Фото: ФСК
Известно, что Великое княжество Литовское (ВКЛ) в официальных документах своего времени называлось «Литовским и Русским» (после 1420 г. ещё и «Жемайтским»). Поэтому в русской академической и учебной литературе XIX в. закрепилось название «Литовско-Русское государство».
Эта традиция держалась довольно долго даже с появлением белорусского национализма. Например, лидер БНР Вацлав Ластовский (1883–1938) в «Краткой истории Беларуси» (1910) именовал Великое княжество Литовское «Литовско-Русским государством». Однако в советской Беларуси на волне белорусизации 1920-х годов стало употребляться название «Литовско-Белорусское государство». Это было сделано, в частности, в «Коротком очерке истории Беларуси» Всеволода Игнатовского (1881–1931), комиссара просвещения БССР.
Когда политика белорусизации в начале 1930-х годов была свёрнута, в трактовке ВКЛ возобладал классовый подход. Он имел ту положительную сторону, что было обращено внимание на внутреннее развитие собственно литовских земель. В советской исторической литературе стало говориться об установлении власти литовских феодалов в Литве и соседних с ней западнорусских землях как начале «Литовского государства». Определение «русское» из наименования выпало. До начала 1990-х годов предпочитали писать «Великое княжество Литовское», упоминая при этом, что оно было полиэтничной феодальной монархией, представлявшей собой совокупность отдельных княжеств и уделов (федерацию).
В 1994 г. были напечатаны «Очерки истории Беларуси», написанные коллективом Белорусской Академии Наук, в которых прозвучали многие националистические мотивы, характерные для того времени. Здесь же наряду с официальным названием ВКЛ появились слова о «белорусско-литовском государстве» и о его «белорусской» основе.
Между литовскими и белорусскими историками развернулись немалые дискуссии о том, кто же положил начало ВКЛ, кто кого завоевал и кто доминировал в этом государстве. В конце 1990-х годов появилась «примирительная» концепция двуэтнического (литовско-белорусского) начала истории ВКЛ гродненского историка Александра Кравцевича. Согласно его версии, Литовское государство было создано совместными усилиями «белорусов» и литовцев, которые проживали в пограничной зоне верхнего Понёманья. Что-то вроде «и нашим, и вашим».
Эта концепция стала всё чаще приводиться в научной и учебной литературе с начала 2000-х годов. В новейшем учебном пособии по истории Беларуси для 10 класса (2020) уже прямо говорится: «Современные белорусские историки считают Великое Княжество Литовское белорусско-литовским государством». Весьма категоричное заявление. Получается, что считающие иначе, не являются либо современными, либо белорусскими, либо историками. Между тем, таковые имеются.
Вот, например, цитата из учебника для вузов под редакцией Евгения Новика (правда, издания 2010 г.): «Результаты научных исследований уже сегодня позволяют утверждать, что Великое княжество Литовское не было создано только предками современных белорусов и литовцев, и поэтому оно не являлось ни белорусско-литовским, ни литовско-белорусским государством, как об этом говорится в некоторых современных публикациях. Великое княжество Литовское – это полиэтническое государство четырёх основных народов – белорусского, русского, украинского и литовского […] На наш взгляд, Великое княжество Литовское можно назвать литовско-русским или русско-литовским государством, как это утверждалось в дореволюционной российской и советской историографии». Это ещё одна «примиряющая» интерпретация, в которой в число отцов-основателей ВКЛ включаются другие «основные» народы, да ещё пристёгивается дореволюционная историография.
Можно видеть, что в вопросе об образовании ВКЛ ведётся какая-то возня, напоминающая перетягивание одеяла, чтоб никому не было обидно и «ножки не мёрзли». Давно известные исторические свидетельства перестраиваются в разные мозаики, чтобы получились «новые концепции» и создавался вид научного движения вперёд. То ВКЛ объявляется «литовским», то «литовско-белорусским», то «литовско-белорусско-украинским» и т.д. При этом игнорируется тот факт, что при образовании государства в Средневековье этническая составляющая не играла первенствующей роли. Все европейские монархии того времени были многоэтничными. Уже в процессе государственного существования, когда расширялись территориальные социальные и экономические контакты, формировалось общее самосознание, которое определялось политической связью жителей на территории определённого государства.
Жители тогдашней Литвы ещё не сознавали себя «литовцами», определяя себя по роду-племени или местности (например, «жемайты»). Западнорусские земли в XII‑XIII вв. территориально были разделены на удельные княжества. Употреблялись областные названия «полочане», «пиняне», «новогородцы» и др. Однако ни жители Новогрудского княжества, ни Полоцкого, ни Пинского, ни вместе, ни по отдельности не осознавали себя «белорусами». Равно не считали себя «украинцами» жители Волыни и Киевщины. Они называли себя и свою страну «Русью», сохраняя память об этнокультурном единстве Русской земли. Это единство скрепляло общее вероисповедание – Православная вера и митрополия «всея Руси».
