Как сообщалось, в минувший четверг состоялось интервью председателя Правительства России Дмитрия Медведева российским телеканалам по итогам 2019 года.
Основные экономические положения выступления премьера прокомментировал в телефонном интервью «Русской народной линии» экономист, доктор экономических наук, профессор Олег Сергеевич Сухарев:
У меня возникло двоякое ощущение от выступления премьер-министра. С одной стороны, он обозначил проблемы — их много, и они серьёзные, с другой стороны, он дал оценку 2019 году, признавая его хорошим и вполне удачным в экономике. Конечно, это была сдержанная оценка, но она противоречила другим тезисам, которые назвал сам же премьер. Например, он говорил, что темп роста ВВП будет в лучшем случае 1,3-1,5% по итогам 2019 года и, что это для нашей страны недостаточно. Он отметил, что все это понимают, что нужен другой рост и темп выше среднемирового, т.е. выше 3,5%. С другой стороны, когда его спрашивали про социальные проблемы, про реальные располагаемые доходы, то он тут же говорил, что они долго падали. В этом году, скорее всего, мы выйдем на положительное значение их роста в 0,2-0,3%. И тут же отметил, что это очень низкие значения, и говорил, что это не может вызвать удовлетворения, и Президент поставил задачу роста реальных располагаемых доходов. Но показатели 0,2-0,3% означают, что на самом деле доходы не растут! Когда один из журналистов спросил премьера о том, что же делать для того, чтобы они росли, то в ответ премьер заявил о необходимости некоторых налоговых изменений и адресной помощи – в общем-то, все! Необходимо увеличить МРОТ, назначить пособие в 10 тыс. рублей семьям с детьми и так далее.
Таким образом, у меня возникло ощущение глубокой системной противоречивости. Год называют относительно неплохим и даже, в общем и целом, удачным, но тут же по ряду моментов, причём основополагающих и системных, сам премьер говорит о неудовлетворительном состоянии. Нужно отметить, что все позиции, какими бы противоречивыми они ни были, более или менее понятны и корректны по подаче, кроме одного (оговорочного) прокола, что ВВП – это все национальное благосостояние. Конечно, ВВП – это созданный текущий валовой продукт, исчисляемый по созданной в этом году валовой добавленной стоимости. Это отнюдь не богатство и не благосостояние.
Ещё одно противоречие. Например, когда его спрашивали про национальные проекты и почему неохотно идут деньги на них, то он говорил о том, что в регионах не готова нормативная база и министерства не спешат тратить деньги, потому что не было документального обеспечения этих затрат.
Поразила откровенность премьера. Он, в общем-то, признавал многие промахи, но двояко подавал информацию, т.е. промахи — промахами, а год был удачным. Эта двоякость и противоречивость вызывали определённое недоумение.
Говоря о нацпроектах, премьер признал, что отсутствие правовой базы — это неудовлетворительное состояние, он высказывался в достаточно резких тонах, но тут же подчеркивал, что мы не стремимся потратить деньги — лишь бы потратить. Необходимо всё разумно подготовить. Журналисты постеснялись задать вопрос о том — кто же мешал всё это сделать? Как будто над правительством висит дамоклов меч, кто-то помешал всё сделать поэтапно, то есть подготовить документацию, чтобы тратить эти деньги равномерно, как запланировано.
Премьер объяснил, что до 31 декабря он ждет все документы на подпись, что позволит уже с 1 января осуществить плановые затраты по национальным проектам. Конечно, это явный успех и явный плюс. Премьер понимает, что управленческая эффективность крайне важна в деле реализации проекта, чтобы деньги поступали вовремя и в точности по этапам, под конкретные разработки, с конкретной отчётностью, контролем, ответственностью за расходование и т.д. и т.п.
В выступлении премьер-министра ощущалась, на мой взгляд, ещё и недосказанность. Обратите внимание на то, что инфляция подавалась как успех. Общий пафос выступления выражается следующим образом — мы же работаем, мы же делаем! Да, какие-то ошибки есть, но мы видим задачи, видим, что нужен больший рост реально располагаемых доходов. Обратите внимание, что указываются задачи, которые названы Президентом, а инструменты, которые необходимы для решения этих задач, не указываются и подробно в деталях, в общем-то, не раскрываются. Тем самым, дать характеристику действиям становится проблематично. То, что названо, пока решения задачи не дало — ни адресная помощь, ни налоговые введения, ни нацпроекты, эффективность которых пока под вопросом и порядок поступления средств вызывает вопросы у самого премьера. Никаких новых системных инструментов для решения этих задач обозначено в экономической части выступления по существу и не было.
Таким образом, с одной стороны, премьер понимает, что так развиваться нельзя. С другой стороны, он вроде понимает, как нужно развиваться. Но третий пункт — что же нужно сделать, чтобы развиваться, так как он понимает, — остаётся без ответа. Видимо, так же, как и развивались. Но развивались-то плохо, и он это признаёт, что недостаточно. Значит нужно менять подходы – и здесь гробовое молчание! Им называются методы, которые применялись не один год, и, будучи применяемыми с 2017 года, они не привели к существенному росту. Расчеты показывают, что применение нацпроектов при той структуре распределения, которая существует, до 2024 года большого эффекта не даст. Хотя реализация средств, выданных по направлениям, воспринимается позитивно. Приоритетные направления должны получить хотя бы эти ресурсы. Уж слишком долго они не получали и половины от указанного.
