Видимость благочестия при внутренней пустоте

В евангельском слове за Божественной литургией мы слышим о том, какая есть наибольшая заповедь в законе. Когда один из книжников приступает к Спасителю с этим вопросом, искушая его, Иисус говорит ему, что первая и наибольшая заповедь: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим». А вторая, подобная ей: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». «На сих двух заповедях, — говорит Господь, — утверждается весь закон и пророки».

Когда же собрались фарисеи, Он спрашивает их: «Что вы думаете о Христе? Чей Он сын?» Они отвечают Ему: «Давидов». Должен придти в мир Мессия — Сын Давидов. Тогда Господь говорит им: «Как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих?»

Самое главное — это заповедь о любви. То, о чем спрашивает Господь законников и фарисеев, сходится в одном главном. Не в силе Бог, а в правде. Эта правда раскрывается в той силе Божией, которой никто не может противостоять. Там где правда, где человек хранит заповедь о любви, — с ним действует Сам Господь. Никто и ничто не может противостоять этой силе. Господь говорит, что первая заповедь — о любви к Богу, и вторая подобна ей. Это значит, говорят святые отцы, что первая заповедь должна быть всем смыслом нашей жизни. Мы должны понять тайну человека, который создан для любви к Богу. Эта заповедь — главная крепость, которую человек должен хранить в своей личной жизни. И общество христианское должно ради Бога, ради собственной жизни хранить эту заповедь. Но святые отцы говорят, что вторая, подобная ей заповедь может соблюдаться, только когда мы помним о первой. Когда происходит забвение главной, первой заповеди, дающей силу и благодать для исполнения заповеди о любви к людям, тогда происходят очень серьезные искажения.

То что совершается сегодня в западной Церкви, давно уже отступившей от чистоты Православия, прежде всего можно определить как искажение этой заповеди, данной Господом: главное внимание обращается на вторую заповедь — о любви к ближнему, а первая, наибольшая заповедь — о любви к Богу, — отступает на второй план, постепенно исчезая. Вследствие этого приходит неслыханный расцвет всякого беззакония, потому что человек своими силами не имеет возможности исполнить вторую заповедь — о любви, милосердии, сострадании.

Это беззаконие, явление греха как нормы, с особенной силой мы можем наблюдать в нашем Отечестве. Оно пришло с Запада, но у нас после семидесятилетнего государственного атеизма может наступить еще худший период — государственного сатанизма. Там где нарушается порядок, и первая заповедь — о любви к Богу — не признается наибольшей, а вторая — подобной первой, невозможно человеку исполнить вторую заповедь.

Мы знаем, что было время, когда существовал триединый монолит: Православие, Самодержавие и Народность. Казалось, невозможно было его сокрушить. Но причина крушения этого монолита раскрылась в конце концов в том, что хотя каждая из этих составляющих имела как бы равное значение, но очень часто забывалось, что без первого второе и третье перестает иметь смысл. Не то чтобы первое отвергалось, нет. Люди отдавали свою жизнь за Веру, Царя и Отечество. Но все чаще происходило так, что вера уже не была главным в этом триединстве, а становилась как бы украшением всего остального. Достойно и праведно отдавать свою жизнь за Царя и Отечество, но служить человек должен только Господу.

«Я Господь твой, Бог Един, — вот что такое заповедь о любви к Богу, — да не будет у тебя иного бога» (Исх. 20, 3). Жертва на алтаре сердца может приноситься только одному Единому Богу, и больше никому. Никто не должен стать человеку кумиром вместо Бога. Это как если бы — возьмем пример из обычной человеческой жизни — приданое невесты любили больше, чем ее самое. Незаметно Царь и Отечество становятся человеку более дорогими, чем Православие, чем Господь Бог. И в результате созревают те страшные неминуемые катастрофы, свидетелями которых мы явились в этом столетии.

Святые отцы наши: святой праведный Иоанн Кронштадтский, святитель Игнатий (Брянчанинов), святой Феофан Затворник и многие другие предчувствовали приближающуюся катастрофу и много говорили об этом. Они предупреждали об этой опасности в исповедании Православной веры — о внешней видимости благочестия при внутренней пустоте. «И будет падение скорое и великое», — говорит святитель Игнатий по этому поводу. Этого падения невозможно было избежать, никакие меры не могли уже помочь там, где суд Божий попустил действовать врагам Православия и России.

Мы знаем, что в истории нашего Отечества много было завоевателей, которых летопись называет бичом народов — таких, например, как Тамерлан. Господь ставил нас на краю гибели, чтобы все поняли, что спастись можно только Им, Его силой. Никакой другой силой — ни колесницами и конями, ни ракетами, никакой другой мощью ни человек, ни государство защититься не могут, если воля Божия определяет горький суд об этом народе — за отступление от подлинного благочестия, от заповеди о любви к Богу.

