Прощение дается дорогою ценою

Бог так ценит прощение, что не только Сам прощает, но обязывает всех прощать. И поскольку Он знает, что мы неспособны дать Ему что бы то ни было, Он берет на Себя все, что происходит с нами, и возмещает отсутствие нашего прощения Своим прощением, и дает его нам. Если мы этот дар не принимаем, мы не принимаем не только наших ближних, ноиБога, инет нам никакого прощения.

 

Притча о жестоком заимодавце предваряется вопросом Петра: до скольких раз мы должны прощать? (Мф. 18, 21). В своем вопросе он идет дальше правила раввинов — прощать до трех раз, распространяя его до семи. Но Господь отвечает ему: «Не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз», если ты хочешь быть прощенным от Бога. Семьдесят раз по семь, разумеется, сказано не в буквальном значении. Представьте, что мы согрешили четыреста девяносто раз, идальше уже нельзя ни словом, ни помышлением допустить греха, нам уже нет прощения. Что же делать? Стать святыми? Но святые — начало святости в этом — видят грехи свои бесчисленными, как песок морской. Если кто может сосчитать песок морской, тот поймет, до скольких раз мы должны прощать. «Седмижды семьдесят раз» значит, что прощение не количественно, но качественно, и что прощение всегда должно идти вместо отмщения. Человек во Христе никогда не достигает пределов любви.

 

Притча начинается со слов: «Уподобися Царство Небесное человеку царю», и это значит, что тайна прощения сокрыта в Божественной благодати, в тайне Царства Небесного. Царь, требуя отчета у своих рабов, находит среди них одного, который должен был ему десять тысяч талантов. Сумма такая огромная, что он никак не мог бы рассчитаться. Это как если бы к вам пришли и сказали, что вы должны немедленно заплатить десять миллионов долларов. А десять тысяч талантов — это и того больше. Христос хочет показать, что наш долг Богу совершенно превосходит наши возможности расплатиться. Царь решил взять, что мог, иприказал продать этого человека и его семью в рабство, пока тот не заплатит все.

 

Но человек пал на лице свое, умоляя потерпеть на нем, оставить его на свободе, обещая все заплатить. Видя, что он хочет совершить невозможное, царь сжалился над ним и простил ему долг. Прощение было дано из-за его отношения к долгу, из-за признания справедливости этого долга, из-за решимости все исполнить по справедливости — не из-за способности заплатить. И вот мы видим, что виновный человек был освобожден, а невинный человек, царь, заплатил долг, ибо он вычеркнул десять тысяч талантов из того, что ему принадлежало. Этот пример приоткрывает нам тайну Христова прощения. Прощение означает невинное страдание за виновного.

 

Но человек по своей поврежденной грехом природе склонен скорее заковывать в долговые колодки, чем освобождать — требовать свое, чем прощать, и Господь добавляет к началу притчи продолжение. Прощеный человек, радуясь своей свободе, вышел и встретил своего знакомого, который должен был ему относительно небольшую сумму — сто динариев. Кто-то подсчитал, что это в пятьсот тысяч раз меньше, чем долг, который ему простили. Тем не менее он потребовал уплаты. Он схватил его за горло, стал душить, чтобы тот немедленно вернул ему деньги. Бедный должник пал у его ног, умоляя потерпеть, как этот человек сам недавно умолял, обещая все заплатить, теми же самыми словами, которые получивший прощение говорил в своем отчаянии. Но он не хотел потерпеть и бросил этого человека в тюрьму, пока тот не заплатит свой долг. Это было столь возмутительным, что друзья бедняка, потрясенные несправедливостью, сообщили обо всем царю. Царь призвал жестокого раба и выразил свое осуждение гневным вопрошанием: «Весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?» Меряя суд той же мерой, какой этот человек воздал своему должнику, царь предал его на мучение в тюрьму, пока он не отдаст ему всего долга. И мы слышим: «Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его».

 

Постараемся понять из этой притчи тайну прощения. В мире существует справедливость. Царь требует отчета в наших долгах. Но его справедливость — выше справедливости, и потому должнику дается прощение. Когда этот прощеный человек, ничему не научившись — не поняв, что справедливость может быть только тогда, когда она выше справедливости, — требует то, что ему по справедливости принадлежит, совершается вопиющая несправедливость. И тогда царь напоминает, что в мире существует справедливость. Оттого что мир стремится осуществить справедливость без Бога, без высшей справедливости, столько в мире несправедливости и жестокости, и все готовы бросить друг друга в тюрьму.

