19 февраля 2019 года был освобожден из мордовской колонии
выдающийся русский общественный и политический деятель, полковник ГРУ в
отставке Владимир Васильевич Квачков, отсидевший свой срок по обвинению в
организации мятежа и терроризме.
12 марта 2019 года В.В. Квачков посетил редакцию газеты «Русский
Вестник», где у него состоялась беседа с главным редактором газеты О.А.
Платоновым.
- Дорогой Владимир Васильевич, мы очень рады видеть Вас,
выдающегося русского деятеля, патриота, мыслителя в стенах нашей газеты.
Сегодняшняя наша беседа является, по сути дела, продолжением работы,
замысленной нами еще в начале 2010-х годов и прерванной трагическими
событиями, связанными с Вашим арестом и заключением.
В те годы, когда Вы находились в мордовских лагерях, Институт
русской цивилизации и газета «Русский Вестник» осуществили
общенациональный проект - исследование русской патриотической
общественной мысли. Мы провели опрос нескольких десятков выдающихся
русских патриотов - государственных, общественных, политических и
военных деятелей, учёных, писателей. Нам удалось выяснить их мнение об
особенностях развития русской мысли и идеологии. Мы сумели обобщить эти
сведения, и у нас получилась очень важная и интересная научная картина
развития русской общественной мысли и путей патриотического движения. И
стало ясно, что русские патриоты, живущие в наше время, по-прежнему
опираются на те же ценности и духовные идеалы, которые были значимы для
русских людей ещё с глубокой древности. Это идеалы Православия, Святой
Руси. Святая Русь - особое благодатное свойство русского народа,
делающее его новым, Богом избранным народом (жертвенное служение идеалам
добра, правды и справедливости сделало русских именно таким народом),
но избранным не для подавления других народов, а для борьбы с мировым
злом. Все, кто участвовал в наших опросах (а задавали мы более 40
вопросов каждому человеку по определённой схеме), отмечали свою
причастность к идеалам Святой Руси и смотрели на это как на главную идею
своей жизни. Большинство рассуждали примерно так: борьба с мировым
злом, борьба с теми силами, что порождают русофобию и расизм, является
одним из главных идеалов нашей жизни. Отсюда, Владимир Васильевич, и
первый вопрос к Вам: каковы главные идеи Вашей жизни?
- Вы их уже назвали - это Православие и Святая Русь. У меня
бабушки были православные, а бабушка по отцу - так вообще старой веры,
из донских и сибирских казаков. К сожалению или, может быть, и к счастью
- не знаю, Господь ведёт, но я к вере пришёл и крестился в 45 лет,
будучи командиром бригады специального назначения. Я не могу сказать,
что до крещения был другим, но до и после крещения - это два совершенно
разных периода. Я тоже верил в справедливость и правду, но эта вера была
основана на других духовных ценностях - скажем, как на любви к своему
народу, любви к родителям, то есть на тех же христианских ценностях, но
на атеистическом основании. Уже после крещения начался процесс моего
воцерковления, и вот теперь я могу сказать так, как следует сказать, как
оно и было, наверно, с самого начала моей жизни.
Смысл моей жизни заключается в приготовлении моей души к Богу - к
применению потом на небесах. Какую душу я приготовлю себе здесь, с той
душой я пойду на Страшный суд, с той душой Господь будет применять меня
так, как Ему нужно. Это несколько отличается, может быть, от
общепринятых представлений: попасть в рай, наслаждаться там чем-то.
Может быть, я такой вояка, что мне кажется, что и там не пение райских
птичек в саду будет меня привлекать. В своих молитвах я прошу архангела
Михаила, если я буду достоин, зачислить меня в своё воинство на небесах.
Я прошусь в армию Александра Суворова, в полк Дениса Давыдова, под
руководство Фёдора Ушакова, чья иконка всегда со мной. Понимаете, я и
там хочу быть воином. А слушать райские песенки, может, кому-то и нужно,
но я вообще-то воин: воин сам по себе, а теперь ещё и воин Христов.
Поэтому для меня задача здесь - совершенствовать и развить свою душу
так, чтобы потом архангел Михаил сказал: «Да, воин Христов, твои грехи
на земле, конечно, велики, но я зачисляю тебя в своё воинство на
небесах». Вот цель моей жизни здесь.
