Предполагается, что при правильном общественном устройстве законы должны быть результатом некоего общего согласия, для чего организуются определенные формы законотворчества, которые постоянно совершенствуются. Лучшим может быть признан закон, имеющий ясную для всех логику, приемлемую смысловую, стратегическую направленность, которая и позволяет организовать разумную жизнь общественного согласия. Необходимость принятия нового закона об образовании совершенно очевидна, для того, чтобы была обретена некая опора в постоянно меняющемся, трансформирующемся российском образовании.
Закон, в первую очередь, должен определить, что такое образование, каков его статус в современном российском обществе, и ответ на этот вопрос, в свою очередь, должен исходить из некой стратегии российской государственности. Оставив в стороне вопрос о теоретическом и практическом проявлении такой стратегии и бурных реалиях обшественно-политической жизни, обратимся к рассуждению «по делам».
Очевидно, что все продолжающаяся «реформа» российского образования, при всей непроработанности и принципиальной непонятности меняющихся «стандартов», вызывающих резкую реакцию общества, имеет общую ориентацию на современные формы европейского образования. Установление единства образовательных стандартов для Европы стало следствием ее объединения, и предполагается, что в условиях современной экономической и культурной глобализации необходимо и для России приобрести соответствие устанавливаемым стандартам.
Как относиться к такого рода процессу? В духовной культуре Православия в отношении к явлениям действительности заповедано следовать «царскому пути», то есть трезвенному рассуждению, – не отвергать осуждая, не принимать не рассуждая. Современная глобализация является фактом современности, который можно оценивать по-разному, но очевидно, что отнюдь не для всех членов и европейского сообщества отказ от национальной идентичности и кризис традиционных ценностей является самодостаточным благом.
В исторической русской саморефлексии одним из ключевых вопросов всегда был вопрос отношения России и Запада, и во многом от ответа на этот вопрос зависит то самое определение исторической стратегии. Россия, безусловно, открыта культурному пространству Запада, но исходя из своей истории, и исторической задачи (если она признается), должна следовать своему пути, который позволяет сохранить самобытность, как основу жизни. Подражание никогда не являлось творчеством, которое единственно рождает новое и может дать ответы на вызовы современности.
Для русской системы образования всегда была характерна связь образования как получения связной системы знаний о мире и навыков их применения с воспитанием, то есть формированием такой же целостной системы нравственных ориентиров, что в определенной мере было усвоено и советской школой. Всякий педагог знает, что воспитание мировоззрения, сознательных качеств души есть самая сложная задача образования, отказываться от которой, является принципиальной ошибкой.
Недостаточность либерально-гуманитарной риторики в области нравственных категорий исходит из самой недостаточности секулярных «общечеловеческих ценностей», которые всегда будут безосновны вне духовной вертикали. Как можно учить добру, справедливости, правде вне свидетельства о Боге? И если в школьном образовании отсутствует религиозное начало, то на каком основании будет строиться воспитание?
В проекте закона говорится о воспитании как создании «условий для самоопределения и социализации обучающегося на основе социокультурных и духовно-нравственных ценностей, принятых в обществе правил и норм поведения в интересах человека, семьи, общества, государства», и при этом подчеркивается «светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях». При этом не определяется, из чего исходят «духовно-нравственные ценности» (ведь вводится понятие не материального характера – «дух»), каким образом определяется единство «принятых в обществе правил», при очевидном, в любом обществе, различии таковых норм. Что представляет собой «светский характер» образования, а также запрещение «религиозной пропаганды».
Безусловно, всякий закон имеет прежде всего юридически-прагматический характер и, возможно, не предполагает богословско-философских, этических отступлений, но должна присутствовать понятийная определенность, которая как раз должна исходить из ясной мировоззренческой позиции, а не абстрактной общности «гуманистических» лозунгов. Также, подобная неопределенность в законе, вольно или невольно оставляет пространство для последующего произвольного толкования в подзаконных нормативных документах.
