Ближе к концу минувшей недели, уже, что называется, на флажке сразу несколько ведущих западных изданий наконец-то открыто заговорили о том, о чём на рынках энергетического сырья шептались (если это так можно назвать) уже довольно давно. На предстоящей встрече ключевых участников соглашений ОПЕК и ОПЕК+, которая запланирована на 15 июля текущего 2020 года в режиме видеоконференции, Саудовская Аравия, заручившись, судя по всему, предварительной поддержкой со стороны других стран-партнёров (и прежде всего — Российской Федерации, мнение которой тут технически наиболее значимо), предложит, согласно информации, полученной The Wall Street Journаl, довольно значительно смягчить квоту по сокращению добычи нефти: ориентировочно с 9,7 млн до 7,7 млн баррелей.
И, судя по всему, дело это уже реально решённое, вопрос тут только в одном: когда именно начать оговорённое смягчение. И это, похоже, как раз и будет главным практическим вопросом на 15 июля, который страны-участницы будут решать в ходе министерской видеоконференции: следует ли ещё на месяц сохранить ограничение на 9,6 млн баррелей в сутки или снизить его до показателя 7,7 млн баррелей уже начиная с августа?
И сторонники, и противники у каждого из этих сценариев имеются (кстати, что забавно, и внутри некоторых стран-участниц, и в Российской Федерации в том числе, что и неудивительно — вопрос-то, извините, практический и финансовый), но, судя по всему, в условиях восстанавливающегося спроса страны-участницы соглашения ОПЕК+ всё-таки больше склоняются ко второму варианту.
Более того.
Судя по статистике потенциальных фиксированных отгрузок по августу, вопрос уже фактически можно считать решённым и с практической точки зрения: по сути, его осталось только более или менее официально задокументировать и соответствующим образом оформить. Да и в России, судя по сообщениям, появляющимся в том числе и в американских СМИ, крупные нефтяные компании, уже не сильно скрываясь, готовятся в следующем месяце нарастить добычу, несмотря на отсутствие пока на то соответствующих указаний со стороны отечественного Минэнерго.
Официально потенциальное смягчение условий по сокращению добычи связывают, естественно, с опережающим прогнозы восстановлением спроса до уровня, который был до ограничений по коронавирусу. Да и появившийся чуть раньше отчёт Международного энергетического агентства тоже, мягко говоря, обнадёживает: там вообще уже фиксируют чуть ли не преодоление кризиса. И, на наш вкус, даже довольно преждевременно утверждают, что наихудшие ожидания не подтвердились, «динамика отрицательных эффектов» потихоньку остаётся в прошлом и всё теперь будет более или менее хорошо — а через некоторое время так уже и совсем отлично.
Вплоть до того «отлично», что, как пишет (уже, правда, в другом материале) всё тот же The Wall Street Journаl, который громче всех сообщил о предстоящем смягчении, опрошенные изданием аналитики из таких достаточно уважаемых организаций, как банк JPMorgan или хедж-фонд Northern Trace Capital, вполне уверенно прогнозируют, что нефть уже чуть ли не до конца текущего или до начала следующего года может подняться до $100 за баррель, а к 2025-му так и вовсе перевалить за совершенно безумные $150. Разумеется, это, мягко говоря, на сегодняшний момент времени немного фантастический прогноз.
Дело в том, что, несмотря на то что вот уже больше чем полтора месяца цены на российскую нефть Urals находятся во вполне устраивающем наших нефтяников и комфортном для бюджета страны коридоре $35—45, это, к сожалению, не приводит к его (бюджета) безубыточности: как раз не из-за цены, а из-за объективного падения объёмов добычи. И существует слишком большое искушение компенсировать падение объёмов именно ростом цены.
Причём в первую очередь отчего-то у финансистов, хотя, казалось бы, кому, как не им, в первую очередь имеет смысл понимать достаточно банальную вещь: в довольно суровом мире стратегических нефтяных реалий существует такое понятие, как swing producer, что в не совсем точном переводе довольно коряво звучит как «балансирующий поставщик». И этим вот swing producer, очевидно, в текущей ситуации выступает сланцевая промышленность США. И ещё: технологически у сланцевой добычи есть масса недостатков по сравнению с традиционной, но есть и кое-какие преимущества — в частности, она довольно легко расконсервируется.
