Хома Брут, попавший в ловушку легенды: простец, но и не совсем, рассчитывающий, исходя из поверий, как ему выбраться живым: да так и не рассчитавший…
Забавно-кучерявый Шура Балаганов: дитё - ни дать ни взять: так легко убедить в любой глупости: мол, гири-то гражданина Корейко золотые…
Деревенская наивность – с интеллектуальной насыщенностью легко могли сочетаться в силовом поле дарования Леонида Куравлёва: актёра подлинно народного, не нуждающегося ни в каких званиях…
Ибо подлинность этих званий – зрительская; она – следствие действительно народной любви, которую не добудешь никакими пиар-ухищрениями, не получишь, сколько ни вливай денег.
Кинодебют Василия Шукшина был украшен работою Куравлёва, к тому времени имевшего уже не малый послужной список: Пашка Колокольников, шофёр по кличке «Пирамидон», гоняющий грузовик по Чуйскому тракту: мечтательный и жизнелюбивый, с душой, щедро распахнутой миру, простоватый, встречающий людей то таких, то этаких…
Куравлёв словно и не играет: столь высоко мастерство: он – проживает роль: высшая возможность актёрского дарования; да и фильм настолько изъят из плазмы и недр жизни, что не подразумевает иного…
А вот виртуоз-вор: домушник, специалист по квартирным кражам, вовсе не воспринимающимся негативным персонажем - Жорж Милославский - из блещущей лентами и искрами комедийной ленты Гайдая…
Люди определённых поколений помнили фильм наизусть.
Как целый ряд фильмов с Куравлёвым: лёгким и забавным, нежным и трепетным, народно-наивным и мудро-лукавым, остающимся столь бесконечно народным, что годы не властны над лучшими его работами…
А ролей-перлов создано Л. Куравлёвым немало.
Александр Львович Балтин, член Союза писателей Москвы
