«Совесть — вещь нужнейшая»

Впервые Владимира Осипова я увидел у отца Димитрия Дудко где-то лет сорок пять назад. Это был недолгий перерыв между его арестами. Только что выйдя из тюрьмы, Владимир был исполнен решимости продолжать дальнейшую борьбу с беззаконием власти. Он поражал своей отвагой, жертвенностью. Кто-то сказал о нем, что это прирожденный воин, русский самурай. Слово «самурай» мне не очень нравится. Лучше было бы сказать дважды: русскийрусский — то есть православный русский. Пятнадцать лет пробыл он в советских лагерях (первый раз с 1962 по 1968 и второй с 1975 по 1982 год), но в демократических СМИ конечно же не скажут о нем в этот день ни слова. Не потому ли, что сегодняшнюю ложь он не приемлет так же, как вчерашнюю? Владимир Осипов — видный политический деятель России, патриот-державник, талантливый публицист, историк, бессменный глава «Союза Христианского Возрождения». Человек, реально пострадавший от советской власти, при этом никогда не клеймивший Россию, как это делают так называемые деятели культуры, кормившиеся из рук советской власти, — прислужники при любом режиме, которые после «перестройки» объявили себя диссидентами и пострадавшими. Кого-то из них редко выпускали заграницу, кто-то получил не такую большую квартиру, как ожидал, чей-то фильм советская власть положила на полку на целых полтора года. И прочая подобная ерунда. Были, конечно, среди них и более принципиальные диссиденты, но, в основном, из числа тех, кто целился не столько в коммунизм, сколько в Россию.

 

Помню пламенные выступления Владимира Николаевича на наших совместных молитвенных стояниях в 90-е годы: в Останкино — против показа богохульного фильма, у мэрии — в защиту наших детей и молодежи от пропаганды растления. Его горячую поддержку наших алтарников, остановивших кощунственную выставку «Осторожно, религия!» На самом деле ни одно значительное событие последних 20—25 лет не прошло мимо его внимания. Его слово всегда о том, что происходит с Россией и что без православия не может быть России. Он хорошо понимает, что болезнь индивидуализма, в том числе в Церкви, в том числе под видом духовности, — одна из главных опасностей нашего времени.

 

Сейчас постоянно говорят о так называемом миссионерстве, это слово для многих уже достаточно дискредитировано. Но я рискнул бы все-таки назвать Владимира Николаевича Осипова миссионером, подлинным миссионером. Мы то и дело слышим, что у нас в стране большинство причисляет себя к православным. Почему же столько людей духовно умирает на наших глазах? Почему этот мой друг, моя жена, мои дети не приходят к вере? Почему эти так называемые православные теряют веру? Вера умирает, и, кажется, Бог молчит. Однако Бог говорит. Бог хочет, чтобы все люди спаслись и были живыми — так Он Сам говорит. Конечно, это не вина Бога, Который не перестает через все, что происходит, звать нас. Или, может быть, Бог говорит слишком издалека и совсем не слышно, что Он говорит? Мы должны задать себе этот вопрос: кто среди нас когда-либо слышал Бога? Единственный нормальный способ услышать Бога — услышать голос нашей совести и услышать то, что говорят о Боге люди, достойные того, чтобы им поверили. Не зря у апостола сказано, что крещение — это обещание Богу доброй совести, которое спасает нас воскресением Христовым. В этом вера. Вот почему вера хрупка. Потому что ей нужен свидетель. Этот свидетель — Писание. Этот свидетель — Церковь. Этот свидетель — человек, который однажды перевернул мою жизнь. Этот свидетель — моя совесть. Вот почему не все, называющие себя православными, имеют веру. Эти люди, верят ли они, что Бог достоин веры? Видимо, нет. Они не могут доверять неизвестному. А путь познания этого Неизвестного только тот, который начинается с известного каждому — хранения совести. «Совесть — вещь нужнейшая», — сказал преподобный Максим Исповедник. Есть отказ от веры безразличием и отказ ленью. Есть отказ гордыней и отказ невежеством. Во всех случаях отказ от глубин жизни. Вся жизнь — сплошной отказ. В самом деле, эти люди не встретили Бога, не встретили Христа Распятого и Воскресшего. Один Бог знает глубину этого отказа, Он один может исцелить от этой смертельной болезни. И никто, кроме нас, христиан, не может стать свидетелем Бога. Есть также отказ бунта. Где Он, ваш Бог? Где Он, ваш Христос? Человеческое страдание отовсюду вопиет к Богу. И здесь мы должны сказать, что подлинная печаль о правде и справедливости — не отказ от Бога, а неосознанная устремленность к Нему. Есть такой искренний и невинный отказ от Бога: я не знаю Бога, я знаю только мою совесть. И тот, кто следует своей совести не имея веры, идет к Богу.

 

Таким был путь Владимира Николаевича Осипова. Двадцатилетним юношей, студентом исторического факультета Московского университета, он открыто выступил в защиту своего товарища, исключенного по политическому делу. За это он сам был исключен из комсомола и отчислен из МГУ. Тогда он был еще далек от веры, но на память почему-то приходит евангельская притча о богатом юноше. Господь требует от некоторых ради Него или ради хранения своей совести, если они еще не знают Его, оставить все свое прошлое, настоящее и прежде всего будущее. Потому что богатство молодости — будущее. Тогда Владимир Осипов стоял перед простым выбором. У него была страсть к науке и надежда на продолжение учебы в университете. А также естественный страх оказаться изгнанным, лишенным всего. Оттого что он предпочел всему послушание совести, Бог определил его будущее призвание — Он повел его через скорби и испытания и привел к более совершенному знанию — послушанию Христу. Владимиру Николаевичу Осипову дано было узнать, что если Бог зовет нас решительно отвергнуться лжи мира, если Он требует от нас принести в жертву наши надежды и наши страхи — это наше избрание, это знак Его особой любви к нам. Это то, что мы должны принять с радостью. Это то, что Владимир Николаевич принял. И благодаря этому приобрел дар не только правду земную, но и небесную доносить до других. Следовать своей совести — это долг, и ничто не должно заставить нас его обойти. Но есть еще несравненно большее — просвещение нашей совести светом победы Воскресения Христова. И этот свет, который он принял, хранит его на однажды избранном им пути.