Источник: деловая газета ВЗГЛЯД

@ Юрий Смитюк/ТАСС

Анадырь – Москва

Чем привлекает жизнь на Чукотке, почему отсюда перестают уезжать и каждый год приезжают «с материка» на работу? Чего ждать от плана «Чукотка-100» и почему местные жители любят килограммовые огурцы? Ответы на эти вопросы нашел в самом отдаленном российском регионе специальный корреспондент газеты ВЗГЛЯД.

– В обоих регионах России у меня очень похожая работа, – говорит Владислав Кузнецов. Еще недавно – первый заместитель председателя правительства Луганской народной республики. А с нынешней весны – и. о. губернатора Чукотского автономного округа.

За окном кабинета – Анадырский лиман и морской порт, несколько месяцев назад очистившийся от летнего льда. На противоположном берегу лимана видна метеостанция аэропорта. День, стало быть, ясный – и есть основания полагать, что сегодня все прилетят и улетят вовремя. А если нет, то погода на этот раз точно ни при чем.

– В последние полгода моей работы в зоне СВО мы формировали возможность бесшовного перехода из законодательного и экономического поля, которое сложилось в ДНР, в поле Российской Федерации, – продолжает Кузнецов. – Чтобы переход не то что не помешал бы жителям, бизнесменам – а наоборот: чтобы люди почувствовали поддержку России, возможности для развития. Во многом это удалось сделать.

Слева от администрации ЧАО небольшая возвышенность с проржавевшими стационарными цистернами для топлива. Вокруг собственно Анадырь, 13 тыс. жителей, но в конце лета – гораздо меньше: все, кто могут – «на материке», в отпусках перед тем, как на Чукотку вернется многомесячная полярная зима. Уже очень скоро вернется.

– Во всех новых регионах России одновременно был введен план социально-экономического развития. Прикладной, долгосрочный, четко структурированный документ: что делаем в экономике, что – в промышленности, что – в сельском хозяйстве, что – в социальной сфере, – объясняет Кузнецов. – Дальше – на сегменты: каждый муниципалитет, каждый поселок – что делаем, когда, в каком порядке. Хороший прикладной документ, позволяющий определить приоритетность объектов. Даже при том, что инфраструктура была разрушена и продолжает разрушаться: мы строим, а «эти» разрушают, – жители понимают, что именно и когда именно будет сделано. Что они не останутся без крова, без электричества, без тепла.

– А чем на Чукотку-то похоже, Владислав Гариевич?

– Тем, – отвечает Кузнецов, – что здесь мы делаем то же самое. Только не под обстрелами.

Из чего следует: Чукотка – регион для России далеко не новый, однако нуждающийся в обновлении не менее, чем та же ЛНР.

 

 

 

 

 

 

Владислав Кузнецов с жителями. Фото: t.me/vladislav_kuznecov

 

 

 

 

 

 

* * *

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

– Берингов пролив устроит? – спрашивает Алексей Торсуков, инженер-кораблестроитель.

Штамп журналистики – взять отдельное производство, чтобы как в капле объять специфику заводов и фабрик региона – в этих краях не работает. По теме «промышленность Чукотки» – не добыча ископаемых из лишь на 15% разведанных недр, не закатка оленьих консервов и не шоковая заморозка лосося, а производство как таковое – разговор и начинается, и заканчивается на окраине Анадыря, где уже шесть лет делают алюминиевые катера «Алеут».

При том, что специфики как таковой – хоть отбавляй. Хотя бы потому, что «наши лодки, объясняет инженер Торсуков, предназначены в первую очередь для морзверобоев». Коренных жителей Чукотки, которые добывают морского зверя: моржа, кита, нерпу, морского зайца-лахтака и т. д. Для того, чтобы добывать, нужны катера, способные работать в очень суровых условиях. Вплоть до Берингова пролива – как образца этих самых условий.

– Да и у нас даже если Анадырский лиман раздует иной раз, мама не горюй, – говорит Торсуков, приехавший на Чукотку из Питера четыре года назад. – Безопасность превыше всего.

