Одна из наиболее острых проблем современного общества — отсутствие внятной идеологии для воспитания детей и подростков. На смену пионерской организации не пришло ничего, и пустоту заполнили социальные сети с блогерами сомнительного толка. Поэтому особенный интерес вызывают взрослые, которым удаётся наладить работу с детьми так, что самим детям это интересно. О деятельности Национальной организации добровольцев «Русь» рассказывает диакон Игорь Мазепа — один из вдохновителей организации и клирик храма святителя Николая на Трех горах.

— Отец Игорь, какие качества вы стремитесь воспитать в подростках?

— Мы стараемся воспитать детей и подростков в мысли о том, что необходимо служить своей стране, своей родине, своей нации. Служить — не только защищать с оружием в руках, если это необходимо в силу исторических событий, но и в мирном, созидательном ключе, в том месте, куда тебя поставил Господь.

В работе с подростками мы не продавливаем эту идею, стараемся уйти от лозунгов. В какие-то важные моменты, когда дети готовы воспринять и услышать, мы эту мысль вбрасываем применительно либо к историческим событиям, либо к современной действительности: где и как конкретно я могу оказаться полезным, послужить тем, кто рядом оказался? По большей части это даёт плоды спустя несколько лет постоянной работы. Мы набираем детей с восьми лет, с двенадцати лет, но прорастает наша работа уже в более зрелом возрасте, когда юноша и девушка пытаются осмыслить себя в окружающем мире. Лет в 16–18 человек ощущает силу молодости и потребность эту силу куда-то приложить. Тогда уже можно переходить от разговоров и подготовки к деланию. До этого момента мы учим детей не столько практическим навыкам, сколько стараемся сформировать их характеры, неравнодушное отношение, ответственную позицию.

Диакон Игорь Мазепа

— Какими методами вы решаете эту задачу?

— Мы пытаемся создать такое пространство, где дети сами несут ответственность за организацию деятельности. Наша работа ведётся в отрядах, в подростковых клубах. Дети отвечают за чистоту, за исправность походного снаряжения. Они сами покупают необходимые для занятий материалы. Принимают решения, чем мы будем заниматься, как мы будем этим заниматься. Всё это формирует ту самую неравнодушную позицию. Когда не дядя-учитель или взрослый человек всё за нас решил и придумал, а мы сами включаемся в дело, и от того, как мы его делаем, зависит результат.

— Расскажите об истории «Руси».

— Мы ведем свою историю от русских скаутов-разведчиков. Это движение возникло в Российской Империи ещё до революции: в 1909 году появились первые отряды русских скаутов. После установления советской власти многие из них эмигрировали, потому что педагоги организации были по большей части офицерами Царской армии, а впоследствии Белой армии. Но и в условиях эмиграции это движение продолжало развиваться; а в Советском Союзе по модели скаутов была создана пионерская организация.

В 1990-м году в Россию из Америки приехали потомки русских эмигрантов первой волны. Все эти десятилетия в разных странах они вели скаутскую работу, но называли себя уже не скаутами, а разведчиками. В том числе и благодаря этому движению они сохранили в своих детях знание русского языка, русскую культуру, национальную идентичность. Мы в 2014-м году летали в Сан-Франциско на молодежный православный форум; там были скауты — прямые потомки тех, кто уезжал из России в 20-е годы ХХ века. Это уже четвертое-пятое поколение, но они считают себя русскими в большей степени, чем те, кто уезжал из страны в 1990-е годы.

— На чём изначально была основана скаутская методика?

— Палаточные лагеря, походы, жизнь в лесу в отрыве от городского комфорта. Через преодоление бытовых сложностей — воспитание характера, преодоление себя. А совместное преодоление испытаний помогает сплотиться в команду. Мы не занимаемся профессиональным туризмом; наши походы мы насыщаем, например, обучением первой помощи или базовыми практиками по выживанию в лесу. С целью интеллектуального и творческого развития проводим викторины и конкурсы. Разводим костры, поём песни, организуем подвижные игры.

