О смыслах Русской цивилизации

Статья вторая, начало см. здесь.

Несомненно, важнейшим пунктом, задающим алгоритмы русской истории, является эпоха конца XV – начала XVI веков.

В это время произошло столько знаковых событий, которые предопределили жизненный маршрут Руси, задали пути нашего развития, что прямо дух захватывает.

Великий князь Иван III Васильевич, возглавлявший Московское государство с 1462 по 1505 годы, собрал вокруг Москвы практически все русские земли, подчинив Москве даже кичившийся своими вольностями Великий Новгород, который долго сопротивлялся и не желал входить в состав единого русского государства. Его сыну Василию, довершая дела отца, оставалось только включить в состав Московского государства Псков и Рязань – последние русские княжества, находившиеся вне Московского государства (не считая Киев и западно-русские земли, оказавшиеся в орбите Литвы, а затем Речи Посполитой).

В годы княжения Ивана Великого в 1480 году после знаменитого стояния на реке Угре Московское княжество, наконец, стало суверенным государством, ордынское иго пало. Это событие отмечено в нашем календаре 6 июля (23 июня) памятью о чудесной помощи иконы Божией Матери Владимирской, перед которой усердно молились москвичи. Объединение русских земель вокруг Москвы и свержение ордынского ига происходит практически одновременно.

Кроме того, на время княжения Ивана Великого выпало важное событие мировой истории – в 1492 году исполнилось ровно 7000 лет от сотворения мира. Было известно много пророчеств, причём, авторитетнейших Святых Отцов (в частности, святителя Иоанна Златоустого) о том, что мир этот будет существовать 7000 лет. Поэтому к концу XV века Русь жила напряжённейшими апокалиптическими ожиданиями. Эсхатологические настроения усугублялись тем, что в 1453 году под натиском войск султана Мехмеда II пал Константинополь. Это произвело сильное впечатление на весь христианский мир и воспринималось как явное свидетельство наступающего конца света. Есть сведения, что кое-где ожидания были настолько острыми, что даже поля не засевались в 7000 году от сотворения мира.

При этом политические события на Руси шли в ином направлении. Москва сбросила ордынское иго, объединяла русские земли, в 1497 году был издан Судебник, т.е. произведена первая кодификация права после «Русской правды» X-XI веков. Словом, власть демонстрировала, что смотрит вперёд, несмотря на апокалиптические настроения. Ранее, ещё в 1472 году, Иван Васильевич, первая жена которого скончалась, обвенчался с племянницей павшего при штурме Царьграда последнего императора Второго Рима Константина XI Софьей Палеолог, чей сын Василий, несмотря на острую династическую борьбу, стал преемником Ивана III. Этим браком Иван Великий явственно продемонстрировал преемственность служения Русского государства в отношении Второго Рима.

Таким образом, к началу XV века: Второй Рим пал; Русь укрепилась и превратилась в мощную державу; очень опасная в силу своей скрытности ересь жидовствующих, о которой шла речь ранее, была разгромлена; ожидания конца света не подтвердились, Господь продлил дни миру.

В этих условиях постепенно набирала силу идея о том, что Москва превращается в Третий Рим, являясь законным наследником Ромейской империи. Сам факт брака с Софьей Палеолог с одновременным принятием в качестве герба Московского государства ромейского имперского символа – Двуглавого Орла, уже свидетельствовал об этом. Очевидно, идея правопреемства Второму Риму уже тогда бытовала в умах церковно-государственной элиты Московии. Впервые в дошедших до нас источниках о Москве как Третьем Риме упомянул митрополит Зосима в предисловии к труду «Изложение Пасхалии» в апокалиптическом 1492 году. А наиболее чётко и определённо идею Третьего Рима сформулировал инок (иногда называют преподобным, но точных свидетельств о канонизации нет) Спасо-Елеазаровского монастыря Филофей. Дошли до нас два его письма к дьяку Михаилу Мисюрю-Мунехину (великокняжескому наместнику Пскова) и Великому князю Василию III Ивановичу, которые датируются концом 1523 – началом 1524 годов.