Поэтому, размышляя сегодня о бедах нашего Отечества, о том, какие надежды есть на его возрождение, мы должны видеть все, что происходит в истории человечества. Мы должны понимать эту тайну: почему пала в свое время Византийская империя, почему Господь попустил падение православной Российской империи; почему богоизбранному народу посылался вавилонский плен, и почему Израиль подпал под оккупацию римлян. Мы должны видеть, насколько тщетны надежды сегодняшнего всемирного синедриона, все более распространяющего свое действительно мировое господство (поскольку в их руках все золото и, кажется, в их руках уже вся власть) — как это может все рассыпаться в одно мгновение, когда придет час суда Божия. Наши надежды на возрождение России, восстановление православной монархии, на все победы, которые нам так необходимы, должны исходить только из того, что говорит нам сегодня Господь.

Сегодняшнее иго греха над Россией не идет ни в какое сравнение с татаро-монгольским игом. Господь показывает нам, что если сокрушены одни враги, то судами Божиими за отступление от правды Его немедленно появятся другие, не менее страшные. И будет еще горшее разрушение всего, если не будет покаяния. Если мы отступим от заповеди Господней о любви к Богу и человеку и не принесем в этом покаяния, нам дано будет убедиться в ложности всех наших побед. Там, где изгоняется один бес, приходят семь худших (Мф. 12, 43—45). Изгнали беса коммунизма, но Господь попустил придти к нам семи горшим бесам — чтобы мы поняли свое предательство и принесли в этом покаяние.

Нам нужно понять сегодня самое главное: никакие земные бедствия не идут ни в какое сравнение с тем, чего может лишиться человек, отступая от заповеди Господней о любви к Богу и к человеку. Не может наше сердце не содрогаться при виде голода, нищеты, болезней. При виде страшного геноцида, который совершается сегодня, — уничтожения нашего народа. Но бесконечно страшнее, если в вечной жизни люди будут пребывать в нескончаемых муках. Преподобный Серафим Саровский говорит, что если бы человек знал, что значит заповедь Божия о любви к Богу и к человеку, если бы он коснулся той новой жизни, которую предлагает ему Христос, то согласился бы в течение всей своей земной жизни терпеть самые страшные скорби, какие только могут быть, только бы не лишиться вечного блага. (Преподобный Серафим говорит «тысячу лет» — это уже, наверное, сказано о всей истории нашего Отечества, обо всем народе).

То что Господь посылает нам такие скорби, должно быть надеждой, что Он не оставляет нас. Как отец, любящий сына, вынужден порой наказывать его, переступая через себя, так Господь, любящий нас, посылает нам скорби, чтобы мы не лишились самого главного. Чтобы не уподобились тем фарисеям-богословам, которые на вопрос Спасителя, чьим Сыном является Мессия, свидетельствовали своим молчанием, что они ждут пришествия Мессии из дома Давидова. Земного царя, который восстановит земное могущество Израиля и распространит его владычество над всеми народами. Эти слова они повторят потом в решающий час Христовых Страданий, когда скажут, что нет у них царя, кроме кесаря, отрекаясь от Бога ради земной власти и владычества, открывая путь антихристу. Там где Бог и любовь к Нему будут не на первом месте, всякое земное владычество (теперь это уже должно стать очевидным для всех) будет владычеством помазанника сатанинского.

Нет нам дороги унывать и отчаиваться! Господь бесконечно сильнее всех: «Не в силе Бог, а в правде». Будем хранить Ему верность во всей нашей жизни, помня о том, что заповедь о любви к Богу и человеку — это действительно заповедь, на которой, как сказано в Писании, «утверждается весь закон и пророки». И вся правда заключается в этой любви.

Пророки потому пророчествуют, что они любовью, Богом данной, видят все. Убери эту заповедь о любви, на которой все утверждается, — и все рухнет, рассыплется. Ангельский и человеческий мир приходит в смятение, когда происходит отступление от заповеди о любви. И в конце концов, как сказано, «солнце померкнет, и луна не даст света своего» (Мк. 13, 22), когда произойдет отступление от этой заповеди. Но и тогда она будет сиять ярче всего на свете для верных Ему.

Апостол Павел говорит нам сегодня: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?» (Рим. 8, 35). Он показывает нам, что любовь Христова, когда мы имеем ее в своем сердце, сильнее и меча, и опасности, и любых испытаний. И добавляет: «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8, 38—39).