Когда ребенок приходит в отряд в 12 лет, он встречает там старших ребят, которые уже многому научились и многого достигли. Они передают традиции, способ взаимодействия, стиль общения, принятый в отряде. Кроме того, новичок сразу видит перспективу, к чему ему стоит стремиться: частью нашей методики является иерархическая разведческая лестница. Каждый разведчик регулярно сдает испытания и получает очередной разряд, который отражает уровень его навыков и знаний. Всем разрядам соответствуют знаки отличия на форме. Те, кто уже достиг определенного уровня, могут получить лесное имя. Мы стараемся создать и поддерживать свою субкультуру, которая выражается в этих лесных именах, песнях собственного сочинения, традициях и церемониях, которые регулярно проводятся в походах и на сборах.

— Поддерживаете ли вы в детях и другие навыки?

— Мы постоянно пытаемся найти новые виды деятельности. Примерно раз в неделю организуем сборы отрядов или звеньев. Отряд состоит из 15-20 мальчиков и девочек. Они делятся на звенья по половому признаку. Кроме того, отряды разновозрастные. Когда разведчики собираются вместе, они или готовятся к походу, к большой реконструкторской игре, или изучают то, что их занимает, — например, новые кулинарные навыки или основы фотосъёмки. Мы это называем словом «специальность». Каждый разведчик в процессе деятельности отряда может освоить разные специальности — набор минимальных навыков в той или иной сфере. Познакомиться и понять, что ему интересно, а что нет. Бывает так, что одна из специальностей, освоенных разведчиком, становится в дальнейшем его профессией.

Но не всегда наши занятия носят практический характер. Иногда мы поднимаем мировоззренческие вопросы, это особенно актуально для подростков. Тема свободы или тема «свой-чужой» волнуют любого ребёнка в 14-15 лет. Мы об этом не просто разговариваем, а с помощью игровых механизмов проживаем те проблемы, с которыми дети сталкиваются в реальной жизни. На тему «свой-чужой» у нас был целый цикл сборов. Дети получили задание придумать механизм, по которому они будут определять, кто для них «свой», а кто «чужой». За счёт этих игр вырабатываются практики, которые помогают в повседневной жизни. И вообще помогают определиться: кто я такой? зачем я живу? как я отношусь к тем или иным вопросам?

— Какую роль в вашей деятельности играет Православие?

Иван Борисович Смольянинов

— Самую что ни на есть ключевую. Был такой педагог, один из основоположников скаутского движения в Крыму, Иван Борисович Смольянинов. Ему принадлежит фраза «Скаутизм — это христианство в действии». Мы стараемся вместе не просто молиться, но и причащаться вместе. Во время наших походов мы часто посещаем службы. Несмотря на то, что все мы из разных приходов, раз в месяц стараемся собираться на литургии в одном храме.

На мой взгляд, за счёт этого и держится наша общность: мы укоренены в церковной жизни. Подросткам в определённом возрасте бывает тяжело остаться в Церкви, и участие в отрядной деятельности иногда является последней ниточкой, держащей их. Конечно, всё зависит от ситуации. Бывает, приходят дети из церковных семей, объевшиеся православным бытом, и им нужно переосмысление своего места в Церкви. А бывает, приходят дети вообще нецерковные, их приводят друзья, одноклассники. Такие дети через участие в жизни отряда впервые соприкасаются с Православием. В рамках наших занятий мы изучаем основы православной веры, ключевые моменты, которые важно не просто знать, а понимать, для чего они. Для чего исповедоваться, для чего участвовать в литургии, для чего молиться? Конечно, нельзя сказать, что у нас всё работает идеально, но мы пытаемся общаться с детьми на эти темы. Не просто говорим, что «хорошо быть хорошим», но показываем, что в Церкви они могут найти ответы на те вопросы, которые их действительно волнуют.

— Много ли у вас народу?

— Сейчас в организации около 400 человек. Отряды есть в Москве, Твери, Обнинске, Пензе, Самаре, Екатеринбурге, Нижнем Тагиле. У нас есть механизм преемственности, то есть многие руководители отрядов — это наши бывшие воспитанники. Это наиболее качественный педагогический состав — ребята, которые сами в детстве прошли через сборы и научились всему естественным образом. А когда выросли, поняли, что хотят обучать детей, идущих следом за ними, чтобы у этих детей тоже была возможность прожить такое насыщенное детство, которое формирует личность на всю оставшуюся жизнь.