Если говорить об идеологических основах, то они тоже не сразу
формировались. Вначале это был советский патриотизм. Я был офицером,
ношу погоны с 11 лет - с суворовского училища. Для меня служба
Отечеству, служба в армии является уже овеществлённым смыслом моей
жизни. Духовное, конечно, выше, но ты же свои духовные идеалы реализуешь
в практической жизни. Я служил: был суворовцем, окончил Дальневосточное
суворовское училище с серебряной медалью, окончил с отличием - с одной
«четвёркой» - разведывательный факультет Киевского высшего
общевойскового командного училища, окончил с отличием Военную академию
имени М.В. Фрунзе - я стремился быть хорошим воином. Хорошим воином в
материалистическом понимании этого. Да и в духовном смысле я не сказал
бы, что сейчас мой патриотизм, моя любовь к России и к русскому народу
сильно отличаются от прежних понятий. Безусловно, глубина этого чувства
была одна в атеистическое время, а сейчас - другая. Меня часто
спрашивают: что помогло выстоять 11 лет тюрем и лагерей? И я говорю: без
Христа, без православной веры я бы не выдержал всех этих испытаний.
Только офицерской воли, одного стремления и любви к народу мало. Без
Господа бы сам не выжил и сейчас убеждаю своих детей и внуков: без
возвращения русского народа ко Христу нам не выжить - пропадём мы!
Наши деды и прадеды разрубили русскую правду напополам шашками -
на белое и красное, но и в «белой правде» не всё было правдой, и в
«красной правде» не всё было правдой. А нужно из «белой правды» взять
обратно религиозную духовность, а из «красной правды» - социальную
справедливость и соединить их в идеологию русского православного
социализма.
- Безусловно! Я думаю, многие из наших друзей и соотечественников
мыслят в этом направлении. Тем более озвученные Вами идеи в своё время
выразил наш духовный отец, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский
Иоанн Снычёв, который основал наш Институт и дал нам толчок для
развития. Развивая идеи той русской духовности, которая определила наши
поступки в течение нашей жизни, идею Святой Руси, он подразумевал
духовную цельность, неразрывность веры и жизни, и, если этого нет,
человек теряет нечто важное - это добротолюбие, справедливость, правду,
нестяжательство, преобладание духовной жизни над материальной,
соборность, державность и патриотизм. После веры в Бога патриотизм -
высшее выражение духовности человека. И отсюда следующий вопрос: какие
главные события и главные дела Вашей жизни в настоящее время?
- Я начну отвечать с конца. Главное дело моей жизни, я думаю, ещё
впереди. В своё время выходил сборник, изданный ещё до моего второго
«похождения» в тюрьму и претерпевший восемь переизданий: «Главная
специальная операция впереди». Вот к этому же я прихожу сейчас.
Безусловно, в православном понимании Господь располагает, и неизвестно,
когда я уйду из этой жизни, что я успею сделать, но я живу с мыслью, что
всё, что мне осталось на земле, я должен положить на то, чтобы
приготовиться к главному бою - к главной специальной операции в своей
жизни. Она впереди. То есть я не считаю, что уже пора подводить итоги.
Меня спрашивают: вы будете писать мемуары? И я говорю: нет, мемуары
писать ещё рано! Сначала надо дело сделать, а потом, если время
останется, можно и мемуарчиками заняться. Погоны ношу с 1959 года: было
что вспоминать и в суворовском училище, и в офицерском, и в службе
спецназа, и потом. И всё это я считаю подготовкой к тому делу, которое
ещё впереди. Я очень хочу поучаствовать в Большом Русском деле.
- Мы все прекрасно понимаем, о каком деле Вы говорите,
сопереживаем Вам. Это дело всей нашей жизни, дело нашего будущего. Но
всё же какие главные события Вашей жизни Вы бы назвали и как Вы их
оцениваете?
