«Мой визит восприняли как разделение его заблуждений»

Хочу с вами поделиться о мероприятии, которое я посетил в Доме Русского Зарубежья, – вечере памяти митрополита Антония (Блума). Это очень известный церковный деятель XX века. Он родился в Персии, будучи сыном дипломатического работника. Всю свою жизнь он прожил в эмиграции, был связан с Русским Христианским Движением (РХД), был врачом, во время войны был во Французском Сопротивлении. Потом пошел по духовной линии, но, как он всегда подчеркивал, систематического образования не получил. В конце концов, он стал епископом, потом митрополитом Лондонским. В течение ряда десятилетий ежегодно приезжал в Россию (тогда еще Советский Союз) и служил в ряде московских храмов, проповедовал. Его службы привлекали огромное количество людей. Были даже собрания на квартирах, где он мог высказывать некоторые неординарные взгляды, прося не записывать, но все равно утечка как-то происходила. Помню, когда я опекался в студенческие годы у иеромонаха Павла (Лысака), я спрашивал его мнение о митрополите Антонии, т.к. по «голосам» часто транслировали его службы, его проповеди, он был на слуху. На его службах в московских храмах я не был, только однажды в Даниловом монастыре. Подошел к нему, спрашивая, когда и где он будет выступать. Он кратко ответил и быстро отошел, потому что огромное количество людей к нему подходило. Так вот, когда зашла речь с иеромонахом Павлом по поводу него, он открыл одну из его книг и привел большую цитату о том, как наше классическое богословие относится к инославным и что Православие исключительно и спасение только в Православной Церкви. И далее идет комментарий Антония (Блума): «Слава Богу, мы от этого отошли» (т.е. от такой узости, стали более широко подходить). О.Павел тогда заключил, что наверняка автор относится к тайным обществам. Неизвестно, каково было его отношение к древнему благочестию.

Был я однажды на конференции в Издательском отделе в год Тысячелетия Крещения Руси. Там митрополит выступил по поводу духовничества. Смысл в том, что священник не должен себя воображать судией, получившим особую благодать, которая дает ему право повелевать, а должен ощущать себя смиренным служителем. Такой был основной посыл его выступления.

Интересны случаи из его пастырской жизни как врача, допустим, у постели умирающего, как важно глубокое сочувственное молчание, которое бывает полезнее многих слов. Сострадание ведь заключается не в эмоциях, а в сердечном сочувствии к человеку. Приводит примеры - он у постели умирающей матери. Врач сказал, что у нее диагноз – рак, она долго не проживет, только ей не надо об этом говорить. На что Антоний сказал: «Конечно, я скажу» - и сказал. Мать после некоторой паузы спрашивает: «Так что, я умру скоро?» - «Да». То есть смысл какой? Не нужно юлить, не нужны какие-то ложные слова бодрящие, нужно правде смотреть в глаза, и готовиться серьезно к смерти.

Смысл моего похода в Дом Русского Зарубежья на вечер памяти владыки Антония был просто в познании. Часто такое участие интерпретируется неожиданно. Краткое сообщение на моем телеграм-канале, что я побывал на этом мероприятии, вызвало несколько резких откликов, комментариев, типа того, что он ересиарх, что там делать, зачем туда ходить и так далее. Разгорелся спор по этому поводу, прислали публикацию, где разбираются его взгляды, там около 10 пунктов. Например, первый пункт по поводу абортов. Ему задают вопрос по поводу абортов – а если будет угроза рождения ребенка с серьезной патологией? Смысл рассуждения митрополита – он бы сделал исключение, зная наверняка, что родится такой ребенок, то есть допускает в этом случае аборт. Для нас это совершенно неприемлемо, во-первых, часто врачи ошибаются или говорят неправду, а во-вторых, если Бог попустил, вправе ли мы лишать жизни живое существо, тем более что очень много свидетельств, что так называемые дауны несут очень милосердную функцию, умягчают злые сердца людей.

На вечере, конечно, собрались его почитатели. Это публика близкая к кругу о. Александра Меня - дамочки средних лет, все без платков, многие в брюках. И священник, который служит в Новой Деревне, где служил о. Александр Мень – о. Владимир Архипов, ему лет под 80, наверное. Может быть, у него была химиотерапия, он совершенно лысый, безбородый и еле передвигается, но голос такой бодрый и четкий. Говорили о том, что молитва была в центре жизни митрополита Антония, что он отдавал себя людям, делился собой, двери его кельи не закрывались. Жил Воскресшим Христом, Он был центром его жизни, он знал Его. Конечно, владыка Антоний не вписывается в модель нашего традиционного уставного благочестия, в нем чувствуется харизматическая примесь, когда он мог поверх каких-то рамок, устоявшихся взглядов сказать нечто свое, вплоть до того, что он был благожелателен в вопросе о женском священстве даже. И допускал возможность спасения вне Православия и о том, что, в принципе, все мы поклоняемся Единому Богу. Когда он был, кажется, где-то у индуистов. Такое проскальзывает, причем, апеллирует к своим ощущениям, своему опыту. В то же время, он был безсребренник, очень такой демократичный, например, в его соборе не было такого, чтобы духовенство отдельно сидело от мирян, все как бы были равны, все сидели за общим столом. Он говорил: «Духовная жизнь начинается после отречения от себя, от своей греховности и эгоизма, необходимо воспитание сердца». Тут, конечно, все классика, ничего не скажешь.

