Николай Державин, комментатор телетрансляций праздничных богослужений
20 лет назад состоялась
первая телетрансляция богослужения. В 1991 году Центральное телевидение в прямом
эфире показало Рождественскую службу.
Что предшествовало трансляции, как и
зачем она была организована, рассказывает комментатор Николай Державин,
голос которого мы и сейчас слышим во время прямых эфиров из храмов в Рождество и
Пасху.
Богослужение... на советском ТВ
В
1988 году, в год тысячелетия Крещения Руси, в самом конце программы «Время»,
перед прогнозом погоды, сказали о прошедшем Поместном соборе. Мы еще жили в
стране, где Церковь старались не замечать, как будто ее вообще не было, где
священник если и появлялся на экране, то только в негативном образе. Но в тот
момент мы почувствовали - что-то меняется, и это было только начало перемен.
В конце декабря 1990 года Патриарх Алексий II благословил меня
заниматься организацией прямой трансляции Рождественского богослужения. Я
встретился с людьми из «Останкино». Мы поехали в Богоявленский собор для того,
чтобы на месте посмотреть, где расставить камеры, свет, понять, чтó можно
снимать, а чтó нельзя и т. д. Я рассказывал, как будет совершаться богослужение,
показал, как устроен храм, где алтарь, где кафедра Патриарха.
Телевизионщики сказали, что богослужение - это, конечно, очень
интересно, но непонятно. Что-то читают, поют, священнослужители входят в алтарь,
выходят, Царские врата открываются, закрываются - всё это нужно объяснять
зрителю, нужен комментатор! Но в «Останкино» не нашлось ни одного диктора,
знающего богослужение, а ведь это принципиально - нужно понимать, когда можно
говорить, когда делать паузу. И это прямой эфир - его невозможно будет
переозвучить! Телевизионщики спросили меня: может быть, я за это возьмусь? Я
сказал, что понятия не имею, как это делается! Но когда передал Патриарху
Алексию наш разговор, он сказал: «Давай. Бог в помощь!».
Другое измерение
Первая трансляция была незабываемой! Для
Патриарха Алексия, для клира и больше всего - для народа. Конечно, обстановка в
храме казалась крайне необычной: всюду стоят камеры, софиты, включен свет. Но
Святейший очень терпеливо и внимательно к этому отнесся.
Конечно, мы
заранее пришли в храм, всё проверили. Для меня в уголочке около алтаря поставили
стол, два монитора. Я надел наушники, начался эфир. Режиссер сказал мне:
«Начинай», и я произнес: «Здравствуйте, уважаемые телезрители!». Когда
трансляция закончилась, и пошли титры, у меня возникло ощущение нереальности
происходящего: как будто попал в другое измерение.
Для меня это был
волнующий опыт, потому что без подготовки выйти в прямой эфир, и не просто на 10
минут, а на 3 часа, было очень непросто. Но с Божией помощью все удалось!
Рейтинг оказался очень высоким. Мне тогда показывали замеры: порядка 20-30%
телезрителей смотрели трансляцию Рождественского богослужения в 1991 году.
После эфира случалось, что меня узнавали по голосу и благодарили: для
тех, кто не имеет возможности пойти в храм, большая радость наблюдать за службой
хоть на расстоянии. Приходило много благодарных писем из-за границы: люди
писали, что смотрели Рождественскую службу и чувствовали духовную связь с
Церковью в России.
Надо меньше говорить?
Если вспомнить первые трансляции богослужений, то можно сказать, что
главный их посыл был просветительский, миссионерский. Нужно было позволить
советским людям, оторванным от Церкви, увидеть, что происходит в храме. Нужно
было дать им понять, что там - Истина. Прямой эфир богослужений был одним из
первых в СССР опытов массового распространения знаний о Церкви с позиции самой
Церкви, ее свидетельством о самой себе, о литургической жизни и, в конечном
итоге, о правде Божией.
За эти 20 лет мое собственное отношение к
трансляциям менялось. Скажу откровенно: в последнее время мне кажется, что
воцерковленным людям комментарии не очень нужны - они скорее даже мешают. С
годами мне стало казаться, что нужно говорить как можно меньше, чтобы дать людям
возможность самим воспринимать церковную службу - и не столько умом, сколько
сердцем.
При этом я понимаю, что большинство телезрителей праздничного
богослужения - неподготовленные, что появляются новые люди, которые в первый раз
знакомятся с Церковью, с молитвой, и им обязательно нужно всё разъяснить.
Поэтому нужно комментировать так, чтобы было интересно и простому человеку, и
ученому, и взрослому, и ребенку, и церковному, и нецерковному. А это труднейшая
задача!
Я стараюсь простыми словами говорить о сложных вещах. В паузах
между частями богослужения я могу рассказать о том, что такое Рождество, почему
мы его празднуем.
Мне кажется необходимым давать переводы на русский язык
основных моментов службы, чтобы все было понятно. Я всегда даю перевод и
комментарий апостольского и евангельского текстов, которые читаются за
богослужением, перевод праздничных тропарей и кондаков. Но вместе с тем у меня
всегда есть желание сохранить равновесие между необходимостью объяснять
происходящее в храме и необходимостью сохранить благоговение во время
богослужения...
Телевизор людей не изменит
Главной целью таких трансляций я считаю то, чтобы люди перестали
смотреть церковную службу по телевизору, а сами пошли бы в храм на Рождество.
Чтобы человек не просто заглядывал в церковь два раза в год на праздник, а стал
бы активным христианином, членом конкретного прихода. «Виртуальное богослужение»
не может заменить реального участия в Таинствах Церкви.
Трансляции важны для
того, чтобы как можно больше людей задумались о смысле жизни и пришли в храм. Но
одними телетрансляциями общество не изменишь. Перемена сознания людей - это
тяжелая работа. Технически возможно организовать хоть круглосуточные трансляции
богослужений, например, в Интернете, но если христиане не будут иметь
«миссионерскую приветливость», как сказал владыка Иоанн Белгородский, то люди,
придя в Церковь, потом уйдут из Нее.
Проповедь без
агрессии
Новым годом в советское время старались подменить
Рождество, как бы «затмить» широким размахом одного праздника - другой. Я - сын
священника. Дети в церковных семьях получали такое воспитание, которое давало
свободу мыслить и возможность «разуметь отвергать худое и избирать доброе».
Родители нас воспитывали не столько антисоветски, сколько в духе церковного
Предания, в духе патриотизма, в традиционном патриархальном укладе. Нас учили
относиться к официальной информации с учетом наших знаний о гонениях на Церковь,
о новомучениках, пострадавших за веру, мы имели не школьное представление об
истории России. Агрессивными проповедниками мы никогда не были, но если нас о
чем-то спрашивали - мы должны были, по словам апостола Петра, дать отчет в своем
уповании «с кротостью и благоговением» (1Пет 3:15).
И вот
сейчас я так же рассказываю о Церкви, но уже для массовой телеаудитории. Этот
рассказ стал моим послушанием и профессиональным занятием. Каждая трансляция -
дело очень ответственное, требует большого напряжения. Однако это напряжение не
влияет на главное - ощущение неземной радости Рождества, непередаваемой словами,
которое с детства у меня ничуть не изменилось.
Фото из архива автора