Катерных корабелов вместе с инженером – десяток. Делают от 10 до 15 судов в год. Те, что по четыре с половиной метра – за неделю. Десятиметровая аппарель типа десантного корабля, в корне поменьше, но не менее крепкая – два месяца сварки и еще два месяца сборки.

 

НА ЭТУ ТЕМУ

• «Наливкин за народ». Как сатирики из Уссурийска работают на СВО
• В Херсонской области российские спасатели и волонтеры помогают всем, не глядя на паспорта
• В Липецке создана особая система персональных помощников семьям участников СВО

 

Очередная только что собранная аппарель стоит на колесах автоприцепа. Путь ей – к причалу, а дальше своим ходом в поселок Эгвекинот, около суток пути. Грузовик на нее не загонишь, но жизнь облегчить можно серьезно – особенно если знать, как жить без аппарели. Вот недавний пример: территориально-соседская община – проще говоря, коренные жители села Лаврентия затеяли стройку. Стали возить стройматериалы – понятно, из Анадыря, ближе неоткуда.

– Как загрузить в одну лодку на 4,5 метра хотя бы десять листов фанеры? – вновь спрашивает Торсуков. – Правильный ответ: никак. Вот люди с Лаврентия в шесть лодок попытались отвезти хотя бы часть материалов. Успешно, но не без приключений.

На аппарели, конечно, полегче: 2,5 тонны груза – как шесть обычных лодок, и еще останется. 600 километров от Анадыря до Лаврентия – с комфортом, в теплой рубке с холодильником и туалетом – трое суток. В одну сторону.

– То, что производится здесь, производится как минимум по советам тех, кто знает здешнюю специфику, – напоминает инженер Торсуков. – Такого опыта, как у морзверобоев, нет ни у кого – многие поколения зверя добывали, начиная с тех, кто на кожаных байдарах в океан ходил. Генетический опыт моремана; сиди, прислушивайся, учись, воплощай.

Торсуков недавно был на слете тех самых морзверобоев – показывал новую, полностью переработанную под их пожелания модель. Алюминий – российский, мотор – к сожалению, пока нет.

 

 

 

 

 

 

Катера для морзверобоев – пожалуй, единственное полноценное собственное производство в Анадыре. Фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД

 

 

 

 

 

 

– Везде побережья разные, условия разные, – продолжает собеседник. – И охотятся люди по-разному. Кто-то загарпунил зверя – и тащит его за собой. Кто-то, наоборот, сразу же разделывает. Кому-то нужно одно, кому-то другое. Вплоть до расположения кнехтов.

– А главные требования какие? Если на всю Чукотку брать.

– Очень агрессивная соль. И очень плотная вода. И волна. Соответственно, большие требования к крепости корпуса, – говорит инженер. – То, что работает на материке – не всегда работает здесь. Банальные дворники на окно [рубки]: соль попадает – все, прикипают механизмы и перестают работать. Сейчас вроде нашли решение, работаем с заводом – поставщиком механизмов. Мелочь, а вот так. Катер, который будет работать здесь, сможет работать везде в остальном мире. И это, если хотите, верно не только для катеров.

* * *

Сказать, что после распада СССР на Чукотке не обновлялось ничего, было бы бестактно. Не только по отношению к Роману Абрамовичу (годы губернаторства: 2001–2008), которому только Анадырь обязан музеем, культурным центром, универсамом, первым для этих мест баром под названием «Баклан», радиостанцией «Пурга» и очень много чем еще. Но и к Роману Копину (2008–2023), при котором все это как минимум не сгинуло – в полярной пурге, на крайнем отшибе и при очень малом количестве жителей.

Тот случай, когда принцип «хвали предшественников» – не только хороший тон, но и просто справедливость. Особенно когда буквально все в округ десятилетиями завозится либо по морю в навигацию (несколько теплых месяцев в году, пока нет льда), либо самолетом, с прибавлением 500 рублей к цене каждого кило груза. А под малочисленностью подразумеваются 47 с половиной тысяч человек – предпоследнее место в России. На 720 тыс. квадратных километров, почти полторы Франции.