И наконец, принципиальный вопрос, если воспитание осуществляется в интересах «человека, семьи, общества, государства», то как, при определяемом в законе «светском» характере образования, будут осуществляться права тех, для кого нравственные нормы (те самые «духовно-нравственные ценности») имеют религиозные основания,
С этой точки зрения, хотелось бы подержать поправки к закону, которые предлагаются в обращении И.В.Понкина и М.Н.Кузнецова, известных специалистов в области государственно-профессиональных отношений, давно и глубоко занимающихся этой темой.
– В определении «ценностей» воспитания безусловно должна быть подчеркнута ориентация на традиционные, исторически обозначенные нормы, свойственные российскому обществу.
– Закон должен поддерживать приоритетное право родителей на «воспитание, обучение, охрану здоровья и гармоничное развитие своих детей перед всеми другими лицами», которое обеспечивает воспитание в традиционных ценностях и позволяет преодолевать возможные и известные недостатки «ювенальной юстиции». Должны быть законодательно определены активные формы участия и контроля родителей в образовательном и воспитательном процессе.
– Должны быть более полно определены критерии получения бесплатного образования (в т.ч. и дополнительного в школе), вплоть до конкретно указываемых в предлагаемых поправках норм (к пр. «не может быть менее половины количества таких мест в бакалавриате»).
– Закон должен определять возможность создания классов и учебных заведений «с религиозно-культурным компонентом» по согласию участников образовательного процесса, с ясно обозначенными правилами участия и контроля традиционных религиозных организаций.
– Также полно должен быть обозначен статус «духовных образовательных организаций» и содержания образовательного стандарта по направлению «Теология», с обеспечением для религиозных организаций права формирования и контроля его конфессиональной специализации.
– Безусловно необходимо включение в закон поправок, связанных, с т.н. «сексуальным просвещением», в предложенной бескомпромиссной редакции.
Исходя из общей концептуальной неопределенности этого проекта, который, не выходит за пределы прагматически-экономической («сырьевой») утилитарности строя жизни современного российского общества, и всего объема принципиальной критики, возникшей после его публикации, следует прийти к выводу о необходимости создания новой редакции закона. С организацией новой рабочей группы, более представительной по числу участников (должны быть представлены школа, ВУЗ, академическая наука, профессиональное образование), и более способной к созданию исторически обоснованной и стратегически-перспективной концепции российского образования.
Андрей Викторович Разин, преподаватель кафедры теологии РГППУ (Екатеринбург), специально для «Русской народной линии»
Закон, в первую очередь, должен определить, что такое образование, каков его статус в современном российском обществе, и ответ на этот вопрос, в свою очередь, должен исходить из некой стратегии российской государственности. Оставив в стороне вопрос о теоретическом и практическом проявлении такой стратегии и бурных реалиях обшественно-политической жизни, обратимся к рассуждению «по делам».
Очевидно, что все продолжающаяся «реформа» российского образования, при всей непроработанности и принципиальной непонятности меняющихся «стандартов», вызывающих резкую реакцию общества, имеет общую ориентацию на современные формы европейского образования. Установление единства образовательных стандартов для Европы стало следствием ее объединения, и предполагается, что в условиях современной экономической и культурной глобализации необходимо и для России приобрести соответствие устанавливаемым стандартам.
Как относиться к такого рода процессу? В духовной культуре Православия в отношении к явлениям действительности заповедано следовать «царскому пути», то есть трезвенному рассуждению, – не отвергать осуждая, не принимать не рассуждая. Современная глобализация является фактом современности, который можно оценивать по-разному, но очевидно, что отнюдь не для всех членов и европейского сообщества отказ от национальной идентичности и кризис традиционных ценностей является самодостаточным благом.
В исторической русской саморефлексии одним из ключевых вопросов всегда был вопрос отношения России и Запада, и во многом от ответа на этот вопрос зависит то самое определение исторической стратегии. Россия, безусловно, открыта культурному пространству Запада, но исходя из своей истории, и исторической задачи (если она признается), должна следовать своему пути, который позволяет сохранить самобытность, как основу жизни. Подражание никогда не являлось творчеством, которое единственно рождает новое и может дать ответы на вызовы современности.