Рождённая в апокалиптическую эпоху идея о «Москве – Третьем Риме» несла в себе явную апокалиптическую печать, ведь Третий Рим – последний, «четвертому не быти». На это обратил внимание выдающийся русский мыслитель А.С. Панарин, который писал, что «в этом утверждении сквозит пронзительный исторический и геополитический реализм: если Русь как православное царство рухнет, его эстафету передать некому – вся ойкумена уже занята другими, неправославными государствами и других носителей большой православной идеи в мире просто нет».

Говоря об апокалиптических переживаниях конца XV века, вспоминаются события недавнего прошлого, – в конце минувшего ХХ века мы пережили новую вспышку апокалиптических переживаний, отголоски которой живы и поныне. Дело в том, что у целого ряда известных подвижников прошлого, многие из которых прославлены Церковью в лике святых, были пророчества, что этот мир будет существовать не 7000 лет, а 7500 лет от его сотворения, что соответствовало 1992 году от Рождества Христова. Казалось бы, все внешние обстоятельства той, близкой нам, эпохи подтверждали эти пророчества. Буквально накануне на глазах многих из нас пал Советский Союз, который казался незыблемой силой, могущественнейшей державой. Но вдруг он, будто колосс на глиняных ногах, рухнул на глазах изумлённых граждан, и его падение имело для многих катастрофические последствия. На окраинах Союза изгонялись, а порой и истреблялись, русские, заполыхали кровавые гражданские войны. То же самое происходило и в православной в своей основе братской Югославии. В Москве противостояние президента и парламента едва не привело к полномасштабной гражданской войне. Всё это ещё больше подхлестнуло апокалиптические настроения. В то время огромными тиражами издавалась книга, составленная историком и публицистом Сергеем Фоминым, «Россия перед вторым пришествием», название которой говорит само за себя.

После того, как в 1992 году конец света не наступил, некоторые православные стали с тревогой ожидать 1999 год, поскольку, мол, в нём содержались три перевёрнутые шестёрки, к тому же это был год кануна второго тысячелетия от Рождества Христова.

При этом, апокалиптические настроения, как и 500 лет назад, вступали в противоречие с тем, что происходило в политической жизни России. В 1999 году к власти в стране пришёл Владимир Путин, процессы распада государственности были остановлены, началось медленное возвращение России на исторические рельсы своего развития. Укрепилась власть, страна начала выходить из состояния коллапса, куда её завели либеральные реформаторы в «лихие девяностые».

Эта перекличка эпох, когда сильны были апокалиптические настроения в православной среде, должна, наверное, стать для нас уроком сегодня. Ведь для православных, можно сказать, общим местом является утверждение, что мы живём в последние времена, при этом очень часто ссылаются на серьёзные духовные авторитеты современности. Однако в конце XV века и вовсе ссылались на святителя Иоанна Златоуста (куда уж авторитетнее!) и ошиблись. Прекрасно известны слова, сказанные Спасителем своим ученикам: «Несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положил во Своей власти» (Деян. 1: 7). Однако желание разуметь времена и лета постоянно оказывается сильнее этого Божиего предупреждения…

Вместе с тем, мы видим сегодня много тревожных признаков конца. Правители мира сего создают механизмы контроля над человеком. Предпринимаются попытки вмешательства в Богом установленные законы и принципы организации человеческого бытия: ликвидация традиционной семьи, создание мирового правительства, как предтечи явления антихриста, создание искусственной жизни, искусственного интеллекта и т.п. В нынешнюю эпоху появляется куда больше возможностей, чем в прежние времена, чтобы реализовать сценарий последних времён. Поэтому, храня трезвомыслие и вспоминая события 500-летней и 30-летней давности, мы должны сохранять и «благое беспокойство» (прп. Силуан Афонский) по поводу происходящих попыток завершить мировую историю всем нам известным образом.

Следующая эпоха, сформировавшая алгоритмы Русской цивилизации, – вторая половина XVI – начало XVII века.