Развалины Новогрудского замка
Сторонники концепции «литовско-белорусского» государства как будто понимают это, утверждая, что формирование «белорусской народности» закончилось в условиях ВКЛ в XVI в. Если следовать такой логике, то и «литовско-белорусским» оно должно стать не ранее этого времени. Нельзя же ставить телегу впереди лошади! Происходит подтасовка: ни «белорусской», ни «литовской» «народности» ещё нет, а «литовско-белорусское» государство уже есть. Остаётся только выдумывать этническую туманность вроде «протобелорусов», из которой выводить-таки «белорусскую народность». Порой в исторической литературе прямо пишут о «русинах» ВКЛ, а в скобках в пояснение говорят о «белорусах».
Перед современными творцами «национальных исторических концепций» как в Литве, так и в Беларуси стоит нелёгкая задача: подчеркнуть определяющую роль в становлении ВКЛ литовцев или белорусов и при этом объяснить, каким образом политические границы этого государства вышли далеко за пределы этнического проживания литовцев и белорусов. Идея «полиэтничности», своего рода, «братства и союза народов» кажется такой удобной и общепримиряющей. Остаётся только затушевать исторические свидетельства борьбы между Литвой и Русью, что и делается.
Ядром, вокруг которого начало формироваться ВКЛ, была земля балтского племени «литва», проживавшего на территории нынешней юго-восточной Литвы и северо-западной Беларуси (верховья Нёмана и Вилии). Процесс государственного развития в этом регионе начался с социального расслоения жителей, выделения знати и формирования вокруг знатных лидеров военных дружин. Отряды литовцев, насчитывавшие от нескольких сот до одной-двух тысяч человек, с конца XII в. начинают проникать на южные и западные земли Руси, нападают на Волынские, Новгородские и Смоленские земли, на территории польских князей. Всё это фиксируется в современном летописании и хрониках. В непосредственной близости от литовских земель находятся области Полоцкого княжества и города Новогородок (Новогрудок), Гродно, Волковыск, тяготеющие к Галицко-Волынскому княжеству. В XIIв. они значительно обогатились за счёт посреднической торговли. Однако в следующем столетии их благосостояние падает, городские посады уменьшаются, значит, сокращается и количество жителей. Соответственно, нет никаких оснований говорить о возвышении Новогородского княжества, якобы предшествующего образованию ВКЛ. Наоборот, в середине XIII в. оно переживает такой же упадок, какой переживают многие русские княжества, поражённые монгольским нашествием. На фоне этого упадка литовские дружины начинают не просто грабить соседние русские земли, а захватывать их. В самой Литве происходит процесс концентрации власти в руках одного княжеского рода, победителем в междоусобной борьбе выходит князь Миндовг († 1263). Он подчиняет не только земли соседних литовских племён (Нальшаны, Деволтву, Упиту, Дайнову), но и земли удельного Новогородского княжества. Так создаётся начальная территория ВКЛ, которая в следующем столетии будет расширяться на запад и на восток усилиями новой литовской династии Гедиминовичей. Таким образом, образование ВКЛ началось с военного объединения Литвы и дальнейшего захвата западнорусских земель, которым выпала в этом процессе роль покоряющихся подданных.
Такая страдательная роль не устраивает современных белорусских историков-националистов. Пытаясь обосновать более активное и чуть ли не равноправное участие в образовании ВКЛ Новогородского княжества, творцы концепции «литовско-белорусского» государства говорят, что жители Новогородчины, имея такого опасного соседа, должны были выстраивать «неконфронтационные» отношения с напирающими литовцами. Догадка верная, только речь здесь может идти не о «союзнических» отношениях, а о подчинении. Тогда уже нет места никакой конфронтации… Литовский захват имел для жителей западнорусских земель определённую положительную сторону: лучше подчиняться сильному литовскому князю и оказаться под его защитой в качестве подданных, чем подвергаться от литовцев постоянным нападениям, да ещё терпеть от тевтонских и ливонских рыцарей, монголов и от других русских князей. Великие князья литовские хорошо поняли эту склонность жителей Руси и не вмешивались во внутреннюю жизнь покорённых русских земель.
Что в основу образования ВКЛ был положен именно захват и подчинение, а не союзнические отношения, показывает тот факт, что с присоединением той или иной русской области к ВКЛ местная правящая династия скоро сменялась на литовскую. Литовские князья женились на русских княжнах и этим «оформляли» новое приобретение. Представители литовской знати, теряя в ходе междоусобия родовые имения в своей земле, получали возможность приобрести себе новые владения на Руси. Не случайно литовский князь Миндовг, посылая своих племянников на восток, напутствовал: «Кто что захватит, приобретёт для себя». Это стало руководящим принципом при образовании Великого княжества Литовского.
Заглавное фото: литовская одежда
