Общенародная природа монархической государственности проявляется, прежде всего, в том, что она не носит классового или сословного характера, который характерен для государства Нового времени, как в буржуазно-демократической, так и в коммунистической версии. Отступление России от «народной монархии» в ее политико-правовом аспекте началось не с эпохи Петра Великого, как многие думают, а несколько позднее: главной вехой здесь был т.н. «Указ о вольности дворянской» 1762 года Петра III, изданный без одновременного аналогичного Указа в отношении крестьянства, которого ожидали все и вместе с которым первый был бы вполне органичен, - страна сделала бы шаг к новой экономике, но, не дав ей восторжествовать над политикой, как это одновременно происходило с Европе, где как раз происходили буржуазные антимонархические революции. Все оказалось иначе: при Екатерине II Россия пошла по пути искусственной феодализации, завершившейся в конце XIX века рабством в руках международного капитала с последовавшим «срывом» Февраля 1917. Именно над- и внеклассовость - главное для монархии, именно внеклассовость является политико-экономическим и юридическим аспектом наследственного принципа Самодержавия. И с другой стороны, без самого твердого соблюдения наследственного принципа внеклассовость монархии, т.е. как раз ее «народность», невозможна.
Есть и еще одна важнейшая сторона. В отличие от республики, отвечающей исключительно на потребности сегодняшнего дня, монархия воплощает в себе единство всех поколений народа - ушедших, живущих и еще не родившихся - воплощает в одном обращенном вовне Лице одного Рода. «В этом смысле, - указывал Лев Александрович Тихомиров, - истинная монархия может быть только одна. Это именно и есть та монархия, в которой одно лицо получает значение верховной власти: не просто влиятельной силы, а власти верховной. Это же может случиться во вполне чистом виде только при одном условии: когда монарх, вне сомнения для нации и самого себя, является назначенным на государственное управление от Бога <...> Монархическая власть является представительницей не собственно народа, а той высшей силы, которая есть источник народного идеала <...> Это составляет необходимое условие для того, чтобы Единоличная власть перестала быть делегированной от народа и могла стать делегированной от Бога, а поэтому совершенно независимой от человеческой воли и от каких-либо народных признаний. При это единоличная власть становится верховною» (Тихомиров Л.А. «Монархическая государственность», СПб, 1991, с. 95). В идеале, в замысле, Царь безсмертен. Однако в падшем, смертном состоянии человеческого рода это невозможно. «Посредством династии, - писал Л.А.Тихомиров, - единоличный носитель верховной власти становится как бы безсмертным, вечно живущим с нацией <...> Государь является преемником всего ряда своих предшественников, он представляет весь дух верховной власти, тысячу лет управлявшей нацией, как сами подданные представляют не свою личную волю данного поколения, но весь дух своих предков, царям служивших. Духовное единство власти и народа получает тут величайшее подкрепление. Устраняя по возможности всякий элемент «избрания», «желания» со стороны народа и со стороны самого Государя, династическая идея делает личность Царя живым воплощением того идеала, которого верховенство нация поставила над собой. Государь одновременно и обладает всею властью этого идеала, и сам всецело ему подчинен» (там же, с. 439-440).
Мы привели столь длинные цитаты из фундаментального и действительно основного теоретического труда по вопросам монархии потому, что именно этот вопрос - вопрос истинной легитимности - является сегодня - после столетнего разрыва - наиболее трудным для восприятия в тех случаях, когда начинает серьезно обсуждаться вопрос о восстановлении монархии. Одна часть - в основном это потомки российского дворянства, по крайней мере, в социально организованных группах, вошедших в «общественный круг», -настаивает на буквальном исполнении Законодательства Императора Павла о престолонаследии, как бы не замечая того, что сама жизнь сделала его невозможным. На сегодняшний день с этой точки зрения ни один из публично выдвигаемых «кандидатов на престол» не соответствует полностью требованиям Именного Указа 1796 года. В этом действительно прав М.В.Назаров, как бы ни относиться к его личной мотивации. Заметим, что в таких случаях юридическая теория предусматривает применением не только аналогии закона, но и аналогии права («духа законов»). С другой стороны многие из тех, кто пришел к монархической идее из советской среды через осознание того, что «марксизм-ленинизм» как сплачивающее народ начало безвозвратно ушел в прошлое, вообще не понимают ни легитимизма, ни династического принципа. Еще остались на памяти усилия в начале 90-х известного скульптора В.М.Клыкова по пропаганде «посажения на престол» внука маршала Г.К.Жукова Георгия, который, при всем уважении к заслугам выдающегося военачальника в Великой Отечественной войне, не имеет к престолонаследию никакого отношения (хотя, конечно, в любой «ближний круг» Государя войти бы мог).