В 1547 году внук Ивана Великого и его полный тёзка Иван IV Васильевич, получивший в истории прозвание Грозный, венчался на царство, стал первым русским царем. Таким образом, эволюция Московского государства завершилась превращением Руси в царство, а Московский князь стал самодержавным царём, что упрочило его позиции не только внутри страны, но и на мировой арене и продемонстрировало серьёзность заявки Москвы на то, что она становится новым Удерживающим (Катехоном) – полноценным Третьим Римом.

Одновременно это закономерно привело к конфликту Царской власти с политической элитой тогдашнего времени, родовитым боярством и наследниками княжеских родов. Бояре и князья не хотели признавать новые реалии, когда нужно было смиряться перед Царём. С этим столкнулся уже отец первого русского царя Великий князь Василий III, которому приписывают афоризм: «У Русского народа существуют три врага: Басурманство, Латинство и сильные люди своей Земли». Василий III, как и его супруга Елена Глинская, были отравлены, и Иван Грозный вступил на престол малолетним отроком, испив горькую чашу унижения от распоясавшихся бояр.

Царствование Ивана IV-го славно многими деяниями – присоединением Казанского, Астраханского и Сибирского ханств, что де-факто превратило Московское царство в империю, созданием местного самоуправления, множеством внутренних реформ, изданием нового Судебника и т.д. Однако одно из его деяний и, пожалуй, главное – учреждение Опричнины – до сих пор вызывает споры, в том числе в учёной среде. Опричнина, конечно, имела много смыслов и значений, но главная цель её была очевидна – прекратить своеволие «сильных людей своей Земли».

Эту задачу по-своему и с разной мерой успешности или неуспешности решали многие преемники Ивана Васильевича. И Пётр Великий, создавший в лице Гвардии и новой бюрократии инструмент не только для управления страной, но и для подавления старого московского боярства, выступавшего против реформ царя-преобразователя. И Анна Иоанновна, которая, опираясь на служилое дворянство, пресекла попытку «верховников» превратить русское самодержавие в олигархическую монархию. И Павел Петрович, не успевший переформатировать элиту, которая его уничтожила. И Николай Павлович, сделавший ставку на бюрократию в условиях оппозиции верхушки дворянского сословия. И Николай Второй, не сумевший создать инструмент для борьбы со «сливками общества», которые свергли его с престола и обрекли на смерть. И Иосиф Сталин, который явно учитывая опыт Ивана Васильевича и Петра Алексеевича, сумел «зачистить большевистскую элиту» до начала Великой Отечественной войны.

Вскоре после кончины Ивана Грозного при его сыне, последнем царе династии Рюриковичей Фёдоре Иоанновиче, Русская Церковь в 1589 году стала Патриархатом. Причём, Москва заняла почётное пятое место по чести в иерархии Православных Церквей, заменив, что очень символично, отпавшую от полноты христианства Римскую церковь. Таким образом, Церковь Третьего Рима заместила собой церковь Рима Первого, впавшую в ересь.

Таким образом, к концу XVI века Третий Рим обрёл два твёрдых столпа своего существования – Царство и Церковь, достигшую в своём развитии вершины – статуса Патриархата. Появились как полноценные субъекты исторического процесса Самодержавие и Православие. Не хватало третьего элемента Русской триады – Народности. Впрочем, вскоре Народность проявляет себя во всей красе и силе. Это произошло в период Смутного времени в Московском государстве, когда народ оказался единственной силой, которая смогла отстоять самобытность и суверенитет Руси. Ополчение, собранное Кузьмой Мининым и князем Дмитрием Пожарским, освободило Москву от захватчиков-поляков и русских изменников. В итоге, была восстановлена монархия, и на престоле появилась Династия Романовых, представитель которой Михаил Фёдорович находился в родстве с последним царём Династии Рюриковичей – он был двоюродным братом Фёдора Иоанновича по линии его матери, первой супруги царя Ивана Грозного Анастасии Романовой.