И все это, вновь подчеркивает Владислав Кузнецов, надо долговременно и последовательно развивать.

– План [социально-экономического развития Чукотки] был, и он был хорошим, – отдает должное коллегам и. о. губернатора. – Просто его нужно было углубить, уточнить до уровня каждого населенного пункта. Какие объекты должны быть построены. Какие – реконструированы. Какие социальные действия должны производиться. Мы создали такой план и активно обсуждаем его с жителями.

Называется план «Чукотка-100» – потому что рассчитан до 2030 года, когда округ отпразднует столетие. За эти семь лет вступит в силу новая схема северного завоза – летом приняли федеральный закон, после двух десятков лет споров: единый оператор нивелирует скачки цен на фрахт. Чукотке из-за короткого окна навигации отдан приоритет по загрузке вместо нынешней общей со всеми полярными регионами очереди. Плюс прямое субсидирование социально важных продуктов и товаров – в дополнение к окружным 10-20% к рынку.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

– Чтобы уточнить план, я целенаправленно объезжаю города и поселки Чукотки, – говорит Кузнецов. – Куда-то еду, куда-то лечу, а куда-то и плыву. И говорю с жителями. Люди всегда план подскажут.

«Чукотка-100» – это раз. Два – собственно, Севморпуть, который как раз к 2030 году должен выйти на круглогодичную навигацию.

– Наша страна не сможет обслуживать Севморпуть, если не реконструировать порты на Чукотке – например, причал в Певеке, – говорит и. о. губернатора, – и не строить новые терминалы. Для того, чтобы не только везти сюда, но и вывозить отсюда то, что производим мы.

* * *

Из последних дополнений к плану, вразбивку: в селе Снежном – Анадырский район, более 200 км до Анадыря – нужны контейнеры под хознужды. Привезти с материка, доставить по реке Анадырь. У села Марково близ той же реки Анадырь, которую лишь в этом году признали судоходной – проблема со стройматериалами для местного коммунхоза: по суше не получается, а по воде – необходимо дноуглубление, которое вообще-то нужно было еще в прошлом веке, да и не только для нужд Маркова. В еще более отдаленных поселках Чукотки требуется скорая помощь: машины (уже закупили) и, соответственно, их переправка до места (в процессе).

Там же в отдаленных поселках понадобились психологи. Не в смысле жить тяжело и терапия нужна – а более конкретно: без заключения психолога с прошлого года не выдают разрешение на оружие, необходимое и охотникам, и оленеводам, и морзверобоям. Психолог с такими полномочиями до последнего времени был один, причем в Анадыре – куда, разумеется, с чукотских полутора Франций лишний раз не наплаваться и не налетаться, даже если не брать погоду и капризы техники. В результате, кроме Анадыря на юге Чукотки, нужными психологами теперь обзавелись Певек на самом Крайнем Севере, Билибино – на западе, ближе к Магадану, и поселок Угольные Копи около анадырского аэропорта. А до того на половину лета в отдаленные поселки отправили выездного психолога – провести приемы и выдать промысловикам бумаги на оружие.

И так примерно по всему, что выявилось во время обсуждения стратегии «Чукотка-100» на местах.

 

 

 

 

 

 

Анадырь. Фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД

 

 

 

 

 

 

– Люди имеют право хотеть всего и сразу, – говорит Кузнецов. – Потому что под каждым «все и сразу» – комплекс не просто проблем, а проблем застарелых, накопившихся. Правильно, что они высказываются. А наше дело – структурировать решения по времени.

– Если говорить о совсем фантастическом желании, – задумывается Дмитрий Кувшинчиков, главный редактор радио «Пурга», Анадырь; прибыл «с материка» чуть менее трех лет назад. – Их два. Во-первых, дорога на материк. Во-вторых, мост от аэропорта до Анадыря.

