Художник и простой человек

О несчастливой литературной судьбе классика мы побеседовали с его биографом, автором книги «Писемский», вышедшей в серии «ЖЗЛ», Сергеем Плехановым.

– В середине XIX века Алексей Писемский играл существенную роль в российской литературной жизни. Почему впоследствии он оказался в тени своих великих современников?

– В конце 40-х – начале 50-х годов XIX века до появления Достоевского, Толстого и Лескова троицей самых значительных писателей почитались Тургенев, Гончаров и Писемский... Почему же впоследствии они, исключая, пожалуй, Тургенева, отошли на второй план? Во-первых, все трое написали антинигилистические романы и таким образом поставили себя вне, как бы мы сегодня сказали, модного влиятельного тренда. Перестав публиковаться в журналах, которые имели наибольший успех, – «Современнике», «Отечественных записках», они постепенно перешли в разряд второстепенных писателей – в соответствии со статусом тех изданий, где они начали печататься. Например, Писемский отдавал свои произведения в «Русский вестник», «Зарю». Первый из них был умеренно-консервативный, а второй – славянофильский журнал, и уже потому не пользовались авторитетом у демократической общественности...

– Что выделяло Писемского на фоне других писателей его времени?

– Известный литературный критик второй половины XIX века Павел Анненков охарактеризовал Писемского так: «Художник и простой человек». Ответ – в этом определении. В отличие от своих петербургских собратьев по перу Алексей Феофилактович, хоть и являлся представителем именитого древнего рода, усвоил образ жизни мелкопоместного дворянства, служащих провинциальных канцелярий. В описаниях разных мемуаристов он предстаёт человеком несколько за рамками общепринятого политеса, «расхристанным», любителем поесть, выпить. Авдотья Панаева, например, очень неласково о нём отзывалась. А Писемский, ощущая подобное отношение, пренебрежительно отзывался о «поползновениях в светскость» иных из литературных собратьев. Соответственно, для части столичной публики он смотрелся этаким «медведем». И, мне кажется, восприятие его натуры сказывалось и на восприятии его произведений частью тогдашней критики. Но на деле в своей стилистике и творческих принципах он не сильно отличался от собратьев по перу. Сформировался Писемский, как и все тогдашние литераторы, под явным влиянием Гоголя, с уклоном в некоторое обличи-тельство. Позднее, когда стал зрелым писателем, выработал свой взгляд – и занял умеренно-консервативную позицию.

– Если говорить о биографии – что делает Писемского «замечательным человеком»? Почему вы решили написать именно о нём?

Писемский привлёк меня в первую очередь тем, что он всегда шёл против течения. Он написал первый идеологически оснащённый русский роман – «Взбаламученное море». Хотя по времени публикации он явился уже после «Отцов и детей» Тургенева, это произведение может претендовать на лавры первого подлинно антинигилистического романа. Если Тургенев, который дал литературное гражданство термину «нигилист», построил роман на основе столкновения художественных образов, то Писемский по пытался связать своих персонажей с определёнными идейными позициями. В этом романе он «рассорился» и с Герценом (к которому ездил в Лондон), и с революционной молодёжью. И ему ответили той же монетой. Меня привлёк этот его поход в одиночку против могущественного тогда общественного движения. Образно выражаясь, «Взбаламученное море» – это первый антикоммунистический манифест в русской литературе (при всей условности понимания термина «коммунизм» в то время).

Писемский остро чувствовал веяния времени. Ещё один пример его социальной зоркости – роман «Мещане»; это, без преувеличения, один из самых глубоких романов об утверждающемся духе капитализма. Очень сильное произведение, почти не получившее признания прессы – ни в то время, ни впоследствии. Это был закономерный выбор темы, уже нашедшей отражение в его прекрасных пьесах, новеллах, в которых писатель представил воцарение буржуазных дельцов и соответствующей морали.

Писемский был первоклассным писателем, получившим признание и в России, и в Европе: его переводили во Франции, в Германии. Но ему выпала нелёгкая судьба, часто встречающаяся в истории литературы: на старте творческой жизни человек занимает видное место, а потом какие-то общественные обстоятельства постепенно его задвигают – во второй ряд, в третий.

Я бы сказал так: меня привлекли не только взгляды Писемского, его мастерство, но и его несчастливая литературная судьба. В то время когда я начал работать над его биографией (это было начало 80-х), меня всё время спрашивали: «А что, ты про Писарева пишешь? Чем он тебе интересен?» Их всё время путали, хотя Алексей Писемский – это, так сказать, анти-Писарев. К сожалению, и до сегодняшнего дня они остаются для неискушённой публики какой-то парой близнецов.

– Целая глава вашей книги была посвящена литературной экспедиции, в которой Писемский принял участие. Какое влияние она оказала на его творческую и человеческую судьбу? 

– Непосредственного влияния я не заметил. В романах Писемского, например, она не нашла отражения. Но он написал замечательные очерки, которые можно выделить в отдельный раздел его творчества, – сегодня мы называем это «литературой факта».

А в целом эта литературная экспедиция – то, о чём стоило бы поговорить отдельно. Я в своё время написал и опубликовал работу об этом уникальном проекте, осуществлённом при поддержке Морского министерства, которое возглавлял брат царя великий князь Константин Николаевич. Данная команди- ровка стала важным событием в истории русской литературы. В ней приняли участие кроме Писемского также А.Н. Островский, А.А. Потехин, С.В. Максимов, Г.П. Данилевский, М.Л. Михайлов и ряд других писателей. Многие видные прозаики и поэты того времени были приглашены к участию в проекте – был представлен весь спектр убеждений от крайне левых до консервативных. И то, что они сделали, стало большим вкладом в познание России, в народоведение. Особенно я бы выделил произведения Сергея Максимова, который фактически открыл для современников Русский Север, прежде бывший своего рода terra incognita. Писемский, как его земляк и старший товарищ, оказал на Максимова значительное нравственное влияние.

– Какие произведения писателя остались недооценёнными? И что может найти в его книгах современный читатель?

– Во-первых, романы «Люди сороковых годов» и «Мещане». А кроме того, у него прекрасные циклы рассказов, такие как «Русские лгуны», «Очерки из крестьянского быта». Среди его блестящих ранних произведений я бы назвал «Фанфарон» – открытие классического русского типа, который  вторяется из поколения в поколение. Повесть «Старческий грех» – сочинение зрелого Писемского – смело можно поставить в ряд лучших произведений о любви.

«Взбаламученное море» я рекомендую прочесть хотя бы для того, чтобы знать, каким был напор идей, которому Писемский не побоялся бросить вызов. Разные части романа неравноценны по качеству: он был написан очень быстро – автор хотел поскорее «дать оплеуху», – в связи с чем и появились некоторые поспешно набросанные эпизоды. Но в целом это очень интересная вещь для истории общественной мысли.

У Алексея Феофилактовича Писемского всегда был оригинальный угол зрения. Характерны его «Очерки из крестьянского быта», в них нет ни идеализации народа, которая царила в литературе тех лет, ни его окарикатуривания. Они заслуживают внимания и сегодня, ибо позволяют понять, как жили люди на самом деле.