 

Тюрьма на библейском языке означает ад. Среди этого ада греха и непрощения, в котором мы живем, мы должны, говорит нам сегодняшнее Евангелие, остерегаться отвергать то, что мы называем юридизмом — то есть то, за чем стоит обыкновенная справедливость, и устремляться при этом сразу к тому, что выше справедливости.

 

Ложное прощение — не прощение. Мы должны быть справедливыми, чтобы не перепутать утопии и пророчества. Чтобы в реальности сегодняшнего зла, достигающего последнего предела, различалась наша устремленность к высшему, последнему добру. Чтобы Апокалипсис и Страшный Суд не стали жестокой карикатурой на жизнь человечества, которому предопределена история со счастливым концом, где всем все прощено, без какого-либо участия человека.

 

Прощение — это не мешок с деньгами, с которым радостно убегают, потому что долги прощены. Я хочу существовать совершенно человеческим образом, быть человеком — тем, кто отличает добро от зла, видит зло в мире и ненавидит его, потому что прощение — высшее противостояние злу, а не примирение со злом.

 

Только не давая места диаволу, могу я приближаться к Богу. Как могу я простить, взять на себя последствия греха другого человека, если я сам смертельно поражен грехом? Чем мне заплатить за другого человека, когда я сам бедняк и должник кругом? Где взять мне сердце, способное прощать (то есть искренне любить, достигая высшего добра), в то время как у меня нет начатков добра — обыкновенной справедливости?

 

И вот здесь, в притче, заключена решающая, может быть, для судьбы каждого человека и всего человечества тайна. Прощение, которое мы получаем от Бога, открывает нам, что стоит грех. Никто не может знать до конца, как дается прощение, которое превосходит всякую справедливость, если не увидит Сына Божия, ставшего человеком. Прощение дается дорогою ценою — Кровью Христовой. Речь идет не столько о мудрости, сколько о безумии Креста. Через прощение приходит к нам глубочайшее знание греха — и покаяние, открывающее Царство Небесное, и сострадание ко всякому раненому грехом человеку.

 

Время великих бед и зол, в которое мы вступаем, будет ли временем великого сострадания и прощения? Наступают испытания, в которых не будет больше героев, но может быть много святых. Не таких святых, которые являют совершенство, но друзей Божиих, которые приняли от Бога прощение и дают всему миру знамение утешения. Святых, которых, скорее всего, никто не осмелится канонизировать, но тем не менее святых, освященных Богом, — из рода разбойника благоразумного. Как сказала одна девушка, святой — это тот, кто настолько грешник, что Христос — все для него.

 

«Блаженны, чьи беззакония прощены и чьи грехи покрыты, блажен муж, емуже не вменит Господь греха его» (Пс. 31, 1—2). Наша радость в этом даре благодати не дает нам удерживать его только для себя. Знание, какой ценой мы получили наше прощение, неужели не сохранит нас от дерзости по отношению к тем, кого мы должны прощать?

 

Среди ада земли мы — не ангелы, мы слабые люди. Мы сражаемся с грехом, но и у нас много грехов и обид, и если мы не прощаем друг другу, зло остается и накапливается в мире, и входит в Церковь, которая от этого перестает быть Христовою. Христианский народ — это не народ силы, это народ, который верит в Иисуса Христа, пришедшего взыскать и спасти погибшее. Это прощеный народ, который, оттого что он прощеный, призван принести Евангелие Божия прощения всем людям. Мы должны со властью сказать и засвидетельствовать об этом перед всеми людьми.

 

В мире существует справедливость, без которой не может быть того, что выше справедливости. Однако высшая несправедливость заключается в отвержении того, что выше справедливости. На последнем повороте истории мы исполним свое предназначение в той мере, в какой будем верны этой тайне. Только вместе со Христом, противостоя несправедливости всякого греха, царствующего в мире, можем мы молиться на самом деле вместе со Христом о распинающих нас: «Боже, прости им, не знают, что творят!»