Тут еще одна уникальность: Угольные Копи, где аэропорт, расположились на одной стороне лимана, Анадырь – на другой. Добираться можно двумя способами. В три подскока – автобус от аэропорта до причала, государственный катер «Камчатка» раз в два часа, такси по Анадырю, итого от 400 до 800 рублей. Или же от двери до двери, без ожидания переправы: частники решают – но уже за 3500 рублей.

Мост – не мост, а самими Угольными Копями, как и многим другим, в округе занялись уже по ходу обсуждения «Чукотки-100». Понемногу, конечно: обновленная дорога до школы, капремонт кровли и фасада в детском саду, обустройство детской площадки в микрорайоне под названием Пехота. Но ни того, ни другого, ни третьего, ни прочего – не было годами. Если не десятилетиями.

– Большой общий план должен распространяться до каждой отдельной детской площадки в каждом конкретном селе, – напоминает Кузнецов. – Мы должны реагировать на то, как видят приоритеты люди. Мы можем для себя считать, что нам нужно там-то и там-то построить ФАП – и да, он действительно нужен. Да и люди говорят: «Конечно же, нам нужен фельдшерско-акушерский пункт. Но – продолжают люди – сделайте, пожалуйста, в этом году детскую площадку».

– И чем заняться в итоге?

– В итоге строим и ФАП, который наметили, и площадку, которую давным-давно ждут. Это нельзя, невозможно игнорировать. Именно из-за таких вещей, если их не делать сразу и одновременно, люди и уезжают, – уверен и. о. главы Чукотки.

* * *

– Уверен, что у него добавился не один десяток седых волос, – предполагает Андрей Нагорный, один из начальников горнолыжной базы «Гора Михаила» близ Анадыря. – Люди пошли толпами с наболевшими вопросами. Особенно если мы говорим о районах, где чем дальше – тем больше вопросов.

 

 

 

 

 

 

Андрей Нагорный. Фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД

 

 

 

 

 

 

На горе Михаила некогда была военная станция тропосферной связи. Нынче это пустырь-плато с горнолыжной инфраструктурой (подъемник и техника в ассортименте), домом-базой (построена в прошлом году) и обильной растительностью почти повсюду. Прилагается великолепный вид на Анадырь и окрестности – если, конечно, на самой горе и пониже нее не скопились облака.

Андрей Нагорный был среди тех, кто обустраивал здесь горнолыжную школу для детей в начале 2000-х. Вновь на гору Михаила он вернулся несколько лет назад. Под его началом – с десяток сотрудников, в основном «местных-местных». То есть чукчей и эскимосов.

– Люди знают и горы, и лыжи, и снег, – аттестует коллег Нагорный. – Нужно только чуть-чуть помочь объекту, не нам даже. Хотя зарплаты от 50 тысяч – даже на совсем подсобном уровне – у нас на Чукотке ни о чем, но я о другом.

Среди другого – благоустройство горы (металлолома тут очень и очень много), домики, чтобы оставаться на несколько дней, дорожки, мангалы и картодром. Плюс ремонт на свежепостроенной базе, которую возвели «в режиме как обычно, а не как надо» – перечисляет Нагорный, выдавая калькуляцию из разряда «сколько стоит отопление лишних площадей, которые ни разу не работают».

 

 

 

 

 

 

«Гора Михаила». Фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД

 

 

 

 

 

 

– На круг – за исключением ремонта и домиков – около 30 млн рублей, – подводит итог Нагорный. – И будет у жителей Анадыря прекрасный круглогодичный парк, где можно будет и расслабиться, и с коляской мамочкам погулять, и на красоту нашу посмотреть. Да, уже говорил с руководством округа, мы этим разговором очень обнадежены.

* * *

– В первый раз на встречу с людьми мне запланировали один час, – вспоминает Владислав Кузнецов. – Поселок Провидения, восток Чукотки. Я ничего не стал говорить коллегам. Просто сделал так, чтобы они увидели: часовая встреча с людьми – вещь неработающая... Если ты хочешь, чтобы люди начали с тобой говорить – сначала о своих проблемах, а потом чтобы ты вместе с ними перешел к постановке задач, от оперативных поручений по ним до домашних заданий на более серьезную проработку, – закладывайся на три часа встречи. И еще на час – поговорить с теми, кто подходит после нее. При том, что в Певеке встреча шла шесть часов.