Только что Александр Елисеев опубликовал на Правой.ру статью «Новая сословность». При некоторой спорности, вообще характерной для ряда статьей Елисеева (она опубликована под тегом «Футурология»), связанной с его концепцией «сетевой монархии», хотя само по себе очерчиваемое им сословное деление традиционно, представления автора о природе монархии не могут быть подвергнуты сомнению. «Власть Монарха не зависит от "многомятежного человеческого хотения", но принадлежит правителю по праву рождения, которое есть некое слово, сказанное свыше». Собственно, это аксиома, вовсе не Елисеевым выдвинутая. Между прочим, слова о «многомятежном человеческом хотении» сказаны Иоанном Васильевичем Грозным. Тем не менее, именно эти слова вызвали резкие возражения в обсуждении, причем высказывались в таком духе лица, известные как раз почитанием Царя Иоанна (и Иосифа Сталина). Позиция Александра Елисеева была неожиданно приравнена к защите интересов «олигархов с Рублевки», хотя Александр Владимирович известен как противник капитализма и, прежде всего, финансового олигархата (как, впрочем, и автор этих строк). Почему это так, остается только гадать, - ведь именно капитал является главной антитезой родового наследственного принципа (равно как и сословности, которую сегодня можно понимать как иерархически распределенную социальную корпоративность). Видимо, у кого-то сложилось твердая уверенность, что неравенство природное, родовое непременно должно быть связано с неравенством имущественным. Старый коммунистический предрассудок. Оппоненты Елисеева, похоже, стоят на позиции «кто был ничем, тот станет всем», хотя, на самом деле эти слова «Интернационала» вовсе не противоречат капитализму, которого, в его классическом, англосаксонском, протестантском варианте, носителем которого его определению является self made man.
Оппоненты Елисеева в вопросе «восстановления монархии» (они об этом говорят прямо) уповают на выборы. При том, что, как они утверждают, «в России возможна только Новая Династия, пришедшая вместе с Народным Ополчением, устраняющим все препятствия для возрождения страны» (см. там же). По этому поводу можно сказать следующее. Автор этих строк не только не имеет ничего против Движения Народного Ополчения, возглавляемого полковником В.В.Квачковым, но полагает, что в трагическом случае распада России именно оно и могло бы взять на себя ответственность за ее судьбу (хотя возможны и иные варианты), однако, у меня как у политического журналиста есть ряд вопросов к самому Владимиру Васильевичу, в частности, они связаны с его почти месячным пребыванием в заключении вместе с Михаилом Ходорковским (это как-то очень похоже на знаменитое «общее сидение» в германском плену полковника де Голля и поручика Тухачевского, но, к сожалению, несколько с иным знаком). Но в данном случае дело даже не в этом. Во-первых, будущего монарха хотят видеть представителем - если не заложником - только одной из политических сил (пусть даже и для многих, в том числе для меня самого, вполне приемлемой). В то время как важнейшая черта монархии - ее не только всесословность и надклассовость, но и надполитический характер: если угодно, Царь должен быть Царем и националистов, и социалистов, и даже либералов (если они, конечно, не совершают действий, подпадающих под состав государственной измены). Во-вторых, авторы подобных утверждений забывают о том, что Народное Ополчение 1612 года не «привело Царя», а открыло путь к общенациональному решению, деянию о Царе. Которое, как это ни представляется, вовсе не было выборами в демократическом смысле слова. Оно было словом о Царе, определением Царя. Сторонники формулы «Царь и Народное Ополчение» хотят видеть Царем только и именно человека из народа, причем, именно не из Романовых, и не из Рюриковичей. Они хотят, чтобы Царь был «такой, как мы»: «Первые Романовы (Захарьины, Юрьевы, Кошкины) были весьма благочестивые, щедрые, богатые, но вовсе не ближайшие к Рюриковичам. Сравнительно молодой род» (там же). Не стоит повторяться: Земский Собор 1613 года «отыскивал» не просто Рюриковичей - их было еще много -, но ближайших именно к Иоанну Васильевичу Грозному - условно говоря (в терминах уже XIX века) ближайших к Царю, а не к «Великим Князьям», - поскольку прямого потомства Даниловичей не осталось. Послушаем еще раз Льва Тихомирова: «И вот Михаил Феодорович как бы входит в прежнюю Династию. В этом кроется глубокий смысл и великая сила. Такое постановление всего народа, включительно до «младенцев» (что практически и заведомо для всех есть невозможность), это твердое решение есть факт психологический), который не менее реален, чем факт генеалогический, ибо благодаря ему преемственность остается духовно-непрерывною <...