Но избрание Михаила Фёдоровича определялось не только родством, но ещё и тем, что он оказался едва ли не единственным представителем высшего боярства, который по молодости своей оказался не замешан в изменах и клятвопреступлениях, присягах на Библии самозванцам. Поэтому народная совесть без всякого противления признала его избранником Божиим на русском престоле.

Таким образом, в эту эпоху были оформлены две базовые идеологемы русской идеологии, два концепта русского мировидения: «Москва – Третий Рим» и «Православие, Самодержавие, Народность», последняя, впрочем, формально появилась спустя 200 лет, в царствование Николая Павловича. Понятие же «Третий Рим» появляется во многих литературных памятниках эпохи – в «Повести о белом клобуке», «Казанской истории», определении восточных патриархов о провозглашении Московского патриархата, надписи на принадлежавшей Дмитрию Годунову Псалтири 1594 года, «Повести о начале Москвы» и др. И это только то, что дошло до нас...

Следующим ключевым событием русской истории, сильно повлиявшим на дальнейшее развитие нашей страны и дающим нам понимание многих явлений нашей общественной жизни, является Раскол.

Эта трагическая рана на теле Русской цивилизации до сих пор не уврачёвана и вряд ли в осязаемой перспективе будет уврачёвана. Хотя к этому вековому разделению русского народа привлекается в последнее время много внимания, делается много примирительных жестов, как со стороны государства, так и со стороны представителей Русской Православной Церкви. Чего стоит торжественное празднование на государственном уровне юбилея смерти священника Аввакума Петрова, которого старообрядцы считают мучеником, а господствующая Церковь – самоубийцей, актуализация нашим Священноначалием института единоверия внутри РПЦ.

Если мы попытаемся разобраться, в чём же были причины раскола, то сделать это будет весьма затруднительно. Догматических и канонических различий между новым и старым обрядом не было, к расколу русского православия привели обрядовые нововведения и изменения в текстах некоторых молитв, которые, наложившись на метафизические и политические события эпохи, дали такой страшный результат. Существенную роль в ожесточении Раскола сыграли те методы, которыми церковные реформы проводились. Именно они зачастую вызывали массовое движение неповиновения, которое продолжалось не одно столетие и трагически повлияло на нашу историю.

Так в чём же причины Раскола, если догматических и канонических различий не было? Пожалуй, в первую очередь следует говорить об историософских и социально-психологических причинах, которые использовали «внешние игроки» (прежде всего, иезуиты и греки), умело подливавшие масло в огонь русского разделения. И виноваты в Расколе не только лидеры старообрядчества, которые поднимали градус полемики до такого уровня, когда примирение было невозможно, но и царская власть и патриарх Никон, которые не проводили должной разъяснительной работы с верующим народом, благодаря чему значительная часть простых православных людей была вовлечена в старообрядчество.

Раскол произошёл в эпоху, когда в практическую плоскость был поставлен вопрос превращения Москвы в Третий Рим, исполнения Москвой вселенского предназначения Удерживающего. Царь Алексей Михайлович, патриарх Никон и их единомышленники стремились унифицировать богослужебную практику с Православным Востоком, с греками, а заодно и реализовать задачу исправления текстов и практики богослужения в Русской Церкви.

Исправления текстов и восстановления благочиния в богослужении требовали не только Царь и Патриарх, этого добивались и будущие вожди раскола Иван Неронов и Аввакум Петров. Однако дальше начиналось разделение. Если Алексей Михайлович и Никон видели предназначение Третьего Рима в мировом служении, в восстановлении единства мирового православия, то вожди Раскола считали, что истинное православие сохранилось только в Московском царстве, поэтому не нужно подстраиваться под заразившихся ересью греков, нельзя учиться у греков, всё это в глазах Раскола выглядело как отступление от отеческого Православия.