- Мне кажется, мой путь, который привёл меня сюда, если брать с
детства, начинался с суворовского училища. Безусловно, каждый
мальчик-суворовец хочет стать великим полководцем. Иначе, для чего тогда
идти в суворовское училище? Меня всегда влекло к тем людям, которые
внесли великий вклад в историю. Одним из первых людей, на кого я смотрел
с благоговением, и был Александр Васильевич Суворов. Мы, семилетние
кадеты, и у нас в спальном помещении стоял огромный - во всю стену -
портрет А.В. Суворова, переходящего через Альпы. Уже потом, когда я
сидел, я вспоминал, что, когда я был юным суворовцем, мне казалось: вот
семидесятилетний старик, генералиссимус, а уже с позиции возраста, к
Вашему вопросу о главных делах, я напомню, что Суворов брал Измаил в 69
лет, а в 70 - преодолевал Альпы. А мне всего-то 70, да и по Русской
равнине уже попроще будет идти, чем Суворову через Альпы перебираться в
70 лет! Мой суворовский патриотический дух, к счастью, был воспитан
советской школой. «Мы русские - какой восторг!» - вот это ощущение, что я
- русский, было заложено ещё там.
Ещё один важный эпизод обретения своей русскости - может быть, не
столько в материальном плане, но с точки зрения моего духовного
развития. После окончания училища я выбрал разведфакультет Киевского
училища и приехал в столицу Украины. Папу перевели в Ровно с Камчатки. Я
жил и учился в Киеве, а в отпуск ездил в Ровно, то есть четыре года
провёл в чисто малороссийской, как правильно говорить, или украинской,
языковой среде. А поскольку я учился на разведфакультете и у нас было
обучение английскому и другим языкам с общесоветским дипломом
«референт-переводчик». Естественно, мы любили язык, и считалось даже
как-то неприлично к концу первого семестра не уметь говорить на
украинском, то есть «разуметь и розмовляти українською мовою». Это у нас
было как должное: если ты хочешь изучать иностранный язык, ты что, свой
- диалект русского языка - не можешь изучить? И вот меня командиром
первого учебного взвода спецназа послали в Псково-Печерский монастырь -
место моей первой офицерской службы. Я выхожу из поезда - а поезд,
по-моему, Киев - Ленинград, тоже украинский, - на привокзальную площадь и
вдруг слышу, что все говорят на русском - на великорусском языке. Это
было такое непередаваемое чувство! Я никогда не думал, что во мне такое
будет. Я привык, что если вокруг крестьяне, колхозники, то звучит
обычная украинская речь. И вдруг я приезжаю, и стоит бабулька на
автовокзале, и говорят старики на чистом русском языке. Я приезжаю в
этот монастырь, будучи ещё атеистом, бестолковым комсомольцем, то есть
для меня ещё Бога нет - как данность. И я воспринимаю свою русскость вот
с этими людьми - я часть этого народа. Это не потому, что малороссы не
русские, но если выбирать из трёх ветвей - великороссов, малороссов и
белорусов, то я - великоросс. Ощущение единства с этими людьми было
очень важно для понимания: кто я. Ведь в 70-е годы советский патриотизм
был уже размыт. Национальная основа - знаменитый сталинский тост за
русский народ - уже упала. Это было интернациональное, безнациональное
общество. Все, кроме русских, знали свою национальность: знали узбеки,
таджики, прибалты - все, кроме русских. Вот я почувствовал себя русским
именно на автовокзале в Пскове.
Потом мне пришлось снимать квартиру у одного эстонца. Он
православный человек, и к нему в баню приходили мыться монахи. Тогда я
считал, что их разговоры не то что незначительны, просто мне казалось,
что я же лучше знаю, что Бога нет. И насколько эти люди терпеливо
рассказывали мне, бестолковому лейтенанту, о том, что Он есть! Тогда не
сработало - сработало почти через 20 лет. Когда я вижу людей - наших
неоязычников или других, не верящих во Христа, я всегда думаю: какое я
имею право каким-то образом упрекать их или считать, что они
недостойные, глупые или непонимающие, если я, дурак, только в 45 лет
крещение принял! И вот в этом понимании следующее важное событие - это
Псково-Печерский монастырь. Приезжают родственники, друзья, и всем
хочется сходить в монастырь. А ведь это единственный монастырь в России,
который живёт все свои 500 лет без перерыва! Вот так Господь меня
сподобил прикоснуться к Православию - к моим будущим убеждениям - ещё
тогда, когда я был лейтенантом.
Потом Афган. На войне и в тюрьме люди чаще всего приходят к Богу.