> Внешний исторический факт несомненен и заведомо для всех членов земского собора, и вообще для всего русского народа, сходившегося на эти собрания, состоял в том, что Михаил Феодорович избран на Царство. Могли избрать иного, были и иные кандидаты. Но грамота об избрании Михаила Феодоровича составлена представителями народа так, чтобы в ней было возможно меньше элемента избирательного, зависящего от народных желаний, и как можно больше преемственного, связующего Царя и народ со всей прошлой историей. Грамота, проходя совершенно вскользь по вопросу о степени родства Михаила Феодоровича с Рюриковичами, подробно перечисляет зато всех наших Великих Князей и Царей, даже ранее Владимира Святого» (Указ. соч., 439-440). Автору этих строк довелось подробно исследовать древние политико-генеалогические связи Рюриковичей и Романовых в книге «Русь, которая правила мiром» (М., Олма-пресс, 2005) и интересующихся лишь остается отослать к собранному там материалу. Укажем лишь, что потомки Андрея Ивановича Кобылы, официально считающиеся предками Романовых, со времен Ивана Даниловича Калиты были на Руси «кощеями», то есть, «запасным родом» (Кошка или Кощей - «тот, кто ведет запасную лошадь для князя», согласно «Словарю русского языка XI-XVII вв.», М., «Наука», 1980, с. 398). Истинная трагедия Романовых была не в их «худородности» (на чем настаивают все их критики, как аристократические, так и демократические, и чего, на самом деле не было), а в том, что древний род Кобыличей-Кошкиных имел не княжеское (воинское), от которого должны происходить государи, а жреческое, происхождение - от полубаснословного Вейдевута (не от Ведовдата ли Авесты?), прародителей жрецов Криво-Кривейте, что и было причиной жертвенных смертей Царей и Императоров XVIII-XX веков вплоть до Царя-Мученика Николая II. Именно потому, стремясь восполнить «недостающее княжеское», Романовы (через полоцкую ветвь Рюриковичей-Рогволодовичей все же имевшие примесь Рюриковой крови) стремились к полноценному династическому воссоединению Царствующего Дома с Царским Родом. Михаил Феодорович сразу же вступает в брак с Марьей Долгоруковой, Петр II готовится к браку с юной Екатериной Долгоруковой (обе быстро умирают), наконец, Александр II женится на княжне Долгоруковой (княгине Юрьевской), вторым браком, от которого остались потомки, в том числе ныне здравствующий Светлейший князь Георгий Александрович Юрьевский.
«Гипераристократическое», «боярское» (и отчасти старообрядческое) стремление «отбросить» Романовых, представив их узурпаторами древнего Престола по типу Каролингов (хотя история смерти князя Михаила Скопина-Шуйского, действительно, очень темна - в самом глубоком смысле этого слова) означает непонимание сокрытых глубин русской истории. Россию строила не только аристократия. Кроме того, стремление «отбросить» в пользу «более древнего» очень напоминает такое же стремление отбросить многие столетия истории Руси Православной. Но историю нельзя «резать» - она есть единое целое - и Царство, и боярство, и народ, равно как и Православие ( нового обряда и старого ), и совсем старое «язычество». Слишком много и долго резали по живому. Пора заканчивать интеллигентские манипуляции с историей. С другой стороны, парадоксальным образом, точно так же и демократическое, «народное», на самом деле, «советское» неприятие Романовых как «чужаков» оставляет нас на пепелище. 1613 год и его присяга не могут быть «отброшены». Их один раз уже «отбросили» - в феврале 1917. И здесь другая сторона: Россию строил не только народ. Старый спор Вольги и Микулы не способен быть однозначно разрешен в пользу только одного. Один без другого все равно не может. Потому-то - хватит «красных» и «белых». Но ведь еще и сами Романовы - ничто без «первой расы» Рюрика, Синеуса и Трувора, без Святослава Хороброго, Владимира Святого, Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха, без Александра Невского и всех Иоаннов. «В этом отношении русская монархия представляет собой очень замечательный и поучительный образчик постановки динамичности, - пишет Лев Тихомиров. Как мы видели, у нас, вследствие господства родового начала, при возникновении государственности, на дело верховного управления был сразу призван целый Род, целая Династия, не один человек, но вместе со своими братьями. С этим правящим Родом русская нация родилась, сложилась, выработала все свои основы, с ним она падала и воскресала, и, в конце концов, так сложилось, что не представляла себе своей монархии без этой вечной Династии».