Иногда к нам приходят взрослые люди, которые ищут для своих детей какое-то сообщество единомышленников и готовы сами с ними работать. Они знакомятся с нашей методикой и создают новые отряды (или патрули для младших детей). Всё это держится исключительно на энтузиазме, мы не получаем за это никаких зарплат. Помимо отрядной деятельности все где-то работают, чтобы обеспечивать свои семьи.

— На чём держится энтузиазм взрослых? Что заставляет находить время и силы на эту деятельность?

— Во-первых, есть момент радости. Радость общения, радость совместного добровольного делания. Мне кажется, любому человеку, чтобы ощущать полноту жизни, полноту бытия, необходимо делать что-то бескорыстно для других. Во-вторых, это служение — ближним, своей стране через воспитание граждан, которые будут строить здесь жизнь. Понятно, что 400 человек — капля в море. Но если они воспримут идею бескорыстного служения другим, эти принесёт плоды не только в их жизни, но и в обществе в целом.

— Возможно ли развить организацию в государственном масштабе — скажем, до размеров пионерской организации?

— Чем больше масштаб, чем больше участников, тем сложнее сохранять живость общения и преемственность. Почти невозможно проводить индивидуальную работу с теми, кто попадает в поле твоего влияния. Любая массовость так или иначе стремится к снижению качества работы. Мне кажется, важно не создать единую организацию с единой идеологией, важно существование множества небольших движений и организаций, клубов, которые работали бы в едином поле. Ведь мы не для всех, у нас достаточно узкие рамки: как минимум, то, что мы исповедуем православную веру и являемся членами Церкви. У нас в Уставе написано, что мы исповедуем Никейский Символ веры и принадлежим к Московскому Патриархату. Иногда к нам приходят люди некрещеные, но в какой-то момент им надо определиться со своими отношением к Церкви. Родители, которые по той или иной причине не доверяют Церкви или не верят в Бога, не приведут к нам своих детей. Пусть разные сообщества не будут объединены под общим знаменем — государства или Церкви, — но пусть они будут живыми, где дети смогут по-настоящему расти и развиваться. На тех же методологических принципах можно строить не точно такие же организации, как у нас, но похожие. Главное — создать пространство для взросления и созревания. И это возможно только на энтузиазме взрослых.

«Христианство в действии»

Беседа с диаконом Игорем Мазепой (Национальная организация добровольцев «Русь»)

Одна из наиболее острых проблем современного общества — отсутствие внятной идеологии для воспитания детей и подростков. На смену пионерской организации не пришло ничего, и пустоту заполнили социальные сети с блогерами сомнительного толка. Поэтому особенный интерес вызывают взрослые, которым удаётся наладить работу с детьми так, что самим детям это интересно. О деятельности Национальной организации добровольцев «Русь» рассказывает диакон Игорь Мазепа — один из вдохновителей организации и клирик храма святителя Николая на Трех горах.

— Отец Игорь, какие качества вы стремитесь воспитать в подростках?

— Мы стараемся воспитать детей и подростков в мысли о том, что необходимо служить своей стране, своей родине, своей нации. Служить — не только защищать с оружием в руках, если это необходимо в силу исторических событий, но и в мирном, созидательном ключе, в том месте, куда тебя поставил Господь.

В работе с подростками мы не продавливаем эту идею, стараемся уйти от лозунгов. В какие-то важные моменты, когда дети готовы воспринять и услышать, мы эту мысль вбрасываем применительно либо к историческим событиям, либо к современной действительности: где и как конкретно я могу оказаться полезным, послужить тем, кто рядом оказался? По большей части это даёт плоды спустя несколько лет постоянной работы. Мы набираем детей с восьми лет, с двенадцати лет, но прорастает наша работа уже в более зрелом возрасте, когда юноша и девушка пытаются осмыслить себя в окружающем мире. Лет в 16–18 человек ощущает силу молодости и потребность эту силу куда-то приложить. Тогда уже можно переходить от разговоров и подготовки к деланию. До этого момента мы учим детей не столько практическим навыкам, сколько стараемся сформировать их характеры, неравнодушное отношение, ответственную позицию.

Диакон Игорь Мазепа

— Какими методами вы решаете эту задачу?

