«Мы, его духовные чада, считаем его святым»

Сам я из Воронежа. Я познакомился с владыкой Гавриилом в середине 90-х годов. Я служил в Благовещенске офицером, после армии остался там жить. Я китаевед. Так случилось в моей жизни, что я немного приболел и через болезнь стал верующим. Уехал на целый год в Воронеж и оказался в женском скиту Задонского монастыря под Липецком, где был отец Петр (Кучер). Потом батюшка Петр со своими монахинями переехал из Задонска в Боголюбово. Сейчас там и окормляюсь. В моей жизни было два духовных отца – владыка Гавриил и отец Петр (Кучер).

Когда я воцерковился, поправился, пришел в себя, то вернулся в Благовещенск работать. Занимался приграничным бизнесом, возил большие партии фруктов и овощей. В Благовещенские был единственный храм, за который мы бились, так как его хотели отдать католикам. Однажды я пришел в этот храм на службу. Службу вел владыка Гавриил. На следующий день я пришел к нему. Я сказал: «Владыка святый, я занимаюсь бизнесом, благословите, я буду привозить к Вам в епархию, в храм фрукты и овощи». Он улыбнулся и очень по-доброму сказал: «Хорошо. А вы венчанный?» Я отвечаю: «Венчанный». Он говорит: «Вы не хотели бы послужить в алтаре, помочь на архиерейской службе?». Я говорю: «Конечно». Он: «В следующую субботу приходите вечером, мы вас ждем в алтаре». Вот так мы и познакомились. Я стал приходить на каждую службу, мне работа позволяла. Ездил с ним на службу в другие города епархии. Стал его иподьяконом до 2005 года. В 2005 году по семейным обстоятельствам переехал с семьей в город Воронеж. 

Владыка был сверхнеординарным человеком. Заключить его в какие-то шаблоны просто невозможно. С виду он было очень грозным. Имя «Гавриил» несет в себе такое значение как божественная сила, божественная крепость. В имени владыки полностью отразился его характер. Это был человек пламенной православной веры, который не пойдет ни на какие компромиссы с совестью, если нужно дать послабление в вере. Он с детства был в храме, его мама была глубоко верующей женщиной. Она с детства водила его в храм, он с детства прислуживал в алтаре. 

 

Владыка как-то рассказал случай из своей молодости. Мать, проводив его до станции, откуда он должен был отправиться в Одессу поступать в духовную семинарию, возвратилась домой опечаленная. Вдруг перед ней явилась Пресвятая Богородица. Мать, нисколько не удивившись, сказала: «Царица Небесная, прости меня, но мне нечем Тебя угостить, все гостинцы отдала сыну в дорогу». На что Божия Матерь ответила: «Ты меня уже угостила. Ты подарила мне сына». Богородица улыбнулась и исчезла.

Я всегда считал и сейчас считаю владыку Гавриила святым человеком и глубоким патриотом нашей страны, человеком глубочайшей веры. А почему святым? Потому, что святые люди всегда выполняют волю Божию. Нам, людям грешным, на самом деле очень тяжело выполнять волю Божию. Владыка Гавриил всегда ее выполнял во всем, даже в мельчайших подробностях. Поэтому некоторые люди не понимали его и, может быть, даже обижались. Мы часто больны гордостью и мечтательностью. С детства мы воспитывались в безбожных детских садах, в школах, на телевизионных программах и поэтому у нас сильно развита мечтательность и духовная поврежденность. Владыка же всегда был трезв, он никогда не отвлекался ни на что и все видел и слышал. И поэтому, когда в человеке он замечал гордость и мечтательность, он как добрый пастырь старался ее уврачевать. Когда мы ему помогали на службах, если он видел, что кто-то из нас начинал мечтать и отключаться от службы, он тут же давал какое-то задание. Так как человек мечтает, он, естественно, сразу не понимает, что от него хотят. Владыка это замечал и тут же начинал его ругать. И служба превращалась в такое действо: «Ребята, я вижу, что вы сейчас будете уходить местами, я буду вас ловить и немного наказывать». Некоторых прихожан смущало, когда они видели, что во время службы владыка часто бухтит на нас и ругает. Они потом говорили мне: «Почему вас ругают? Это же нехорошо». Я говорил: «Вы не понимаете, он оказывает этим для нас большое благодеяние. Он, во-первых, нас лечит от мечтательности и от гордости, а, во-вторых, руганью своею он отгоняет от нас бесов». Ибо по нашим грехам мы должны всегда нести наказание от лукавого. Владыка это знал и когда нас чихвостил, он отгонял от нас бесов.