Ну а юридически соглашение, которое в мире уже принято уверенно называть ОПЕК++, не оформлено, простите, никак. И уверенность в его соблюдении лежит исключительно в области почти первобытного «естественного права».
А именно в том, что пока цена на нефть не перевалит за определённый ценовой рубеж (примерно, очень примерно, его принято оценивать в $50 за бочку), то американские партнёры данное соглашение тупо будут соблюдать — просто в связи с физической невозможностью его нарушить.
А вот дальше лежит область неопределённости, и туда лучше покамест всё-таки особо не рисковать.
Но ещё и не это в сложившейся ситуации, простите, как выясняется, самое пикантное.
Там есть вещи и ещё более любопытные.
Дело в том, что запущенный саудитами «демпинг», случившийся до заключения последней всеобъемлющей сделки ОПЕК++, имел один положительный с точки зрения отечественной нефтедобычи и весьма любопытный с точки зрения любого независимого наблюдателя эффект: внезапно выяснилось (скажите, какая неожиданность!), что подобное тянется к подобному и в реальном, а не виртуально-биржевом мире нефтедобычи и нефтепереработки лёгкие арабские сорта конкурируют прежде всего с лёгкой же североамериканской WTI, а не с российским Urals. И поэтому именно королевство Саудовская Аравия, пусть это им и не очень, в отличие от России, выгодно по бюджетным соображениям, будет бдительно следить за соблюдением ценового коридора вокруг примерно $40 за бочку, по крайней мере до момента реального восстановления рынков. Или до заключения (честно говоря, вряд ли технически достижимого) юридически обязывающего соглашения по регулированию добычи с США.
И вот нефти именно в этом коридоре нам имеет смысл ждать и именно на него и ориентироваться.
Нет, краткосрочные ценовые флуктуации, безусловно, вполне возможны и обязательно будут: слишком много факторов, включая чисто спекулятивную биржевую игру. Но долгосрочная стратегия ОПЕК+ уже более или менее понятна: оттолкнувшись от дна (что уже, судя по всему, произошло), наращивать добычу сразу же, как пробивается «сланцевый порог» и у swing producer начинает даже просто возникать искушение «перебалансировать поставки», и как можно дольше, желательно до момента максимально полного восстановления хотя бы докризисного уровня объёмов мировой добычи.
А вот потом — потом можно и конкурировать.
Что же касается, собственно, Российской Федерации, то есть нас с вами, то мы в данной конкретной ситуации выступаем скорее в качестве наблюдателей. Вмешаться в борьбу за чужие рынки — у нас желания такого пока что, в общем-то, нет. Со своим бы справиться.
Но и на свою территорию зайти никому особенно не дадим, и после «арабской попытки» все, включая само Саудовское королевство, прекрасно отдают себе в этом отчёт. В принципе, далеко не самая дискомфортная, особенно в условиях всеобъемлющего системного кризиса, позиция — и это как-то довольно глупо не понимать.
Но самое главное в происходящем даже и не это.
Самое главное и отчасти даже удивительное тут в том, что это по сути своей абсолютно неформальное и почти никак не оформленное соглашение ОПЕК++ пусть и достаточно криво, пусть и с очевидными недостатками (довольно очевидная фронда в лице тех же Нигерии, Ирака и Казахстана по-прежнему существует, и эта тройка прилично, в частности, отстаёт и в процессе сокращения добычи), но работает. Причём, слепленное едва ли не на коленке (и этого никто не скрывает) в разговорах Путина и Трампа, делает это едва ли не более конкретно и эффективно, нежели любой другой глобальный наднациональный экономический институт. И это определённо вселяет некоторые надежды: значит, несмотря на все объективные и субъективные трудности, эффективные и прагматические соглашения возможны даже в современном безумном мире. Или, что, безусловно, гораздо хуже: возможно, только такие вот соглашения в нём теперь и работают. И это тоже как минимум предмет для внимательного и всеобъемлющего осмысления — настолько глубокого, насколько это только возможно в наши довольно поверхностные, надо отдать должное, времена.