— Мы пытаемся создать такое пространство, где дети сами несут ответственность за организацию деятельности. Наша работа ведётся в отрядах, в подростковых клубах. Дети отвечают за чистоту, за исправность походного снаряжения. Они сами покупают необходимые для занятий материалы. Принимают решения, чем мы будем заниматься, как мы будем этим заниматься. Всё это формирует ту самую неравнодушную позицию. Когда не дядя-учитель или взрослый человек всё за нас решил и придумал, а мы сами включаемся в дело, и от того, как мы его делаем, зависит результат.

— Расскажите об истории «Руси».

— Мы ведем свою историю от русских скаутов-разведчиков. Это движение возникло в Российской Империи ещё до революции: в 1909 году появились первые отряды русских скаутов. После установления советской власти многие из них эмигрировали, потому что педагоги организации были по большей части офицерами Царской армии, а впоследствии Белой армии. Но и в условиях эмиграции это движение продолжало развиваться; а в Советском Союзе по модели скаутов была создана пионерская организация.

В 1990-м году в Россию из Америки приехали потомки русских эмигрантов первой волны. Все эти десятилетия в разных странах они вели скаутскую работу, но называли себя уже не скаутами, а разведчиками. В том числе и благодаря этому движению они сохранили в своих детях знание русского языка, русскую культуру, национальную идентичность. Мы в 2014-м году летали в Сан-Франциско на молодежный православный форум; там были скауты — прямые потомки тех, кто уезжал из России в 20-е годы ХХ века. Это уже четвертое-пятое поколение, но они считают себя русскими в большей степени, чем те, кто уезжал из страны в 1990-е годы.

— На чём изначально была основана скаутская методика?

— Палаточные лагеря, походы, жизнь в лесу в отрыве от городского комфорта. Через преодоление бытовых сложностей — воспитание характера, преодоление себя. А совместное преодоление испытаний помогает сплотиться в команду. Мы не занимаемся профессиональным туризмом; наши походы мы насыщаем, например, обучением первой помощи или базовыми практиками по выживанию в лесу. С целью интеллектуального и творческого развития проводим викторины и конкурсы. Разводим костры, поём песни, организуем подвижные игры.

Когда ребенок приходит в отряд в 12 лет, он встречает там старших ребят, которые уже многому научились и многого достигли. Они передают традиции, способ взаимодействия, стиль общения, принятый в отряде. Кроме того, новичок сразу видит перспективу, к чему ему стоит стремиться: частью нашей методики является иерархическая разведческая лестница. Каждый разведчик регулярно сдает испытания и получает очередной разряд, который отражает уровень его навыков и знаний. Всем разрядам соответствуют знаки отличия на форме. Те, кто уже достиг определенного уровня, могут получить лесное имя. Мы стараемся создать и поддерживать свою субкультуру, которая выражается в этих лесных именах, песнях собственного сочинения, традициях и церемониях, которые регулярно проводятся в походах и на сборах.

— Поддерживаете ли вы в детях и другие навыки?

— Мы постоянно пытаемся найти новые виды деятельности. Примерно раз в неделю организуем сборы отрядов или звеньев. Отряд состоит из 15-20 мальчиков и девочек. Они делятся на звенья по половому признаку. Кроме того, отряды разновозрастные. Когда разведчики собираются вместе, они или готовятся к походу, к большой реконструкторской игре, или изучают то, что их занимает, — например, новые кулинарные навыки или основы фотосъёмки. Мы это называем словом «специальность». Каждый разведчик в процессе деятельности отряда может освоить разные специальности — набор минимальных навыков в той или иной сфере. Познакомиться и понять, что ему интересно, а что нет. Бывает так, что одна из специальностей, освоенных разведчиком, становится в дальнейшем его профессией.

Но не всегда наши занятия носят практический характер. Иногда мы поднимаем мировоззренческие вопросы, это особенно актуально для подростков. Тема свободы или тема «свой-чужой» волнуют любого ребёнка в 14-15 лет. Мы об этом не просто разговариваем, а с помощью игровых механизмов проживаем те проблемы, с которыми дети сталкиваются в реальной жизни. На тему «свой-чужой» у нас был целый цикл сборов. Дети получили задание придумать механизм, по которому они будут определять, кто для них «свой», а кто «чужой». За счёт этих игр вырабатываются практики, которые помогают в повседневной жизни. И вообще помогают определиться: кто я такой? зачем я живу? как я отношусь к тем или иным вопросам?

— Какую роль в вашей деятельности играет Православие?