Словом, Раскол – это историософский спор о понимании предназначения Третьего Рима. И тут роковую роль сыграл эсхатологизм концепции Третьего Рима. Очень скоро раскольники дошли до идеи, что Третий Рим уже пал, а коль четвёртому не бывать, то значит история кончилась в силу богооставленности мира. Отсюда это бегство в обряд, это бытовое исповедничество, как поиск хотя бы какой-то скрепы при общей неустроенности жизни, при гонимости раскольников от государства. Как справедливо отмечал отец Георгий Флоровский, «весь Раскол в чувстве отчуждения и самозамыкания». Раскольники бежали от государства, доходя до проповеди, что на русском престоле воцарился антихрист. Раскольники отказывались от ставшего «безблагодатным» священства. А дальше – идея огненного крещения, очищения огнём от грехов, поскольку Христос не приемлет теперь покаяния.

Раскол имел и другую сторону. Если благодать изъята от мира сего, то всё зависит от личного благочестия и качеств человека. Отсюда причудливым образом возникает своеобразный гуманизм Раскола, активность в мирских делах и истовость в быту. Отсюда и предпринимательская жилка, большинство русских фабрикантов и купцов были выходцами их старообрядческих семей, отчего старообрядчество нередко называют «протестантизмом на русской почве», поскольку двигателем капитализма была протестантская персоналистская этика.

Кое-кто старообрядчество считает еще и прообразом идеологии русского национализма из-за того, что раскольники исповедовали идею национального обособления, проповедовали исключительность России, исключительность русского православия и надменно относились к представителям иных православных традиций. Конечно, национализм как таковой появился только в конце XIX – начале ХХ веков, но некоторые интенции национализма, действительно, проявлялись в старообрядчестве.

Мощным толчком к распространению раскола стал конфликт Царя и Патриарха и последовавшее затем низложение Никона на соборе 1666 года. Будто специально для разогрева общественного психоза была подобрана сама дата проведения собора, включавшая три шестёрки. Но главное, что для низложения Патриарха, Алексею Михайловичу пришлось активно привлекать и «умасливать» греческих Патриархов, которые использовали в полной мере русское разделение в собственных интересах. Именно с подачи греков была осуждена вся русская церковная старина как суемудрие и ересь, были пересмотрены решения Стоглавого собора Русской Церкви. Для греков, что тогда, что сейчас, неприемлема сама идея о Москве как Третьем Риме, как центре мирового православия.

Поэтому в итоге идея Третьего Рима постепенно уходит из актуальной политической повестки дня, по крайней мере она начинает переосмысляться политической элитой. Идею Третьего Рима постепенно приватизировали раскольники. Именно с их подачи она начала возвращаться в русскую мысль во второй половине XIX века.

С 1666 года Раскол стал стремительно набирать силу.

Бегство от государства, в котором воцарился антихрист, означало для старообрядцев уход из русской истории, раскольники, фактически, выпали из русской истории. По преимуществу, они выступали теперь как сила разрушительная. И это, в конце концов, обернулось трагедией для России.

Уже после смерти Алексея Михайловича старообрядцы попытались использовать в своих интересах борьбу Нарышкиных и Милославских и спровоцированный последними стрелецкий бунт, получивший название «Хованщина». Старообрядцы были во главе Булавинского бунта на Дону, который вспыхнул во времена императора Петра Великого. Они выступали идеологами бунта Пугачёва, который преподносится до сих пор только как народное восстание против крепостничества, хотя в нём содержалась мощная религиозная составляющая, которую обеспечивали именно старообрядцы.

Чуткий к народным нуждам император Павел Петрович создал инструмент возвращения старообрядцев в господствующую Церковь – единоверие, когда старообрядцам дозволялось служить по старым книгам и старому обряду, но поминать главу Российской Православной Церкви, своего рода православную унию. Однако очень немногие старообрядцы воспользовались этим инструментом, а императору Павлу недолго довелось царствовать.