В его правление епархия находилась под невероятным благодатным покровом. Кроме одного священника, под его управлением не умер ни один священник, ни одна монахиня. Как только он покинул кафедру, священники стали умирать, как спелые гроздья винограда, один за другим, и стар и мал. Стали умирать и священники, и монахи. Пошел прямо повальный мор. 

Его епархия - это граница, рядом языческий Китай, невероятная языческая сила, которая постоянно действует на всех приграничных жителей. Владыка же был огромной духовной каменной стеной, которая не пускала эту силу на Дальний Восток России. Своей молитвой он покрывал всю епархию. И многие люди, когда он ушел с кафедры, приходили и говорили, что при нем они были, как в детском саду. Так говорили люди разных возрастов, профессий, и уважаемые люди, и простые рабочие, которые были воцерковлены. Они говорили: «Мы же, как дети, резвились, как в детском саду. Да попадали иногда под его руку, ну, отчихвостит, но ничего страшного, зато потом видели, что от этого идут одни благодеяния». Да, конечно, были искушения у людей, они болели, но никто не умирал.. Я знал одного старенького священника, у которого была смертельная болезнь. Врачи поставили ему диагноз, согласно которому он в любой момент может умереть. Во время правления владыки этот священник летал, как вертолет, но, как только владыка ушел с кафедры, года через два он внезапно умер. 

Владыка был прозорлив, как и все святые люди. Я и многие люди замечали его прозорливость. Она проявлялась как в мелочах, так и в больших вещах. Однажды я был загружен одной серьезной проблемой много дней, и эта проблема встала каменной плитой, совершенно меня задавив. Я стал молить Бога о смерти, дошел до отчаяния. И вот в таком состоянии я пришел на службу, был Великий Пост, воскресенье. Спрашиваю у отцов: «Какую мантию мне ему готовить - темную или темно-фиолетовую?» Отцы мне говорят: «Сам смотри, сегодня воскресенье, может быть, темно-фиолетовую». Я стою с этой мантией, входит владыка, надеваю на него эту мантию, он смотрит, вроде, все нормально. Потом он приглядывается ко мне и начинает кричать на весь храм: «Отец Серафим (это настоятель), это же больной человек, это же сумасшедший человек. Ты посмотри, что он творит, он мне вместо черной мантии дал фиолетовую. Ты смотри, что он творит. Вызывай скорее «Скорую помощь», надо его срочно отвезти в сумасшедший дом». 

Прихожане все слушали. Естественно потом многие прихожане искусились. Владыка очень расстроился, он не стал надевать все епископские регалии и правил всю службу простым чином священника. Он отказался от помощи иподиаконов, мы молились с прихожанами. Но, зато, когда я вышел после службы, то понял, что полностью освобожден от проблемы. Я бы, как на крыльях. И уже получилось — не плита на мне была, а я сидел на плите и пил чай. Это было чудо. Я перестал бояться, я понял, что есть Бог, есть воля Божия, что не надо ничего бояться. Я в душе благодарил владыку. Конечно, посторонние прихожане могли в тот момент сделать вывод — слишком уж он суровый. Но они не понимали, откуда идет эта суровость. Он был нелицеприятен, он всегда выполнял волю Господа. И ему было не важно, что подумают о нем другие люди. 