Когда не на кого надеяться, начинаешь думать о Господе нашем. Тогда,
может быть, ещё интуитивно, без понимания сущности этого, но душа-то -
христианка: она тянется туда, что-то ищет там. В Афганистане мне стала
ясна лживость коммунистической системы. Я был коммунистом к тому
времени, окончил Академию М.В. Фрунзе и был комбатом 177-го отдельного
отряда спецназа в Панджшере. Это такое, если ёрничать, весёлое место для
войны. Там я увидел советские политические цели, увидел их
бездуховность, увидел лживость этих партийных советников, которых туда
присылали. Это было, как ритуальные танцы. Я хорошо их знал по партийным
собраниям. Со мной жил губернатор провинции, занятой моджахедами, и у
него, естественно, был советник - по-моему, второй секретарь то ли
Бурятского, то ли Якутского обкома. Я говорю ему: cлушай, вот «зелёнка»
(это зелёная зона вокруг реки Панджшер, знаменитая Чериканская
«зелёнка»), вот вход в Панджшер! Ты сидишь здесь, жрёшь мои макароны -
мне не жалко (в Афганистане мы не голодали, хоть было плохо с овощами,
конечно, свежими фруктами и мясом. - В.К.), но ты хоть купи что-то
офицерам на стол! (Но это отдельная тема. - В.К.). Вот то, о чём я читал
в «Поднятой целине»... Где твои Макары Нагульновы, где Павка Корчагин?
Если правда на нашей стороне - правда советских коммунистов, то почему
люди, которым мы предлагаем землю (для них земля - это неважно, в
Афганистане главное - это вода. - В.К.), почему они не идут-то к нам? Да
потому что это всё тухлятиной уже стало - это духовная тухлятина!
Потом уже стало понятно: Советский Союз погиб не по экономическим
причинам, а по духовным. Коммунистическая идея сдохла. Она погибла в
душах людей, она исчезла, потому что люди стали понимать, что советская
действительность, коммунизм, к которому мы стремимся, - это просто даже
не мифология, а какая-то сказка, придуманная непонятно для кого.
Ощущение, что коммунистическая идеология на практике оказалась не тем,
чем она представлялась, появилось там. Афганистан помог понять, что
что-то неладно. Пока ещё не было коренного перелома в душе, но уже
возникло понимание, что не так должно быть.
А уже потом, когда стал командиром бригады спецназа, номенклатуры
ЦК КПСС, когда более высокая степень - как сейчас говорят, страта,
поднялся туда, и всё стало ясно: чем ниже находился, тем лучше и чище
люди, и чем выше ты поднимаешься, тем чаще не те отношения между людьми в
среднем управляющем слое, чем когда я был ниже - от командира роты
вплоть до бригады включительно. Может быть, я ошибаюсь, но, по моим
наблюдениям, советская власть жила на наивысшем уровне, и, как только
человек поднимался куда-то в административные слои, он видел, чем она
является на самом деле, и постепенно начиналось прозрение. Таким
образом, когда я стал командиром бригады и вошёл в средний
управленческий круг, стало ясно, как всё это лживо.
Тем не менее, говоря о событиях, хотя я понимал, что всё это
затхлое, косное и нужно это как-то менять, я написал статью в журнал
«Коммунист». А там в то время каким-то редактором был Е. Гайдар, ну что
он мог мне ответить?! Сейчас-то понятно, но тогда-то я ж надеялся! -
перестройка. К моему стыду или к сожалению, я приветствовал приход М.С.
Горбачёва. После всего этого казалось, что, может быть, что-то появится.
Я с энтузиазмом встретил перестройку, думая: наконец-то мы сможем нашу
затхлую советскую действительность привести к какой-то духовности и
какому-то живому делу. Ведь без дела мертва не только вера православная,
но и коммунистическая вера была мертва. А уже дел не было - были только
коммунистические мантры и практически полное отсутствие каких-то дел на
земле!
И вот здесь решающим событием в моём духовном прозрении стал
эпизод, когда я рассматривался кандидатом в делегаты XXVII съезда КПСС.
