Символ русского сопротивления
400 лет назад войсками князя Михаила Скопина-Шуйского была снята осада с Троице-Сергиевой лавры. Шестнадцать месяцев польско-литовские войска и российские изменники осаждали достославный монастырь. Одновременно с этим они постоянно предпринимали попытки «прельстить» защитников Лавры к предательству Отечеству и законному царю. Героическая оборона Троице-Сергиевой лавры стала одним из символов русской стойкости в Смутное время начала XVII века.
Началу Троицкой осады предшествовала битва (22 сентября 1608 года) у села Воздвиженского, которое ныне, как и четыре века назад, проезжает всякий, следуя трактом из Москвы в Лавру. Здесь отряды Сапеги и Лисовского нанесли крупное поражение части московского войска. Это поражение нанесло сильный удар по престижу царя Василия Шуйского и подняло авторитет самозванца Лжедимитрия II.
Костомаров так описывает ситуацию того времени на Руси: «Эта новая потеря ещё более повредила Шуйскому. В его войске были новгородцы, псковичи, дворяне и дети боярские заволжских уездов. От беспрестанных неудач они потеряли надежду; они услышали, что в разных краях Руси бродят поляки, что уже многие города отступились от Шуйского, – и они самовольно разъехались по домам... Нельзя было поручиться, чтобы край, сегодня верный Шуйскому, не изменил ему завтра... Для ратных людей ни Димитрий [второй самозванец – Я. Б.], ни Шуйский не имели авторитета законности; и тот и другой давали жалование; получив жалование от Шуйского, беглецы получали в Тушине, а потом возвращались, выпрашивали прощение и служили Шуйскому, пока им давалось жалование от Шуйского; и так случалось, что иной москвич раз пять или шесть бегал из Москвы в Тушино и возвращался назад».
«В общем падении духа увидим доблесть некоторых, и в ней причину государственного спасения; казня Россию, Всевышний не хотел её гибели и для того ещё оставил ей таких граждан», – сими словами начинал Н. М. Карамзин свой рассказ о подвиге защитников Лавры.
23 сентября 1608 года брат литовского канцлера Ян-Пётр Сапега и литовский полковник Александр Лисовский со своими войсками расположились в виду Троице-Сергиева монастыря. Армия интервентов и изменников-"тушинцев«, по мнению Карамзина, насчитывала 30 000 человек. Современные историки называют более скромную цифру – 10 тысяч, но и она выглядит значительной, учитывая ограниченное пространство военных действий. Стены Сергиева монастыря Св. Живоначальной Троицы насчитывают по периметру всего 1,25 км. Их высота составляет от двух с половиной до трёх с половиной сажен (от 5,3 до 7,4 м). Историк Н. И. Костомаров писал, что толщина стен, сделанных из прочного камня, достигала трёх сажен (более 6 м). Однако всякий, бывавший в Троице-Сергиевой лавре, может убедиться, что это далеко не так. Ведь нынешние стены монастыря почти не перестраивались со времён знаменитой осады.
В 1608 году царь Василий Шуйский поставил в Лавре гарнизон во главе с воеводами Григорием Долгоруким-Рощей и Алексеем Голохвастовым. Костомаров писал, что в Лавре было три с лишним тысячи ратных людей. Нынешние историки, опять же, считают это число преувеличенным и называют другое – около 2300 ратников. Но в любом случае силы оборонявшихся значительно уступали силам осаждавших. Вдобавок, в монастыре находилось более тысячи окрестных крестьян и слобожан с семьями, укрывшихся за стенами Лавры от неприятеля. Их присутствие могло быть полезным в случае кратковременной обороны, но неизбежно обращалось в обузу при длительной осаде. «Женщин было так много в тесном пространстве, – пишет Костомаров, – что, по известию очевидцев, иным приходилось родить младенцев при чужих людях, и никто со срамотою своею не скрывался. Теснота увеличивалась ещё от множества скота, загнанного в монастырскую ограду».
«И были в городе тогда теснота великая, скорбь, беды и напасти, – писал келарь Лавры Авраамий Палицын, бывший тогда в Москве, но потом со слов очевидцев составивший подробное «Сказание» о Троицком сидении, один из выдающихся памятников древнерусской батально-героической литературы. – И у всех, тогда бывших в осаде, кровью сердца кипели, но от полезного дела, ими начатого, не отступали. Смерти же ждали, но на Господа Бога упование возлагали и всячески врагу сопротивлялись».