– Итого сколько?

– Сколько потребуется, – говорит Кузнецов.

Чукотка для губернского управления – место уникальное. Обычные для России трудности и заботы здесь либо сняты напрочь, либо совсем не актуальны. Дорог внутри округа, если не считать пары экстремальных автотроп вроде Певек – Билибино, – нет. Соответственно, отсутствует и проблема содержания: нельзя отремонтировать то, что пока еще просто не проложено. Лесных пожаров – нет, потому что толком нет деревьев. Никаких битв за урожай – ни в уборочную, ни в посевную: не растет на Чукотке злак, ну что тут поделаешь.

Остовы коровников и свинарников вокруг Анадыря, особенно хорошо наблюдаемые при подлете к чукотской столице, подтверждают: свое мясо здесь в принципе возможно. Но с большим трудом и при плановой экономике. Либо – что то же самое – при ошеломляющей дотации из бюджета. Чисто рыночная альтернатива – на нынешних анадырских прилавках: гуляш свиной – 1000 рублей за кило. Или говяжий, но уже за 1500. Фарш, кстати, стоит столько же. И это летом, когда навигация. Авиация, как мы помним – еще плюс полтысячи рублей к килограмму груза, если до Анадыря. И еще столько же – до районов и поселков.

– Зато куры, говорят, встали на крыло, – говорит пенсионерка Ирина Демидова, выбирая бананы по акции (500 рублей за кило против обычных 800). Действительно, новость последних дней: из Иркутска двумя грузовыми самолетами доставили 15 тыс. несушек – 10 тысяч для Анадыря, остальные по отдаленным поселкам, где есть птицефермы. Ферм на Чукотке шесть, на ближайшие годы запланированы еще три – и почти стопроцентное собственное производство курицы и яйца.

 

 

 

– Все же 97% товаров, в том числе продуктов, к нам сюда завозится морем, – напоминает Кузнецов. – Ассортимент, дефициты, цена – все соответствует обстоятельствам. И цена фрахта год от года сильно меняется. 80% подорожания логистики, как в этом году – для нас норма.

 

 

 

Цены в магазинах – едва ли не первый пункт в разговорах с жителями. Здесь же – транспортная доступность, связность округа внутри себя: самолеты есть, но летают в зависимости не только от погоды, что понятно, но и с постоянными отменами и переносами рейсов. Авиапарк стар; как результат – можно месяц с лишним прождать своего рейса, например, в поселке Лаврентия, что и случилось в июне перед началом сезона отпусков «на материк». Отпуска тут, как везде на Крайнем Севере, по времени двойные, да еще раз в два года работодатель оплачивает дорогу от северных морей к южным. Но для того, чтобы отдохнуть, практически отовсюду сначала надо добраться до Анадыря. Что проблемно.

А вот с аварийным и ветхим жильем – почти как на западе. То есть как в остальной России, расположенной от ЧАО слева по карте: где-то больше, где-то меньше, а Чукотка – около 30% чистой «аварийки». Времена, когда жилье отдавали за билет «на материк», прошли – и настала другая крайность: предложений «продам квартиру» – всего шесть на весь Анадырь, от 8 до 14 млн рублей. При подсчитанном дефиците квартир в 483 условные «двушки».

У округа появилась договоренность с «Дом.РФ» – восемь арендных домов, один уже почти выстроен, треть аренды субсидирует регион. И чукотская аварийка расселяется, пусть и потихоньку – три тысячи метров по разным поселкам уже есть, еще столько же обещается до 2024 года. Но здесь, признает Кузнецов, сложно будет всегда. Потому что все стройматериалы – тоже завоз.

– Мы ввозим все, включая цемент, – говорит и. о. губернатора. – То есть включая песок.

– Грунт хотя бы не везете?

– Тоже везем. Но не для стройки, а только для теплиц.