Мне стало ясно, что если за забором воинской части - многопартийность,
то в армии либо многопартийность, что мне как командиру было совершенно
противно (что нам - устраивать митинги в бригаде? - В.К.), либо нет
партий вообще. Я сказал: в армии не должно быть партий, в том числе
коммунистической. На этой партийной конференции меня назвали
белогвардейцем. «Кто тебя в партию принимал?!» «Нас 18 миллионов
коммунистов!» Я помню все эти мантры. В конце концов, меня не только не
пустили, но и хотели лишить должности. Слава Богу, меня защитил
командующий войсками Туркестанского военного округа генерал-полковник
И.В. Фуженко, который сказал: «Воевать умеет - пускай сидит, дурак, если
не умеет говорить!» А я должен был идти в академию Генштаба с В.
Евневичем, который говорил следующее: «Если в 15-й бригаде спецназ
собираются ликвидировать партийные организации, если такое решение будет
принято, в 56-й отдельной десантно-штурмовой бригаде партийные
организации ЦК КПСС будут существовать подпольно!» Он идёт в академию
под шквал аплодисментов. А позже его танки били с моста по Белому дому,
за это он получил звание Героя России. Лживость этого управляющего слоя
стала уже ясна, тем более когда рухнул Советский Союз, но у меня не было
какого-то движения к Богу. По-моему, А.А. Зиновьева называли
вопрекистом, да? Вот я тоже. Мы все были советскими офицерами. Вдруг
одни стали мусульманами, узбеками, и у меня встал вопрос
самоидентификации: кто я? Я понимаю: если вы узбеки, я точно - русский, а
коммунистов уже нет.
В этом смысле мне помогала моя супруга Надежда. Она родом из
деревни, и она пришла к этому через православную бабушку. Она говорит:
«А что, если у нас тут есть церковь Георгия Победоносца?» Ещё с тех
времён осталась церковь в Чирчике, под Ташкентом. Я думал, что в
христианство вступают, как в партию: надел парадную форму, подпоясался и
пошёл в церковь креститься. Меня встречает священник, посмотрел на
меня, улыбнулся, и говорит: «Вот это снимай, это закатывай!» К
сожалению, тогда крестили не методом трёхкратного погружения в воду, а
методом окропления. Но я скажу, что можно хоть песком, главное, чтобы
факт духовный был. Так я действительно был крещён, крестил своего
младшего сына - жена уже была крещёной. После этого я как военный
человек с двумя высшими образованиями, но ограниченный тем, что, пока я
не пойму систему, мне сложно ориентироваться, коль я стал православным
христианином, набрал эти книжечки и начал читать. Я их не понимал
вообще. К сожалению, командир бригады спецназа - это не та должность,
где ты можешь пойти изучать Закон Божий в воскресную школу. Вообще я
считаю, что надо начинать с Закона Божьего, а не с Евангелие. Евангелие -
это уже высшая математика христианства, хотя его писали рыбаки,
необразованные люди, а не церковники; простые люди духом своим писали.
Вот тогда постепенно я начал изучать духовную жизнь.
- Вы сейчас сказали самое важное: главными событиями в Вашей
жизни стали приход к православной вере и осознание себя воином
Христовым, воином - патриотом Отчизны. Это две главные вершины. Вы также
говорили сокровенные вещи о суворовском духе, о котором написано
столько статей и книг. Мне кажется, суворовский дух - это и есть русский
дух. Отсюда это: «Мы русские - какой восторг!»
- И второе в А.В. Суворове - это: «Бог нас водит, Он нам генерал,
от Него и победа!» По-моему, это соединение духовного с воинским и
составляет основу суворовского мироощущения.
- И тут мы подошли к понятию русскости. Что для нас, русских
патриотов, составляет эта братия? Хотя для православного человека все -
братья, но есть большая родня, есть малая родня, а есть узкий круг, в
котором мы говорим: «Мы - русские». Какие главные качества русских Вы
ощущали в себе и больше всего любили в людях, с которыми служили и шли
по жизни?