29 сентября 1608 года Сапега направил московским воеводам и архимандриту Лавры Иосифу письма с предложением изменить царю и стать на сторону самозванца, обещая за это от имени Лжедимитрия многие «царские» милости и льготы. Воеводы по совету с архимандритом и соборными старцами направили интервентам исполненный чести и достоинства ответ, где, в частности, говорили так: «Тёмное державство, гордые военачальники Сапега и Лисовский и прочая дружина ваша! Десятилетнее отроча в Троицком Сергиевом монастыре посмеётся вашему безумному совету. Мы приняли писание ваше и оплевали его... Богатства всего мира не возьмём за крестное целование!»
13 октября 1608 года войско Сапеги произвело первый приступ к Лавре. «Целый день войско и казаки пили, пели, скакали на лошадях, стреляли для забавы. Когда стало вечереть, толпы всадников выступили одна за другой; за ними развевались знамёна густо, как лес. Наконец, вокруг всего монастыря растянулись разнородные рати: тут были и поляки, и Литва, и казаки донские, и татары, и инородцы, и свои русские московские люди, слуги «вора»... Когда осаждающие подходили ближе, выстрелы монастырские из пушек и пищалей так начали их поражать, что у них бодрость пропала: все они чересчур пировали днём, и теперь большая часть была на похмелье. Они побросали свои лестницы и тарасы и побежали. Довольно их и легло», – пишет Костомаров.
Ещё не раз той же осенью интервенты и русские изменники пытались штурмом взять Лавру. Об одном из готовящихся приступов оборонявшиеся были извещены чудесным сном пономаря Иринарха, которого явившийся ему Св. Сергий предупредил о направлении готовящегося вражеского удара. Одновременно противник рыл подкопы и производил минирование стен. О том, что супостат ведёт сапёрные работы, защитникам Лавры было известно, но обнаружить, где это делается, удалось только 11 ноября. Правда, к счастью, оказалось, что не поздно. Но вызвавшиеся на поиск подкопа крестьяне Никон Шилов и Силота, хоть и взорвали незавершённый врагом подземный ход, погибли при этом. Много раз ратные люди и иноческо-крестьянское ополчение Лавры совершали успешные вылазки, в ходе которых брали богатые трофеи.
Подвиг защитников Лавры вдохновил Минина и Пожарского
С наступлением зимы (1608/09 г.) в Лавре, переполненной беженцами, начались цинга, голод и мор. По мнению современных историков, ежедневная смертность стала достигать пятнадцати человек. По повелению царя были предприняты меры по облегчению положения осаждённых. Решающую роль в принятии решения об оказании помощи Лавре сыграл патриарх Гермоген. Из Москвы, тоже находившейся в осаде, хоть не такой плотной, в Лавру был направлен обоз с продовольствием и боеприпасами под командой казацкого атамана Сухого-Осташкова. При поддержке защитников Лавры, предпринявших очередную вылазку, обоз вошёл в её ворота. Правда, четверо русских воинов были схвачены в плен и стали жертвой злобы врагов: их казнили против стен монастыря. В ответ воевода Долгорукий-Роща приказал казнить в виду изменников и интервентов шесть десятков из пленных. Этот решительный шаг сильно повлиял на настроение осаждавших: в их лагере началось недовольство своими начальниками.
Но и положение в Лавре не улучшалось. В довершение к голоду и эпидемиям там начались раздоры между воеводами, дополняемые наветами на архимандрита и его людей и недовольством беженцев. Казначея Лавры, обвинённого в измене, спасла от пытки только смерть от заразы. Монахиня Ольга, в миру великая княжна Ксения Годунова, иночествовавшая в Лавре, писала в марте 1609 года свое тётке, княжне Ноготковой: «Я в своих бедах чуть жива и конечно [в смысле окончательно, безнадёжно – Я. Б.] больна со всеми старицами, и вперёд не чаем себе живота, с часу на час ожидаем смерти, потому что у нас в осаде шатость и измена великая».