С другой стороны, премьер говорит о триллионе рублей, который будет отвлечен из Фонда национального благосостояния. Но сам фонд в 2021 году составит примерно по имеющимся оценкам 11,8 триллионов рублей. Получается, один триллион — это менее 10%. Возникает вопрос, почему бы не использовать 15 или 20%? Где мера достаточного использования этих ресурсов из Фонда национального благосостояния, как её понимает премьер, исходя из чего? Остаётся также без ответа. Кроме того, есть еще и золотовалютные резервы, и ресурсы, сосредоточенные в банковской системе, которые можно было бы привлечь на цели развития экономики России.
Премьер говорит о том, что имеется профицит бюджета, и это хорошо. Когда страна нуждается в ресурсах развития, то надо как раз не 1,8 % процентов профицита, а можно было бы допустить 1,2 или 1,5 % дефицита. Однако этого не происходит, и гордятся профицитом бюджета, осчастливливая тех, кто получит частичку «профицитного пирога».
Поэтому, конечно, профицитный бюджет вызывает вопросы. Когда рост тормозится при инфляции 3,8% и профицитном бюджете, то возникает вопрос — такая победа над инфляцией и такой профицит бюджета не являются ли причиной торможения роста? Это взаимообратные связи между параметрами макроэкономики. По всей видимости, они-то и не вполне учитываются экспертами правительства, мнение которых и озвучивает премьер.
Подводя итог, хочу отметить, что если эта политика будет пролонгирована, то какого-то серьёзного ускорения роста в 2020 году ожидать не приходится. Тем более, что бюджет на 2020-2022 годы понятен — все эти три года бюджет профицитный. По сути, бюджет не даёт ощутимого вклада в темп роста, как это было и во все предшествующие годы. Эта парадигма распространяется на трехлетие с перспективой и до 2024 года. Поэтому выход на темп роста выше среднемирового к 2022 или 2024 году при сохранении этих инструментов, которые я перечислил, видится проблематичным. Причина в том, что не нащупана факторная основа новой модели роста. Также не очерчена сама новая модель, не ясно, что она из себя будет представлять, и за счёт чего она будет осуществляться – причём отсутствует ясность у самих проектантов этой якобы новой модели. Им думается, что она новая, с применением известных и заведомо старых инструментов. В этом и состоит ошибка экономической стратегии (об умысле я не допускаю возможности, так как это отдельный разговор), сводимой к сдерживанию хозяйственного развития России. Идея, будто, если финансировать экономику, то это обернётся инфляцией, которая все съест, примитивна и относится к 1990-ым гг. Отсутствие ресурсов и сдерживание финансирования просто остановит экономику, не даст ей развиваться. Просто, одновременно наращивая ресурсы, необходимо изменять их распределение и структуру экономики, чтобы большой инфляции не было. Но так не мыслят и не хотят в этом направлении работать. Нужно добыть без потрясений, имитируя работу и немного улучшая по очень локальным направлениям, поэтому боятся что-то системно изменить. Возникает общая траектория «барахтанья» от стагнации к рецессии, затем к восстановлению и опять к стагнации – все это циклично повторяется.
Вопросы, касающиеся привлечения иностранных инвестиций, опять подтвердили меня во мнении, что делается ставка ни на активизацию внутренних инвестиций, ни на поиск добавочных внутренних ресурсов на развитие, а на привлечение внешних источников, которые априорно ограничены в силу политической борьбы и той международной острой обстановки, о которой справедливо говорил премьер. Это подтверждает встреча Президента с немецким бизнесом на следующий день после выступления премьера. Ищем внешние источники. Свои использовать не используем и не будем! Поэтому, мне кажется, ожидать ощутимого ускорения динамики российской экономики по итогам 2019 года и в следующем году не приходится, если не будут предприняты существенные меры политики.
Мне представляется, что создание бизнес-среды, снятие административных барьеров — это паллиативные меры. Это институциональные воздействия, которые могут улучшить атмосферу ведения бизнеса, но, учитывая интересы самого бизнеса и общую динамику состояния конъюнктуры, не приходится ожидать, что только они способны оживить динамику. Необходима концентрация ресурсов. Именно концентрация. Причем достаточно направить ресурсы на приоритетные направления развития, пусть это будут национальные проекты, но ресурсы должны быть увеличены с расчётом мультипликативных эффектов и запуском внутренних производственных контуров внутри страны, включая и внутренний инвестиционный процесс. Это может создать увеличение темпа роста при соответствующей координации макроэкономической политики (я имею в виду денежно-кредитную и бюджетную составляющую), а пока что это противоречивые оценки при хорошем понимании целей, задач и перспектив, но при весьма скромном изложении инструментов и методов, которыми требуется достигать поставленные Президентом цели и задачи.