Поистине роковую роль в русской истории сыграли старообрядцы в революции 1917 года. Свою вражду к власти и господствующей Церкви они сполна выместили в событиях февраля 1917 года, хотя именно император Николай II «распечатал старообрядческие церкви». Февральская революция была совершена на деньги олигархов, выходцев из старообрядческих семей: Рябушинских, Терещенко, Коновалова и других. Выходец из единоверческой семьи Гучков был «мотором заговора» против Царя. Выходец из старообрядческой семьи унтер-офицер Кирпичников фактически произвёл первый выстрел революции, убив своего командира штабс-капитана Лашкевича. Рабочие забастовки в феврале 1917 года были организованы по старообрядческим каналам: один из лидеров рабочего движения столицы меньшевик Кузьма Гвоздев был выходцем из старообрядческой семьи, также как и самый крупный деятель партии большевиков, находившийся в городе – Шляпников. Есть основания предполагать, что и убийство Царской Семьи было совершено старообрядцами, которыми руководили евреи Голощёкин и Юровский.

Однако, сегодня, на мой взгляд, старообрядчество не оказывает практически никакого влияния на духовную жизнь русского народа. Как это ни парадоксально, но тут позитивную роль сыграли большевики, которые использовали, а потом ликвидировали разрушительный антигосударственный пафос старообрядчества. Раскол выдохся в советское время. Поэтому сегодняшние попытки вынести в практическую политическую плоскость вопрос уврачевания Раскола – ложная цель для современной России. Русская Православная Церковь в состоянии и без старообрядцев преодолеть ошибки и крайности Раскола, исправив ошибки в молитвах и богослужебных текстах (многие из которых, кстати, уже исправлены).

Главное, что преодоления Раскола не хотят сами старообрядцы. Точнее хотят, но исключительно на своих условиях. Старообрядцы не стремятся даже к тому, чтобы самим объединиться между собой, – белокриничники, беглопоповцы и беспоповцы не имеют между собой общения и не стремятся его установить.

Следует отметить, что главная деноминанация старообрядческого раскола – Русская православная старообрядческая церковь (в науке называемая для краткости белокриничники, поскольку в Белой Кринице (ныне Черновицкая область) при содействии австрийских властей у них была восстановлена иерархия, хотя и не вполне каноничным образом) – в последнее время сумела создать для себя образ обиженной и гонимой, которая нуждается в некоем особом к себе отношении со стороны государства и общества. Для создания этого образа гонимых используются некоторые события из истории, когда старообрядцы были преследуемы властью, при том, что в истории старообрядчества, как упоминалось выше, были разные страницы. Примерно такую же идеологическую комбинацию сделали ранее евреи, которые сумели навязать всем остальным народам образ гонимых и нуждающихся в особом к себе отношении, используя факт гонений на них со стороны нацистов. Благодаря этому евреи смогли проводить довольно агрессивную политику в отношении арабов, не встречая осуждения в мировом сообществе. Преодоление Раскола произойдёт только тогда, когда сами старообрядцы этого захотят, принуждать же их к объединению – дело бессмысленное и бесполезное.

Куда более актуальной и опасной стороной эпохи Раскола стал конфликт царя Алексея Михайловича и патриарха Никона, конфликт Церкви и Государства. Фактически, со стороны Церкви в лице патриарха Никона была предпринята попытка занять приоритетное положение в симфонии властей. Патриарх Никон попытался стать над государственной властью, утверждая, что Священство выше Царства. «За великой тенью Никона затаился призрак папизма», сказал как-то Юрий Самарин. И это – горькая правда.

Конфликт Церкви и Царства завершился плачевно как для патриарха Никона, так и в целом для государственно-церковных отношений, которые так и не нормализовались. Доверие между Священством и Царством так и не было восстановлено вплоть до царя Петра Великого, который и вовсе предпочел заменить институт патриаршества институтом коллегиального патриарха – Святейшего Синода.

Двести лет копилась обида Священства на Царство, пока не зашаталось Русское Государство, а епископат вместе с духовенством не встал на защиту Императора Николая II, поддержав революционное Временное Правительство. Поэтому выстраивая ныне церковно-государственные отношения, нужно внимательно изучать этот печальный опыт нашего прошлого.

Продолжение следует.

Анатолий Дмитриевич Степанов, историк, главный редактор портала «Русская народная линия», председатель «Русского Собрания»