* * *

– Торфяные маты у нас из Индии, – сообщает Павел Макатров, фермер из Анадыря. – В них и растим потихоньку. А так стараемся на российском: ульяновское оборудование, отечественные семена…

Огромная теплица Павла и его семьи – отец, мать, братья и сестры; родители приехали из Амурской области по советскому вузовскому распределению, да так и остались – появилась в Анадыре этой весной. Внутри – немного зелени, но в основном огурцы: два сорта, «длинные и покороче», говорит Павел. Длинные – гладкие, обычные тепличные. Покороче – пупырчатые, колючие; вес каждого при этом – под килограмм. Их Макатров называет корнишонами.

– Нам выгоднее отдать [на реализацию] такой, чем 150–200-граммовый, – объясняет фермер. – Даже [в магазине] на пакетике с огурцом написано, что его нормальный, рабочий вес – 700-800 граммов. Солидный, не спорю. Но и выхлоп с куста поприятнее, и народу в целом нравится.

 

 

 

 

 

 

Павел Макатров. Фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД

 

 

 

 

 

 

Грунтовый пупырчатый огурец нормальных размеров называется в этих местах «московским». Разумеется, такой овощ – приезжий, то есть залетный, и стоит он гораздо дороже корнишона. Цены легче всего запомнить по местной репризе – ну да, чукотскому анекдоту, где варьируются лишь актуальные числа. По состоянию на конец лета-2023 расклад такой: «В Анадыре яблоки и груши по 400 рублей за кило, киви и слива – по 500, апельсины – по 600, бананы – по 700, помидоры и огурцы – по 800. Зелень, персики и абрикосы – по 1200, малина, клубника и черешня – по 1500 рублей за килограмм... В Петропавловске-Камчатском – полночь».

Отпускная цена у Макатровых – 450 рублей. В супермаркете «Новомариинский», единственном на весь регион, за анадырский корнишон просят 570. У конкурента – фермера Анатолия Тынтина – огурцы больше похожи на «московские». Как размером, так и ценой: 650 рублей. Состязательность налицо – но на этом обзор рынка чукотских овощей можно и завершать.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

– Наше собственное обеспечение овощами и зеленью с закрытого грунта – сегодня чуть более 3%, – подсчитывает Кузнецов.

 

 

 

Тут, кстати, скоро будет больше. На последнем Петербургском экономическом форуме и. о. главы Чукотки подписал соглашение с «материковыми» инвесторами в тепличные хозяйства.

 

 

 

– Спасибо федеральному центру за сопровождение этого проекта. Как и во многих-многих иных случаях, – оговаривается Кузнецов. – Однако после ввода в строй этих теплиц у нас будет всего лишь более 11% [собственных овощей]. То есть здесь мы только в начале пути, но с серьезными возможностями для развития, если дело пойдет на лад.

– В Анадыре мы поставляем огурцы в школы и садики, – говорит фермер Макатров. – Тут по твердому контракту. Отправляем в поселки – Провидения, Лаврентия. Может быть, присоединится Анадырский многопрофильный колледж. Почему бы и не добавить свежий салатик к питанию…

Огородному делу Макатрова и его родных – «да, у нас еще есть теплицы, поменьше» – более пяти лет. Когда начинали, огурец стоил 600 рублей. Три года назад, на пике – до 1000 за килограмм. «Проведена определенная работа», – говорит фермер, указывая на 450-рублевый корнишон.

На нынешнюю, большую теплицу у фермера есть десяток рабочих. Не местных, из Узбекистана. Во-первых, для них 70-80 тыс. рублей на руки – с проездом туда-обратно и жильем – вполне нормальные деньги. Хоть и на треть ниже, чем средняя зарплата по Чукотке.

 

 

 

 

 

 

Цены в магазине Анадыря. Фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД

 

 

 

 

 

 

– Во-вторых, – признается Макатров, – найти молодых, интенсивных здесь… Ну, невозможно. Потому и вызываем из ближайшего зарубежья. Ребята приезжают и работают, никаких ненадежностей и неожиданностей – что в теплице, что на складах.

