В числе прочих любопытных моментов, мадам Каррер д'Анкосс заявила, что она считает русских обладателями «особого развитого чувства истории», кое, по ее мнению, ощутимо отсутствует у сегодняшних европейцев. Возможно, по той простой причине, что Европa, в отличие от России, так давно не знала реальных и долгосрочных трагедий, что забыла даже те, которые ей довелось пережить, задолго до Второй мировой.

Россия, как известно, на подобные упущения пожаловаться не может. Поскольку, едва окрепнув после революции и гражданской, а сразу вслед затем, с известными потерями продравшись сквозь Вторую мировую (и Великую Отечественную!), бесперебойно разгребала и расчищала обломки собственными силами вплоть до перестройки, во время оной и особенно — после нее. Иными словами, скучать в избыточном комфорте России не пришлось, а потому и память у ее граждан несколько особенная. Историческая. Которая, если и обрастала сокрытыми пропагандой до поры до времени деталями, но в корне не менялась и не убывала, согласно новым веяниям.

Мадам Каррер д'Анкосс пояснила основную разницу между российским и западным менталитетами на нескольких конкретных примерах:

— Мы живем в настоящем, мы не знаем истории, а значит, не знаем, что история трагична. Мы в некотором роде присоединились к убеждению Фукуямы: думаем, что история окончена и время несчастий прошло, уступив место настоящему, которым каждый может управлять собственными силами...

Если бы это интервью имело место в телестудии, еще не тронутой жесткими реалиями самоизоляции, вполне вероятно, что после подобного напоминания прозревшие участники с места в карьер рванули бы в аэропорт, за билетом на первый рейс в Чикаго, в едином порыве и с единой целью: найти, набить и обезвредить философа Фукуяму. А потом еще и настучать самих себя по затылкам — по-булгаковски, чтоб впредь неповадно было верить всякой высказанной с апломбом ерунде.

Потому что наш маленький шустрый COVID-19 так наглядно показал всем, как лихо и незамутненно история не кончается, но продолжается. И как хладнокровно «время несчастий» не прошло, но пришло, никому никаких мест не уступая. Что каждый, до сих пор веривший, что он хоть чем-то управляет собственными силами, грубо ткнулся носом в очевидность, что с миром только что опять управился кто-то другой. И этот другой — отнюдь не Фукуяма.

По сути, известный историк и писательница пыталась пояснить, почему при сложившихся сегодня для всех в большую фигу обстоятельствах, русскому менталитету (а то и иммунитету) значительно легче выстоять, нежели европейскому. И отчего не прерывающаяся историческая память и регулярная закалка на несчастья без послаблений позволяют одним удержаться на плаву там, где другие тонут от одного лишь осознания внезапного холода идущей волны.

Другой конкретный пример, приведенный Элен Каррер д’Анкосс, — «чувствo смерти», коим, по ее мнению, буквально пропитана вся русская литература, возможно, благодаря православию. И здесь ей удалось, как говорят французы, «надавить» на очень весомый аргумент: в России смерть видна, хоть и не обыденна, и честна вплоть до манеры погребения: pусские хоронят в открытых гробах и лично прощаются с усопшими. Европейцы же проводят погребальные церемонии с наглухо заколоченными гробами, а само понятие смерти давно заменили политкорректным эвфемизмом «уход из жизни».

Здесь весь фокус в том, что политкорректным эвфемизмами сегодня пропитана вся европейская действительность, а это серьезно ослабляет само понятие иммунитета во всех смыслах этого емкого слова. Как перекутанный и не ведающий закалки ребенок становится куда более уязвимым к любым сквознякам, долгие годы политкорректных эвфемизмов незаметно превратили Европу в тепличное растение, готовое сломиться с первыми холодами.

Любопытно, что интервью известного историка подоспело как раз к ежегодным празднованиям очередной годовщины окончания Второй мировой войны (напомню, что на Западе эта она никакая не «великая» и не «отечественная»). И можно сказать, было незамедлительно подкреплено еще одним весьма наглядным примером.

8 мая к вечному огню у Триумфальной арки при полном отсутствии сидящей по домам публики прошла маленькая компания благообразных людей в масках, элегантных костюмах и униформах. Это была церемония возложения венков в присутствии «комитета» чрезвычайно ограниченного состава при прямой трансляции по телевидению. Президент Эммануэль Макрон, как об этом сообщила умиленная пресса, лично почтил память павших — далее цитата — «тщательно продезинфицированным мечом».

Мне остается добавить, что в упомянутом выше интервью явно не хватило вопроса об особо развитом в России чувстве юмора, которое, безусловно, и строить, и жить помогает. Но это уже совсем другое чувство и совсем другая история...