Но при всех таких нестроениях Троице-Сергиев монастырь всё-таки продержался эту зиму, а весной наступило некоторое облегчение. Видя, что надежды на взятие Лавры измором рухнули, Сапега приказал в ночь на 28 мая 1609 года штурмовать стены. Атака захлебнулась в крови наступающих. Месяц спустя интервенты и крамольники повторили попытку – с тем же результатом.
«Упорство Троицкой обители действовало нравственно на всю Русскую землю московской державы и внушало смелость и надежду к отпадению от «вора»», – писал Костомаров. Племянник царя молодой князь Михаил Скопин-Шуйский летом 1609 года привёл, после долгих переговоров, на выручку Москве союзный шведский отряд. С его помощью московские ратные люди 5 июля 1609 года разбили под Калязином сильное войско самозванца. Это событие Авраамий Палицын считал переломным в ходе кампании и оказавшим решающее влияние на исход Троицкого сидения.
Между тем Св. Сергий, являясь Иринарху и другим инокам, продолжал ободрять защитников Лавры, вселяя надежду на скорое облегчение утеснения в осаде. 31 июля враги сделали последний приступ к стенам Лавры. «Отчаянно бились измученные сидельцы; в эту ночь женщины показывали такую же отвагу, как и мужчины». Следствием неудачного штурма было то, что 12 августа противник снял большую часть своих сил из-под Троицкой обители, «и только часть войска берегла ещё обоз и продолжала осаду, но так слабо, что осаждённые могли уже иметь свободное обращение за пределами монастыря». Осенью 1609 года Михаил Скопин-Шуйский утвердил свой стан в Александровой слободе и подал помощь лавре в виде ратного отряда Давида Жеребцова с продовольственным обозом. «Князь Михаил дал чиновнику Жеребцову 900 воинов и велел силою или хитростию проникнуть в Лавру; Жеребцов обманул неприятеля и, к радости её защитников, без боя соединился с ними [19 октября – Я. Б.]».
Важнейшая битва Смутного времени
Дни «тушинского царика» подходили к концу, близилось время освобождения и самой Москвы из-под осады супостатов. Поэтому Жеребцов, именем царя и князя Михаила принявший начальство над гарнизоном, воспретил защитникам Лавры производить вылазки против осаждавших, видя в этом теперь бесполезную потерю людей. Время работало уже на осаждённых. 4 января 1610 года в Троице-Сергиев монастырь вступило и второе войско, под командованием дворянина Григория Валуева, числом 540 вооружённых людей. Вслед за этим троицкие сидельцы произвели успешную вылазку. 12 января 1610 года Сапега снял осаду и увёл остатки своих войск (коих оставалось не более одной тысячи, по мнению современных историков) от Лавры.
«И января в 12-й день гетман Сапега и Лисовский со всеми польскими и литовскими людьми и с русскими изменниками побежали к Дмитрову никем не гонимые, только десницей Божией. В таком ужасе они бежали, что и друг друга не ждали, и запасы свои бросали», – писал Авраамий Палицын об окончании осады.
Героическая оборона Троице-Сергиевой лавры оказала выдающееся влияние на ход и благоприятный исход Смутного времени. По своему положению Лавра имела большое стратегическое значение в сообщениях Москвы с северными областями Русской державы. Стойкое сопротивление, оказанное обителью Св. Сергия врагам, имело огромное моральное воздействие на настроение русских людей. «Димитрий [второй самозванец – Я. Б.] вырос бы высоко, если б в этом монастыре, вместо Шуйского, молились за него и желали добра ему», – отмечал Костомаров. Интервенты и изменники были вынуждены отвлечь на осаду Лавры значительные силы из-под Москвы. За это время соорганизовались силы государственного порядка и при этом обнаружились непримиримые противоречия в лагере «тушинского царика».
Крах авантюры второго Лжедимитрия, в чём значительную роль сыграла героическая оборона Троицкого монастыря, положил конец второму периоду Смуты, когда внешние враги делали ставку на дестабилизацию России с помощью внутренних нестроений. Теперь начался третий период, когда польский король начал открытую агрессию против России, и русский народ увидел облик врага, не прикрытый никакими легендами о «законном царевиче».
http://www.win.ru/Mysteries-of-History/3626.phtml
