Американские и китайские чиновники возобновили переговоры о двустороннем инвестиционном соглашении, которое должно облегчить американским инвесторам доступ на китайский рынок. И хотя в Вашингтоне продолжают обвинять КНР в организации кибератак и нарушении прав человека, после июньской встречи Барака Обамы с новым «китайским императором» Си Цзиньпином в Калифорнии, которую западная пресса охарактеризовала как «самые плодотворные переговоры со времён Никсона и Мао», это уже скорее дань прошлому.
«Настоящие перемены всегда приходят незаметно», - гласит старинная китайская мудрость. Эта сентенция, пожалуй, лучше всего подходит для описания нынешнего состояния отношений между США и КНР. На первый взгляд, две державы играют привычные роли. Американцы излучают оптимизм, по-начальственному журят своих партнеров за кибершпионаж, но (так и быть!) отмечают конструктивную позицию Пекина в международных делах. Китайцы, наоборот, ведут себя скромно, подчёркивают, что у Срединного государства отсутствуют серьёзные глобальные амбиции, и поют дифирамбы Вашингтону. Но не стоит так уж доверять первому впечатлению: оно часто оказывается обманчивым. В речах товарища Си - по-восточному образных и обтекаемых - в последнее время зазвучали новые нотки, свидетельствующие о том, что в американо-китайском дуэте намечается смена ролей. Вот только происходит это незаметно, как все великие перемены.
...Не секрет, что США и КНР являются теми двумя китами, на которых держится современный миропорядок. После знаменитых переговоров между Ричардом Никсоном и Мао Цзэдуном родился американо-китайский тандем - Штаты открыли для китайцев свои рынки и помогли им с инвестициями и технологиями, а Срединное государство предоставило Америке дешёвую рабочую силу и превратилось в сборочный цех для западных транснациональных корпораций. Этот блистательный дуэт, в котором Вашингтон гордо пел сольные арии, а Пекин скромненько довольствовался ролью бэк-вокалиста, долгое время позволял его участникам решать свои задачи. США смогли выйти из кризиса 1970-х годов, «перезагрузить» мировой капитализм и сокрушить в холодной войне СССР, а Китай - модернизировать собственную экономику, превратиться в «фабрику XXI века» и нарастить «геополитические мускулы».
Этот симбиоз успешно работал до середины 2000-х годов, когда стало ясно, что мудрые китайцы используют кипучую, но стремительно иссякающую энергию партнёра для собственного усиления. Время и в самом деле работает на Срединное государство - пока США сворачивали у себя промышленность и тратили силы на бессмысленные войны, Китай мирно завоёвывал одну геополитическую высоту за другой и из «мировой фабрики» потихоньку превращался в «глобальное конструкторское бюро». Этот естественный ход вещей, который умело просчитали китайские «политические даосы», особенно напугал руководство США, после того как в 2008 году началась острая фаза кризиса. Всем стало понятно, что мировое финансовое торнадо может надуть «китайские паруса» и пустить ко дну «американское судно».
Как же быть в этой ситуации? Американские стратеги решили «остановить мгновение» и, пока Штаты в состоянии говорить с позиции силы, «заморозить» с помощью формальных договорённостей сложившееся с 1970-х годов распределение ролей в дуэте. Так родилась идея Киссинджера - Бжезинского о «Большой двойке» (G2), в рамках которой Вашингтон и Пекин должны «сообразить на двоих» мировое лидерство. Разумеется, на условиях США. Однако прагматичные китайцы, традиционно сторонящиеся формальных союзов, уклонились от этого «заманчивого» предложения. И не просто уклонились, а развернули хитроумную игру, направленную на пересмотр сложившихся ролей.
Выход Срединного государства из тени своего партнёра совпал со сменой власти в КНР, когда четвёртое поколение руководителей во главе с Ху Цзиньтао стало передавать бразды правления пятому поколению и его лидеру Си Цзиньпину. Нарочито пассивный Китай, долгое время казавшийся поглощённым своим внутренним развитием, внезапно повёл себя наступательно и даже агрессивно на мировой арене. Осенью 2012 года разгорелся китайско-японский спор вокруг островов Даоюдао (Сенкаку), а весной 2013-го молодой вождь КНДР с благословения своих китайских товарищей поиграл своими ракетно-ядерными мускулами на страх всей «прогрессивной общественности». Эти манёвры отвлекли внимание США и их союзников от Ближнего Востока и, в частности, Сирии, позволив Башару Асаду выдержать натиск иностранных наёмников и переломить в свою пользу ход гражданской войны.
Кроме того, свой первый зарубежный визит новый председатель КНР Си Цзиньпин совершил не куда-нибудь, а в Россию, что заставило экспертов заговорить о рождении оси Москва - Пекин. Западные страны пугает, что Китай скупает реальные активы по всей планете, стремительно наращивает свой золотой запас, в то время как доллар слабеет и на глазах превращается в «бумажного тигра». Поднебесная активно проникает в Латинскую Америку, Африку, Среднюю Азию и даже Европу: «китайский дракон» явно почувствовал свою мощь и приобрел козыри в игре с Вашингтоном.
Понимая, что время работает на Китай и против Америки, США решили как можно скорее выработать новый modus vivendi в отношениях с Пекином. И китайские руководители охотно откликнулись на это приглашение - они-то понимают, что ветер истории дует им в спину, а значит, на переговорах с американцами можно без лишнего шума добиться успехов. Недаром товарищ Си ещё накануне поездки в Калифорнию заговорил о том, что Пекин и Вашингтон должны выработать «отношения нового типа». Иными словами, речь идёт о перераспределении ролей в дуэте в пользу китайского «певца».
Очевидно, что неформальное сотрудничество в рамках «Китамерики» в обозримом будущем продолжится - на встрече с Обамой Цзиньпин заявил, что «китайская мечта неразрывно связана с американской». Для нас эта фраза звучит тревожно: как бы России не стать объектом раздела между двумя сверхдержавами? Впрочем, выход есть всегда, и в наше смутное время он связан с конкуренцией проектов посткризисного мироустройства. Но для этого Москва должна явить себе самой и другим народам «русскую мечту», обладающую большей нравственно притягательной силой, чем предлагаемые США или Китаем «образы будущего».