Как-то раз приехал к владыке молодой священник и говорит: «Владыка святый, когда я сплю по ночам, бесы не дают мне спать, они тревожат меня своими разговорами». А владыка в полуюродстве говорит: «Отец, да что ты грузишься какой-то проблемой? Мол, бесы к тебе пристают. А ты вечером за ужином выпей пару рюмок водки и спи спокойно». Этот отец потом признавался, что последовал совету владыки, и бесы от него отстали, и теперь он спит спокойно. Я, конечно, понимал, что это произошло не потому, что он выпил рюмку водку, а от того, что владыка за него помолился и проблема была решена. Когда владыка ушел с кафедры, этот священник через три года умер. 

И так было всегда. Если у человека, будь то иподиакон или мирянин, появлялась проблема, и он приходил и озвучивал ее владыке, то архипастырь вставал на молитву и был горой за того человека. Поэтому мы были за ним, как за каменной стеной. Многие верующие, не сговариваясь, мне часто говорили: «Пока Владыка Гавриил с нами живет, на кафедре ли он, или с кафедры его сняли, но пока он с нами живет, мы верим, что китайцы нас не тронут». Они были уверены, что его молитвенный покров защитит нас от китайцев. 

Владыка был невероятно добр. Когда я смотрел в его глаза, я всегда поражался, что его они были младенчески чисты. Он был очень добрый человек. Вся его мощь — это доспехи, которые он надевал, которые он должен был одеть, иначе на кафедре был бы беспорядок и бардак. Когда он уезжал в Москву по делам службы, служащие епархии приходили в хаос, а я думал — быстрее бы вернулся владыка и навел бы порядок, всех поставил бы на место. Очень многие люди его любили и уважали и, не скрою, многие считают его святым. 

Хотелось бы отметить его ум, мудрость. Это была колоссальная машина. Я принимал участие в Православном братстве, в руководстве молодежным движением. По его благословению мы открывали церковные лавки по городу. Приходишь к нему с проблемой – и он всегда давал совершенно оригинальный совет, который и в голову не придет. Я всегда недоумевал, откуда у него это потрясающее чувство понимания проблемы. Он быстро схватывал любую проблему и быстро давал такое решение проблемы, которое и в голову не могло прийти. 

Дальний Восток, где служил владыка, - это регион, куда ссылали сектантов. Это сектантский регион. Когда владыка был поставлен на кафедру, в епархии было всего лишь три храма. За время своего правление он построил 50 храмов и открыл 2 монастыря. Он представлял власти Церковь как очень солидный, могучий организм, который надо уважать. И губернаторы, и генералы, и мэры всегда к нему шли так, как будто это человек, который был облечен особой могучей сакральной властью. В его лице они уважали православную церковную власть. Они понимали, что Православная Церковь — это не лачужка, а действительно солидная мощная организация. Все они, независимо о того, любили они его или не любили, в его лице уважали Православную Церковь, т.к. он был её представителем на Дальнем Востоке. 

Когда владыка заболел, мы, его духовные чада, были подавлены. Мы молились о его выздоровлении. Сейчас мне пишут, что в момент его кончины многие стояли на службе и не спали, молились о нем. В его лице они потеряли дорогого отца. Это настоящий православный Архиепископ с большой буквы. Мы не знаем, будут ли еще на земле такие архиепископы. Он был уникален. Это был архиепископ старой школы, который считал, что православные догматы превыше всего, а изменение их —большой грех. Владыка строго следил, чтобы никаких модернистских новшеств не вкрадывалось в Православную Церковь. 

Помню, как-то был день памяти Царственных страстотерпцев, он не служил, служил священник, а мы после службы совершали Крестный ход вокруг храма и запели «Боже, Царя храни». Владыка стоял в стороне и за всем внимательно наблюдал. Потом он вызвал священника и говорит: «"Боже, Царя храни" — это неканоническое молитвословие и на Крестном ходу его петь было нельзя». Владыка глубоко чтил Царственных страстотерпцев, но он не мог смириться с изменением церковных правил и тем более догматов. Он был ярый противник подобных изменений и модернистских нововведений. 

Упокой, Господи, его душу в селениях праведных. Мы, его духовные чада, считаем его святым. В его лице мы приобрели ходатая на небе за Православную Церковь и за Россию.