экскурсии в колонию 101 в пгт. Каменное Запорожской области. Раньше эта колония была обычным "строгачом" — лагерем для осуждённых по тяжким статьям. С приближением фронта её закрыли, а заключённых распределили по другим тюрьмам на Украине. Однако с ростом активности СБУ по выявлению внутренних врагов и, соответственно, с ростом числа судебных приговоров возникла необходимость в специальном лагере.
Этап из Лукьяновского СИЗО в каменскую колонию — отдельное "удовольствие". Месяц в СИЗО Днепропетровска и Запорожья. Ужасные условия в камерах и постоянные побои от охраны. За это недолгое время — 21 унизительный обыск, во время которого выворачивают и разбрасывают по полу твои вещи, весь нехитрый скарб заключённого.
После этого, как мне казалось, ужаса я ждал прибытия в колонию как избавления. Ведь по украинскому ТВ прошло несколько сюжетов об этом "рае для политических": как там заключённым чинно читают лекции по истории Украины, какая там спокойная атмосфера и приемлемые условия жизни. И что эту колонию перепрофилировали, чтобы оградить "коллаборантов" от возможного насилия со стороны уголовного, но патриотически настроенного элемента. Но, как оказалось, — не от охранного персонала.
Сразу по прибытии нас встретил начальник колонии Александр Соловьёв. И задал тон: криком, с матами через слово, он пояснил, что все мы никто (а ещё точнее, ничто), и звать нас никак. Так и есть. Крик в колонии стоит непрерывный с 6:00 до 22:00. С тобой в принципе не разговаривают — на тебя орут, матерятся, оскорбляют. С 6 утра до 10 вечера заключённому нельзя даже присесть на нары. Все передвижение по зоне только строем, бегом. Охранники при этом норовят пнуть в спину то одного, то другого — не за отставание, а так, "для тонуса". Поэтому синяками на теле там может похвастать почти каждый. Впрочем, это ещё цветочки.
Чтобы попасть непосредственно на зону, надо сначала пройти карантин. Официально это место и время для гигиенических процедур, обеззараживания. По факту же — первый и главный этап ломки человека. Каждого здесь заставляют делать самую грязную и унизительную работу: вычищать мусорные баки, мыть туалеты. Для понимания: в колонии есть специальный штат людей, которые получают за эту работу деньги. Но администрации выгоднее использовать для этого новоприбывших, чтобы наглядно продемонстрировать реалистичность вступительной речи начальника: либо ты проглатываешь все унижения и подчиняешься, либо жизни тебе не дадут — в прямом и в переносном смысле.
Я не подчинился.
Били меня раз в 2 дня. Начали утром после первого моего отказа выполнить унизительный и — главное — незаконный приказ. Сразу после рапорта руководству о неподчинении — "физическая процедура". Избивали не простые работники администрации, а, как я их назвал, "бройлеры" — откормленные качки, у которых рукава футболок лопаются на бицепсах. Эти ребята будто специально качались для своей работы и получали от неё явное удовольствие. Как там у Высоцкого: "И думал он, мне рёбра круша: "И жить хорошо, и жизнь хороша!". Так и здесь: били кулаками, локтями, ногами... В какой-то момент уже перестаёшь на это трезво реагировать и просто смеёшься прямо во время избиения.
Периодически они развлекаются тем, что ставят заключённых на растяжку: это когда кладёшь на стену руки, широко расставляешь ноги и так стоишь часами. На третий-четвёртый раз завели меня "на процедуру", составили традиционный рапорт и приказывают стать на растяжку. Я говорю: "Да бейте уже так, к чему этот цирк?" Те недоумённо молчат, переглядываются.
— Что смотрите? — говорю. — Вы правда думаете, что если побьёте меня ещё раз-другой, я забуду своё человеческое достоинство? Да убейте уже лучше.
Но в 101-й колонии не убивают. Ведь мёртвые не работают. А работать надо.
По украинскому законодательству труд для заключённого не является обязательным, но в колонии 101 дополнили нормы закона: да, можно не трудиться, но тогда над тобой потрудятся "бройлеры". Большая часть из двух сотен (на сегодня) заключённых в 201-й колонии занимаются плетением колючей проволоки. Что это за люди? За 2 года в Лукьяновском СИЗО я повидал "коллаборантов" и "госизменников", которыми СБУ наполняет камеры. Реально сотрудничал с РФ и вёл "подрывную деятельность", как правило, один из десяти. В основном же это люди, оказавшиеся на занятых ВС РФ территориях, или те, кто позволял себе смелые высказывания в соцсетях. Так, один мой приятель отбывает здесь 6,5 лет за 2 поста в интернете, а другой — за комментарий о том, что украинцы, русские и белорусы — это братские народы. Немало и бизнесменов, чья продукция через нескольких посредников попала в Россию.
Изрезанные и исколотые, чёрные от металлической пыли руки — отличительный знак здешних зэков. Люди стоят по 12 часов за своим рабочим местом, боясь пошевелиться и нарваться на побои. Раз в пару часов вывод на перекур, где тоже нельзя присесть. Ну, и перерыв на обед. На приём пищи отводят примерно 15 минут, всё в той же атмосфере криков и ругани. Попутно замечу, что с желудочно-кишечным трактом тут у всех проблемы, то ли от качества пищи, то ли из-за местной воды. Это помимо мигреней, проблем с сердцем и нарушений в работе внутренних органов из-за постоянных побоев. Да, в колонии есть медчасть, но вместо расспросов о жалобах на здоровье от тамошних "врачей" слышишь лишь о том, что ты враг народа и мат, мат, мат...
Стоит хотя бы одному человеку из отряда (а отряд — это от 20 до 60 человек) проштрафиться на работе, отвечают все. Например, весь отряд в робах заставляют стоять под палящим солнцем по нескольку часов. Присел, упал — избиение. От последнего не застрахованы даже примерные трудяги: раз в месяц приезжают "черепашки-ниндзя" (спецназ в чёрной форме, в балаклавах, с дубинками за спиной) и проходятся по отрядам. Не за нарушения, а так, "для профилактики". Ну и для отработки боевых навыков в реальных условиях, конечно. С последующими премиями и повышениями по службе. Заключённые же получают за такую "перспективную работу" по 1300–1500 гривен (это примерно 3 тысячи 100 рублей или 40 долларов) в месяц. Или 1,5 пачки сигарет в день. Учитывая, сколько стоят плоды такого труда, и как они востребованы сегодня на Украине, думаю, начальник колонии Соловьев со свитой — лакомый кусок для расследователей финансовых схем. Тем более что фактически рабский труд не единственная статья доходов колонии: заключённых заставляют подписывать согласие вычитывать из зарплаты плату за коммунальные услуги.
Впрочем, ничего нового. На воротах своих концлагерей нацисты размещали лозунг Arbeit macht frei ("Труд освобождает"). Прямо перед моим прибытием в колонию из неё вывезли труп очередного политзаключенного. Логичное освобождение, которым оборачивается для человека труд в 101-й".
От редакции. Добавить к этому шокирующему свидетельству нам нечего. Надеемся лишь, что на него обратят внимание не только органы, ответственные за обмен гражданскими лицами между Россией и Украиной.
То, как обходятся на Украине с инакомыслящими, должно стать, наконец, предметом тревоги и возмущения международных организаций, называющих себя правозащитными.
 кв.jpeg)