- Когда у меня появилось религиозное мироощущение, я задался
вопросом: если я русский, то что такое русский? И тут, когда меня уже
посадили по второму случаю - за вооружённый мятеж, я три года сидел в
Лефортово, показания не давал, и у меня появилось время читать и
отвечать на некоторые вопросы самому себе. Что такое «русский?» Если
брать кровь, то я по отцу - сибирско-донской казак. Мои родовые предки
были из станицы Нижне-Курмоярской на Дону - она сейчас затоплена
Цимлянским водохранилищем. Мой прапрапрадед ушёл сначала в Семиречье,
потом на Алтай. В станице Зятькова речка родился мой отец. Если брать
мои донские корни, то там не только великороссы и малороссы, то там и
персиянки, и турчанки бывали - православные, конечно: под казаком кто не
будет православным? Мама у меня Стародубская. Вот сколько есть в роду
русских крестьян, если брать вглубь веков, а Стародуб древнее Москвы -
там все русские крестьяне. Ну как русские? Моя бабушка Матрёна
Герасимовна говорила с белорусским говором, а её свекруха была «з
Полтавы». Россия, Украина и Белоруссия как раз сходятся в Брянской
области. От Стародуба до границы буквально несколько десятков
километров. Получается, во мне есть велокоросские, малороссийские и
белорусские корни, но как я в себе их разберу? Я ощущаю себя
великороссом, потому что я здесь родился, но прожил в Киеве. Когда начал
искать по этнической составляющей, подумал: стоп, здесь что-то не так!
Да, безусловно, своими этническими корнями я русский, но я встречал
людей, которые не были этническими русскими по крови, однако я их считал
таковыми. У меня был зам, крёстный отец моего Кирилла, наполовину
украинец, наполовину молдаванин, но он себя относил к русским. И я стал
искать: что же такое русский? что такое вообще национальность? В конце
концов я это озвучил в своей книге, которая называется «Русская
революция неизбежна» - она сейчас признана экстремистской, к сожалению.
Как учёный, я посвятил много времени изучению вопроса о русскости.
Я пришёл к пониманию, что русскость и национальность вообще - это
некое духовное поле. Обычно поле не имеет границ, а, на мой взгляд,
национальное поле имеет духовные границы, контуры которых определяются
тем местом на земле, где живёт этот народ. Мы, коренные русаки,
генерируем те свойства, которые составляют сущность русской души. В это
духовное облако могут войти другие, даже азербайджанцы, если они
принимают русский православный дух. Если ты вошёл в русское облако со
своим духом - значит, твой код нам подходит, будь с нами! Если же ты
русский, но рассуждаешь, как Чаадаев: «...как сладостно отчизну
ненавидеть!..» - ты ненавидишь русское, ты - русофоб, то ты не войдёшь в
это облако. Национальность - это духовное состояние: с каким народом мы
себя отождествляем. А уже свойство русской национальности определяется
тем генотипом, который вырабатывает эти свойства.
На мой взгляд, основным качеством русских является любовь к
правде. Отсюда все наши русские беды, начиная от моего небесного
покровителя Владимира Красное Солнышко до сегодняшних дней. Все наши
беды оттого, что мы хотим правды. И то, что святой Владимир подвинул
наши языческие племена. Я скажу: по своему этническому коду мы не
очень-то готовы были принять христианство. Ведь Христос был не только на
Святой земле - Христос был везде. Небесное христианство существует с
тех пор, как существует человечество. Ведь Христос предвечен, Он тогда
уже был. Просто проявление и развитие Его жизни на Земле - это отдельная
сложная тема. Уже тогда христианство было и у наших предков. Ибо если
наши предки-славяне - поляне, вятичи, кривичи - приняли христианство, то
они были готовы к этому. Просто в отличие от других народов у них
проявляется это не только внешне, но и в душе. Кажется, у Геродота было:
«Мы звали себя самохвалами». Мы - славные, а вы - не славные. Мы -
славяне, потому что мы хотим жить по добру, а вы - по злу. Мы сеем, а вы
хотите у нас забрать. Мы хотим быть хорошими, добрыми, честными - вот
главное свойство русского человека ещё с дохристианского периода.
Христианство пришлось нам по душе, потому оно соответствует нашему
внутреннему строению - тому, что было дано Господом даже в нашем геноме,
который вырабатывает эти свойства. Хотя, конечно же, можно и
перекодировать всё это, и разрушить духовные свойства русского генотипа.
- Именно! Вы провели ту линию, которая отмечает главные черты
русского человека. В нашей обыденной жизни они воспринимаются в примерах
- в определённых людях, которые являются для нас теми ориентирами,
которыми живём и которым следуем. В русском народе таких примеров
достаточно. Я назову несколько имён, которые представляют русских людей -
имена, которые мы все поддерживаем, и имена, которые отрицаем. Вот
Владимир Красное Солнышко - для вас, я думаю, как идеал русского
правителя и русского человека. Потом Александр Невский, который для
воина - образец и направляющая сила...