«Воскресающей Руси», «Руси новой, но по старому образцу» (прав. Иоанн Кронштадтский) нужно духовное преемство от Руси Московской и Древней, правовое преемство от Российской Империи Романовых, использование социального и особенно военного и научного опыта Советского Союза. Попытка что-либо «вычеркнуть», «отбросить» - в пользу ли «потомков российского дворянства», в пользу ли «простых людей», в пользу ли «белых» или «красных», будет означать продолжение вивисекторных опытов ХХ века. Если мы все еще дерзаем говорить о восстановлении монархии, то Русский Царь не может быть политическим «царем», воплощающим корыстные или мстительные устремления тех или иных «групп населения». Даже если речь идет и о «праведной мести».
Русский Царь должен быть - не может не быть - Рюриковичем. Прежде всего. Но также и Романовым - ибо клятва 1613 года есть неотменимый факт, через который не перешагнуть: она должна быть - не может не быть - исполнена. Если эту аксиому не положить в основу всего, то нечего о монархии и говорить, да даже и думать.
Славный род Маршала Победы Георгия Константиновича Жукова - это замечательно. «Юноша из благочестивой семьи, воспитанный в России и благословленный старцем», как об этом пишут оппоненты Александра Елисеева, это еще лучше, тем более, что действительно благочестивых семей в России с каждым днем все меньше и меньше. Что же касается «благословения старца», то я бы вообще никогда не стал о таких вещах открыто говорить, и говорю только потому, что цитирую слова других людей, высказанные в обсуждении. Если старческие слова говорятся «городу и миру», то чаще всего оказывается так, что или старец - не старец (да не будет), или тот, кто говорит, несет уже личную ответственность, в том числе и за то, что благословение, о котором разболтали «по миру», может и не сбыться. Старчество - вещь тайная, глубинная, «голубиная». И о том достаточно.
Еще одна очень важная вещь. Всякая диктатура - а речь у «советских монархистов» идет в конечном счете на самом деле именно о ней - имеет одну слабость. Она имеет свойство завершаться. В крайнем случае - со смертью диктатора, за которой неизбежен новый цикл политической борьбы и развала. За смертью Сталина неотменимо следовал ХХ съезда КПСС - увы, это так. Ссылки на Китай неуместны - это совершенно иная древняя даосско-конфуцианская цивилизация, прошедшая через один из эпизодов смены своего цикла. Никакого китайского коммунизма нет - все это только язык, на котором говорят потомки «Желтого Предка».
Если чаяния «монархистов», отрицающих династическое преемство, сводятся к появлению правящей политической фигуры, которая «наведет порядок» - в националистическом ли духе, в «советском» ли, что, быть может, в нынешней политической ситуации и неизбежно, то давайте в этом случае не говорить о монархии. Пусть это будет Вождь, Верховный Правитель, да даже и президент. Словом, «демократический диктатор», выдвинутый «демосом» (собственниками), или, наоборот, «плебейский трибун», выдвинутый неимущими («плебсом»), но не Царь. Если мы «хотим Царя», то давайте поймем, что Царь это «не то, что мы хотим», не «один из нас», не «честный человек» и не «народный мститель». Если же мы хотим «социальной справедливости» и даже - вполне обоснованно - мести, то давайте забудем о «восстановлении монархии», о «каком-то там Царе». Будем скромны. Не по Сеньке шапка.
А за скромность и смирение - воздастся.