Для русской системы образования всегда была характерна связь образования как получения связной системы знаний о мире и навыков их применения с воспитанием, то есть формированием такой же целостной системы нравственных ориентиров, что в определенной мере было усвоено и советской школой. Всякий педагог знает, что воспитание мировоззрения, сознательных качеств души есть самая сложная задача образования, отказываться от которой, является принципиальной ошибкой.
Недостаточность либерально-гуманитарной риторики в области нравственных категорий исходит из самой недостаточности секулярных «общечеловеческих ценностей», которые всегда будут безосновны вне духовной вертикали. Как можно учить добру, справедливости, правде вне свидетельства о Боге? И если в школьном образовании отсутствует религиозное начало, то на каком основании будет строиться воспитание?
В проекте закона говорится о воспитании как создании «условий для самоопределения и социализации обучающегося на основе социокультурных и духовно-нравственных ценностей, принятых в обществе правил и норм поведения в интересах человека, семьи, общества, государства», и при этом подчеркивается «светский характер образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях». При этом не определяется, из чего исходят «духовно-нравственные ценности» (ведь вводится понятие не материального характера – «дух»), каким образом определяется единство «принятых в обществе правил», при очевидном, в любом обществе, различии таковых норм. Что представляет собой «светский характер» образования, а также запрещение «религиозной пропаганды».
Безусловно, всякий закон имеет прежде всего юридически-прагматический характер и, возможно, не предполагает богословско-философских, этических отступлений, но должна присутствовать понятийная определенность, которая как раз должна исходить из ясной мировоззренческой позиции, а не абстрактной общности «гуманистических» лозунгов. Также, подобная неопределенность в законе, вольно или невольно оставляет пространство для последующего произвольного толкования в подзаконных нормативных документах.
И наконец, принципиальный вопрос, если воспитание осуществляется в интересах «человека, семьи, общества, государства», то как, при определяемом в законе «светском» характере образования, будут осуществляться права тех, для кого нравственные нормы (те самые «духовно-нравственные ценности») имеют религиозные основания,
С этой точки зрения, хотелось бы подержать поправки к закону, которые предлагаются в обращении И.В.Понкина и М.Н.Кузнецова, известных специалистов в области государственно-профессиональных отношений, давно и глубоко занимающихся этой темой.
– В определении «ценностей» воспитания безусловно должна быть подчеркнута ориентация на традиционные, исторически обозначенные нормы, свойственные российскому обществу.
– Закон должен поддерживать приоритетное право родителей на «воспитание, обучение, охрану здоровья и гармоничное развитие своих детей перед всеми другими лицами», которое обеспечивает воспитание в традиционных ценностях и позволяет преодолевать возможные и известные недостатки «ювенальной юстиции». Должны быть законодательно определены активные формы участия и контроля родителей в образовательном и воспитательном процессе.
– Должны быть более полно определены критерии получения бесплатного образования (в т.ч. и дополнительного в школе), вплоть до конкретно указываемых в предлагаемых поправках норм (к пр. «не может быть менее половины количества таких мест в бакалавриате»).
– Закон должен определять возможность создания классов и учебных заведений «с религиозно-культурным компонентом» по согласию участников образовательного процесса, с ясно обозначенными правилами участия и контроля традиционных религиозных организаций.
– Также полно должен быть обозначен статус «духовных образовательных организаций» и содержания образовательного стандарта по направлению «Теология», с обеспечением для религиозных организаций права формирования и контроля его конфессиональной специализации.
– Безусловно необходимо включение в закон поправок, связанных, с т.н. «сексуальным просвещением», в предложенной бескомпромиссной редакции.
Исходя из общей концептуальной неопределенности этого проекта, который, не выходит за пределы прагматически-экономической («сырьевой») утилитарности строя жизни современного российского общества, и всего объема принципиальной критики, возникшей после его публикации, следует прийти к выводу о необходимости создания новой редакции закона. С организацией новой рабочей группы, более представительной по числу участников (должны быть представлены школа, ВУЗ, академическая наука, профессиональное образование), и более способной к созданию исторически обоснованной и стратегически-перспективной концепции российского образования.
Андрей Викторович Разин, преподаватель кафедры теологии РГППУ (Екатеринбург), специально для «Русской народной линии»