Надежность, безусловно, ценится в условиях, когда любую конструкцию для теплицы – будь то металлическую или даже просто катушку, что огуречные стебли поддерживают – надо везти морем либо воздухом. Но в том, что касается местных трудовых резервов – точнее, предпочтений работодателей – дело обстоит куда сложнее. Особенно когда речь идет не о бюджетниках (тут сплошь жители Чукотки) и не о рабочих на приисках либо копях (здесь в основном вахта).

* * *

– Хабаровск, Сахалин, – перечисляет рыбацкую географию путины-2023 Виталий Миндалев, гендиректор рыбзавода «Чукотский лосось». – А еще Белгород, Тула. Уже проверенные работники, многие годы летом с нами.

Путина на Чукотке стартует в июле, вскоре после того, как сходят льды, а заканчивается в августе. Ловят тихоокеанского лосося. Самый дальний невод, говорит Миндалев, возле мыса Гека у входа в Анадырский лиман; где-то полсотни километров от причала № 5, базы рыболовов и производителей.

 

 

 

 

 

 

Путина-2023. Фото: Юрий Васильев/ВЗГЛЯД

 

 

 

 

 

 

– Тут тонн шесть, – на глаз определяет Миндалев содержимое выгружаемой сети. В работе на путине шесть судов: три семитонника и три буксира, которые тянут рыбу на базу за собой – если повезет, то до 10 или даже 12 тонн за раз. – Шесть хорошо, а то по-всякому бывает. Один корабль недавно пришел всего с тонной: зашел зверь в невод, пока ребята чуть замешкались. Перекусил, набедокурил…

– Ничего себе перекус, на несколько тонн.

– Да нет, съел-то немного, а вот сеть перекусил, – уточняет Миндалев. – Морской зверь – в данном случае нерпа – умеет, если вовремя не сориентироваться.

На «Чукотском лососе» – три десятка постоянных местных работников. И еще полторы сотни привозят на путину – от Сахалина до Тулы. В среднем приезжий получит около 150 тыс. рублей. Что называется, «от сделки» – добычи и переработки рыбы. Для Анадыря – мало, для материка – за пару месяцев – пожалуй, что и ничего, полагает Виталий Миндалев:

– Да еще с проездом, едой и жильем – прямо здесь, в вагончиках по восемь человек. Под боком все, в тяжкие дебри не уходят...

«Тяжкие дебри», они же «соблазны города» – отнюдь не единственное, что мешает рыбакам нанимать на путину жителей Чукотки. У самих жителей есть масса иных интересов. Например, те же отпуска – которые хотелось бы провести «на материке». Или желание наловить рыбы, но не для завода, а для себя, по квотам для коренных жителей Севера. Ну и специфика тоже есть. Понять ее можно, к примеру, подойдя к единственному в Анадыре магазину сувениров. Где на двери найдешь объявление: до начала осени магазин работает четыре часа после обеда, «при необходимости приобретения сувенирной продукции во внерабочее время (на сумму не менее 5000 рублей) звонить по телефону» такому-то.

* * *

– Заинтересованность наших людей в работе – сложный вопрос. В том числе в том, как именно его решать, – отмечает Кузнецов. – Можно исходя от работника. А можно – от работодателя.

Судя по всему, и. о. губернатора выбрал второй путь. Особенно с учетом самых ближайших чукотских перспектив. К примеру, Баимское месторождение – три тысячи рабочих мест. Благодаря Баимке Россия превратится из импортера в экспортера меди, а Чукотка – когда у инвесторов окончатся налоговые льготы – уйдет с дотации и начнет содержать себя сама. Или Пыркакайские штокверки – полвека назад разведанное олово, одно из крупнейших мировых месторождений, к которому чисто технологически подбираются лишь сейчас. А Беринговский угольный бассейн уже дает по миллиону тонн отборного угля в год, но после постройки ГОКа там обещают 13 млн тонн. Все это – с обновлением портов и строительством дорог. Тех самых, которых пока что по большому счету на Чукотке нет.