Иван Борисович Смольянинов

— Самую что ни на есть ключевую. Был такой педагог, один из основоположников скаутского движения в Крыму, Иван Борисович Смольянинов. Ему принадлежит фраза «Скаутизм — это христианство в действии». Мы стараемся вместе не просто молиться, но и причащаться вместе. Во время наших походов мы часто посещаем службы. Несмотря на то, что все мы из разных приходов, раз в месяц стараемся собираться на литургии в одном храме.

На мой взгляд, за счёт этого и держится наша общность: мы укоренены в церковной жизни. Подросткам в определённом возрасте бывает тяжело остаться в Церкви, и участие в отрядной деятельности иногда является последней ниточкой, держащей их. Конечно, всё зависит от ситуации. Бывает, приходят дети из церковных семей, объевшиеся православным бытом, и им нужно переосмысление своего места в Церкви. А бывает, приходят дети вообще нецерковные, их приводят друзья, одноклассники. Такие дети через участие в жизни отряда впервые соприкасаются с Православием. В рамках наших занятий мы изучаем основы православной веры, ключевые моменты, которые важно не просто знать, а понимать, для чего они. Для чего исповедоваться, для чего участвовать в литургии, для чего молиться? Конечно, нельзя сказать, что у нас всё работает идеально, но мы пытаемся общаться с детьми на эти темы. Не просто говорим, что «хорошо быть хорошим», но показываем, что в Церкви они могут найти ответы на те вопросы, которые их действительно волнуют.

— Много ли у вас народу?

— Сейчас в организации около 400 человек. Отряды есть в Москве, Твери, Обнинске, Пензе, Самаре, Екатеринбурге, Нижнем Тагиле. У нас есть механизм преемственности, то есть многие руководители отрядов — это наши бывшие воспитанники. Это наиболее качественный педагогический состав — ребята, которые сами в детстве прошли через сборы и научились всему естественным образом. А когда выросли, поняли, что хотят обучать детей, идущих следом за ними, чтобы у этих детей тоже была возможность прожить такое насыщенное детство, которое формирует личность на всю оставшуюся жизнь.

Иногда к нам приходят взрослые люди, которые ищут для своих детей какое-то сообщество единомышленников и готовы сами с ними работать. Они знакомятся с нашей методикой и создают новые отряды (или патрули для младших детей). Всё это держится исключительно на энтузиазме, мы не получаем за это никаких зарплат. Помимо отрядной деятельности все где-то работают, чтобы обеспечивать свои семьи.

— На чём держится энтузиазм взрослых? Что заставляет находить время и силы на эту деятельность?

— Во-первых, есть момент радости. Радость общения, радость совместного добровольного делания. Мне кажется, любому человеку, чтобы ощущать полноту жизни, полноту бытия, необходимо делать что-то бескорыстно для других. Во-вторых, это служение — ближним, своей стране через воспитание граждан, которые будут строить здесь жизнь. Понятно, что 400 человек — капля в море. Но если они воспримут идею бескорыстного служения другим, эти принесёт плоды не только в их жизни, но и в обществе в целом.

— Возможно ли развить организацию в государственном масштабе — скажем, до размеров пионерской организации?

— Чем больше масштаб, чем больше участников, тем сложнее сохранять живость общения и преемственность. Почти невозможно проводить индивидуальную работу с теми, кто попадает в поле твоего влияния. Любая массовость так или иначе стремится к снижению качества работы. Мне кажется, важно не создать единую организацию с единой идеологией, важно существование множества небольших движений и организаций, клубов, которые работали бы в едином поле. Ведь мы не для всех, у нас достаточно узкие рамки: как минимум, то, что мы исповедуем православную веру и являемся членами Церкви. У нас в Уставе написано, что мы исповедуем Никейский Символ веры и принадлежим к Московскому Патриархату. Иногда к нам приходят люди некрещеные, но в какой-то момент им надо определиться со своими отношением к Церкви. Родители, которые по той или иной причине не доверяют Церкви или не верят в Бога, не приведут к нам своих детей. Пусть разные сообщества не будут объединены под общим знаменем — государства или Церкви, — но пусть они будут живыми, где дети смогут по-настоящему расти и развиваться. На тех же методологических принципах можно строить не точно такие же организации, как у нас, но похожие. Главное — создать пространство для взросления и созревания. И это возможно только на энтузиазме взрослых.