- Когда я молюсь, святой Владимир всегда со мной на иконке.
Зачастую принятие христианства ассоциируется с мечом и кровью, но я
скажу так: обычно Святого Владимира рисуют на иконах таким благочинным
старцем, но, когда он крестил Русь, ему было всего 25 лет! Он 963 года, а
крестил в 988 году. Молодой амбициозный князь, у которого гарем и
прочее, вдруг приходит к пониманию Христа и идет против всего.
Равноапостольная княгиня Ольга своему сыну Святославу тоже говорила:
«Крестись!», но он отвечал: «Дружина засмеёт». Владимир не побоялся: он
крестил сыновей, Киев и всю Русь. В этом заключается моё почитание князя
Владимира: пойти практически против родовых укладов, против своего
ближайшего окружения - вот духовный подвиг святого Владимира! Он понял,
что Христос - это правда, это жизнь, это свет. С этим он пошёл сам и
повёл остальных в 25 лет. И я очень люблю святую равноапостольную
княгиню Ольгу. Многие не знают, какой вклад она внесла в развитие
внутренней жизни Руси. Очень многие вещи: порядки, события она
устанавливала.
Касательно Александра Невского здесь у меня следующий выбор. Вот я полководец, и мне нужно либо пойти под папу римского, получив военную и материальную помощь Запада, либо пойти в порабощение к монголам, но оставить своё право веры. И он выбирает: лучше мы пойдём под физическое рабство и поклонение монголам, но зато оставим нашу святую веру, чем сделаем, как Червонная Русь. Кажется, князь Галицкий пошёл на сотрудничество, да? Ну и чем это закончилось? Нет Червонной Руси: она погибла в борьбе...
- Все эти беды украинства и начались с Галицкой Руси, с этого поступка Даниила Галицкого. С Александром Невским всё ясно. Есть государь, которого я почитаю, но хотелось бы услышать Ваше мнение, - это Иван Грозный.
- Начнём с того, что в келейной молитве я всегда поминаю его как Святого Государя, нашего Первого царя. Если говорить о личности Ивана Грозного, то, если бы мы смогли в нашей истории пойти по тем принципам и правилам, которые устанавливал царь в смысле «Лучших людей - во власть», то сохранилось бы единство дворян и крестьян. Великая заслуга царя даже не в том, что он в два раза увеличил территорию России и создал крепкое государство, - он создал структуру, при которой служение Отчизне и служение вере являются главными критериями отбора во власть. Вот что сделал Иван Грозный!
И, может быть, мы забегаем вперёд, но именно отход от его принципов стал одним из решающих, ключевых пунктов нашей истории, как я считаю, не в 1917-м, а в 1905 году. Я сразу говорю, что я глубоко почитаю Государя Николая II - я называю его в своих молитвах великомучеником. Он стоит во главе Новомучеников и Исповедников Российских: наш Государь, царица Александра, цесаревич Алексей, царевны Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия - это семья Царственных Великомучеников!
Тем не менее этот мост в 1905 год - это был выбор. Либо придание земству функции каких-то сословных советов, превращение его в действительный орган народного волеизъявления (он и был тогда, но представительство было не вполне справедливым), чтобы технически осуществлялся принцип: вот есть земля, на которой живут люди, вот они создают земское собрание - как я предлагаю, совет. Конечно, история не знает этого наклонения, но если бы... А получилось, что в 1905 году в Иваново-Вознесенске спонтанно возник общегородской совет...
- Именно так. 1905 год стал репетицией 1917 года, где всё-таки
русский народ поднялся и всех разогнал в норы или за границу, а в 1917
году не сумел этого сделать. Это, конечно, особая тема для разговора, но
ещё два слова об Иване Грозном. Его главное достижение в том, что он
сумел уничтожить ту пятую колонну - тех западников-феодалов, которые
мечтали завести католические порядки в России. Если бы он этого не
сделал, мы были бы сейчас зависимой от Запада страной, в лучшем случае
вроде Польши. А что Вы скажете о Петре I?