Следующий совет митрополита Антония – не ищи духовника, Господь даст, если это нужно. Нужно сказать, что наличие духовника – это аксиома, это прописано в правилах – человек, не имеющий духовника, это нонсенс. Все должны, от митрополита, Патриарха до простого верующего иметь духовного наставника.

«Как маяк излучал он свет на людей, указывал путь к свету Христову своей личностью, прежде всего» - цитирую одно из выступлений. Говорили, что он не был академическим, систематическим богословом, это был богослов нового типа, который имел, конечно же, древние прототипы. Был близок с о. Александром Шмеманом, другим таким модернистом из Америки. Дружил с Николаем Лосским, это был более-менее традиционный богослов, живший во Франции. Церковь, в восприятии владыки, не нечто застывшее, незыблемое. Опять-таки, для нашего уха это звучит подозрительно, нам ближе тезис, что Церковь - скала, крепость, полнота, исключительность.

Антоний был очевидцем того, как эмигранты устраивались за рубежом, они старались в первую очередь храмы открывать, в том числе, в Галлиполе, это под Константинополем – пустынное место, куда англичане отправили большую часть эвакуировавшихся из Крыма войск Врангеля. Там у каждой части был свой храм. Конечно, это были скромные саманные домики. В городах храмы устраивались у горожан на квартирах. Все было очень скромно – и графы, и князья могли быть таксистами, музыкантами и рабочими кирпичного завода и всем, кем угодно. Интересен такой пассаж: некая пара жила без венца, их укоряли, обратились к Антонию, чтобы он на них воздействовал. Он их посетил, поговорил, потом пришел и поделился: «Я ощутил, что они венчанные». Вот такой харизматический момент у него, когда, с одной стороны, учение Церкви, общие правила, с другой стороны – его ощущения, его претензии на какой-то уникальный опыт восприятия и так далее. К удивлению, в отличие от других модернистски настроенных деятелей, владыка не практиковал чтение тайных молитв на Литургии вслух, не поощрял пение прихожан с хором, большее значение придавал служению мирян. На приходе царила соборная атмосфера. В обсуждении могли принимать участие все присутствующие, как у нас тоже практикуется. Он редко пользовался своим правом как епископа, чтобы что-то там пресечь, запретить, но мог проявить и строгость, отстранив от служения кого-то. Большой конфликт произошел у владыки Антония с владыкой Илларионом (тогда еще викарным епископом). Неожиданно резко разразился митрополит по поводу своего викария, которого ему из Москвы прислали, который обнаружил разные нарушения. Антоний довольно жестко отчитал его, и даже упрекнул, что мать его с ним не здоровалась и т.п.

«Он мог сказать о сложном просто, но не упрощенно» — это слова о. Владимира Архипова. Суть пастырства в знании Христа. Он следил за тем, чтобы в алтарь никто не входил – это место для Бога. «Прежде чем войдешь в алтарь, оставь все земное». Ну это все прекрасно. Но все как бы двояко: с одной стороны его личный, пастырский опыт, множество встреч, выступлений в самых разных аудиториях, авторитет у инославных, а с другой стороны некоторые его высказывания для нас непривычные и даже неприемлемые. Да, у него проскальзывает мысль об апокатастасисе – всеобщем восстановлении, в конце концов, когда будет Бог всяческая во всем, не будет вечных адских страданий. Бог есть Любовь, прежде всего, и т.д. Это тоже один из пунктов, за который его критикуют традиционалисты. В отношении священника на исповеди – он должен быть как друг жениха, сопереживающий ему и каяться вместе с кающимся, как мы с знаем примеры некоторых духовников. И последние слова, которые произнес о. Владимир Архипов: «Владыка, по-прежнему нас не отпускает. Ждем, что он еще сделает для нас». Конечно, я думаю, что они хотели бы, чтобы он был в святцах, канонизирован.

Ещё вспоминаю – в Духовных школах, когда приезжал митрополит Антоний, я был на одной встрече, актовый зал не вмещал всех желающих, огромная толпа студентов провожала его к машине. Его горящий взгляд притягивал как магнит. Один из вопросов к нему был такой: «А почему Вы приводите примеры из жизни раввинов, их высказывания?» - «Ну, святых отцов вы изучаете, а это как бы для общего развития» - таков был смысл его ответа. Книг у него много, у меня несколько кассет с записями его проповедей и выступлений. Есть такое явление и неизбежно, рано или поздно, каждый с ним соприкоснется. Вот некоторые разрозненные такие моменты на эту тему. Я пошёл как исследователь, а мой визит восприняли как разделение его заблуждений и опять в интернете некоторая вспышка произошла.

Тут сложность какая? Симпатичный облик, отличная речь – убедительная, эмоциональная, огромный опыт, масса примеров из жизни. Он такой приятный, симпатичный человек. Да, но дальше запятая – в то же время у него были высказывания, которые противоречат церковному учению.

Игумен Кирилл (Сахаров), настоятель храма свт. Николы на Берсеневке, член Союза писателей России