– В общем, работодатели есть, – подытоживает Кузнецов. – Крупные компании с мощными инвестиционными проектами и очень серьезными намерениями. А вот задействованность в них наших людей пока что крайне мала. Беринговский уголь – трудоустроены менее 2% жителей Чукотки. Ни о чем.

 

 

 

Вахтовая система, признает Кузнецов, в определенных случаях имеет смысл.

 

 

 

– Но, во-первых, она не вполне справедлива по отношению к нам, – констатирует он. – Во-вторых, проработав определенное время в крупном вертикально-интегрированном холдинге, я понял, что привозить людей – тема невыгодная, нужно максимально задействовать местные кадры... Поэтому с семью компаниями уже подписаны базовые соглашения, до конца года – подпишем со всеми, присутствующими на Чукотке: квоты на наших, местных работников будут существенно расширены.

– Ну ок, подписали. А квоты не заполнились по разным причинам.

– Бумага гарантий не дает, совершенно верно, – с легкостью соглашается Кузнецов. – На практике, с одной стороны, не идут люди. С другой стороны, компании не устраивает квалификация людей; раз – и «извините, не получилось…» Поэтому мы поступили вот как: собрали с компаний их потребности на пять лет вперед. И вместе с ними начинаем перестраивать учебную базу.

Средний технический уровень – это прежде всего Анадырский многопрофильный колледж, единственный и неповторимый.

– Мы формируем спрос и систему обучения вместе с работодателями – по тем профессиям, которые им нужны, – объясняет Кузнецов. – Полное штатное расписание имеется уже на уровне защиты инвестпроекта. Ведь бизнесмены, инвесторы должны понимать, кто же производит заявленную добавленную стоимость, правда? Когда, к какому времени вводятся в дело такие-то профессии... Вот мы будем готовить нужных людей. Срок подготовки – от полутора лет до четырех. Что устраивает всех.

То же самое, говорит Кузнецов, по высшему техническому образованию. Тут, оговаривается он, будет сложнее, но тоже вполне выполнимо:

 

 

 

– Людям, которые только собираются учиться, мы показываем: у вас есть хороший потенциал в овладении профессией и последующем трудоустройстве. Хорошая зарплата. Поддержка по жилью. Зачем уезжать, зачем где-то себя искать, если все возможности уже есть здесь? Это формирует в людях в том числе и желание здесь работать. Оно формируется постепенно.

 

 

 

– Странно: желание жить у людей в этих условиях – есть. А желания работать у многих – нет.

– Так и желания жить не будет, – говорит Кузнецов, – если нет возможности себя приложить. Такой подход в целом меняет отношение людей к региону, к своему будущему. Просто человеку надо показывать, что мы конкретно делаем. Вот появляются новые рабочие места. Вот возникли возможности учиться. Вот мы перестраиваем систему медобслуживания – тем более, если человек живет в отдаленном поселке или работает в оленеводческой бригаде... Вот ответ на вопрос о людях и работе: среду сформируй, тогда и наш человек на чемоданах сидеть перестанет. А там, куда наши не хотят [идти работать] – и с материка будет легче людей привлечь.

* * *

– Нас готовы слушать и слышать в Москве, – говорит и. о. главы Чукотского автономного округа. – Главное, чтобы были сформулированные и продуманные предложения. А они у нас есть. Приходить в министерство и говорить «нам кажется, что у нас есть проблема, но мы не вполне уверены в эффективности предлагаемого нами решения, да и предлагаем мы, честно говоря, нечто аморфное» – нет, такой путь, конечно же, никуда не ведет.

– А по нему разве еще кто-то идет?

– Во всяком случае, – Кузнецов вежливо улыбается, – мы стараемся идти по другому пути. Мы формулируем общий вид законодательной инициативы – и просчитываем, что на выходе она дает региону и центру. Уверяю, в этом случае никто и никогда в Москве сопротивляться не будет. А наоборот – только поддерживать… И нам, и центру хочется увидеть на Чукотке не то что новый, но кардинально обновленный регион. Насколько это возможно – удобный для жизни.