- Если предыдущие фигуры для меня ясны и цельны, то вот здесь я
даже иногда, когда можно было подумать и помолиться - в одиночке часами
можно было это делать, когда думал о Петре I, брал, с одной стороны, его
великие преобразования в светской жизни, которые неоспоримы. Его
заслуги с армией, с промышленностью очевидны. Но если вспомнить, что он
сделал с верой на Руси: все эти его «всепьянейшие соборы», эта мерзость
по отношению к православию! Пётр убил, уничтожил, извратил то духовное
развитие, которому следовал русский народ. Введя свой Синод, духовные
регламенты, запрещая ходить крестными ходами, Пётр практически запрещал
населению исповедовать ту веру, которая естественно развивалась в них.
Опять же, забегая вперёд, к разговору о сталинских репрессиях: а
Пётр что сделал? У нас на 1/3 сократилось население России! Безусловно,
его завоевания великие, безусловно, нужно было пробить окно в Европу,
встать ногой в Чёрное море - и он это сделал. Но почему не была
использована Церковь при её роли в жизни народа? Вопрос, конечно,
риторический. Мне вспоминается один эпизод, о котором я прочитал:
какой-то латинянин приезжает в Москву и говорит: «У вас даже нет
наказания за отцеубийство!», или что-то вроде того. На что ему отвечают:
а зачем нам это надо, если у нас есть Бог? Мы что, в Бога не верим? У
нас нет необходимости расписывать все эти наказания, если в голове не
укладывается у человека православного, что такое вообще может быть. В
этом смысле Пётр ещё не разрушил, но начал разрушать веру. Он виновник
многих случившихся бед. Но, с другой стороны, мне представляется, что и
Церковь могла поправить Петра, но она не сумела справиться с теми
задачами, которые перед ней поставил государь. Поэтому к Петру отношение
сложное.
- Кризис на Руси, который существовал с Раскола, дал такие
трещины и деформации, которые впоследствии превратились в тот погром,
что был осуществлён в 1917 году. Своё мнение о Николае II и Царской
семье Вы уже высказали. Думаю, для всех нас он является образцом
православной христианской жизни, и именно по таким людям русские должны
сверять свою жизнь и ориентироваться в своих поступках. Вступая в новую
историю, расскажите о своём отношении к Ленину.
- Обычно Ленина отделяют от И.В. Сталина: якобы Ленин делал одно,
а Сталин - другое. В этом есть резон, потому что сделанное Сталиным,
особенно с его ленинской гвардией, в корне отличается. Но я спрошу так: а
без Ленина мог бы быть Сталин? И вот тут возникают сложности. Потому
что Гражданская война - война между белыми масонами-либералами и
красными большевиками. Там же не было Государя! Кстати, я тщеславно
горжусь тем, что последний пароход с монархистами отплыл из России в
1922 году из района села Краскино, где я родился. Если говорить о самом
Ленине, то нужно сказать, что он ненавидел христианство, он ненавидел
русских, потому что ни по крови, ни по духу, что самое важное, не был
русским. Вместе с тем без событий, связанных с Октябрём 1917 года, - с
троцкистско-ленинским переворотом, который потом Сталин назвал Великой
Октябрьской социалистической революцией, не было бы и Сталина. А что
Ленин ещё сделал? Возвращение денег в руки государства, ликвидация
частной собственности (мы сейчас не говорим, насколько она была разумной
и полной. - В.К.), лозунги и их практическая реализация, то есть что
подвигло оболваненный русский народ в ходе гражданских войн. Это всё
Ленин.
Мы вспоминаем, когда спрашивают В.И. Чапаева: «Ты за какой
Интернационал - первый, второй, третий?» А он отвечает: «А в каком Ленин
- и я в том!» То есть Лениным были созданы пустые или не вполне пустые
чаяния русского народа на хорошую жизнь - без царя, без Бога -
самостоятельно всего добиться. Это было связано с Лениным. Поэтому, даже
зная его чудовищные преступления против веры, против Церкви - во время
Красного террора под его руководством сотни тысяч священников были
уничтожены, а с ними офицеры, интеллигенция (ведь на том знаменитом
пароходе было человек 200-300, а остальные-то в лагерях, на Соловках
сидели. - В.К.), я не хочу показаться всеядным, но мы должны в оценке
Ленина искать то, что могло стать Сталиным.
Окончание в следующем номере.
