Быт. 9, 22
Едва ли, имея праведного и непорочного отца, Хам не знал заповеди Божией, которая гласит: почитай отца твоего и мать твою (Исх. 20, 12). Заповедь не простая, а с обетованием: ...чтобы продлились дни твои на земле. Моисей ещё не начертал её, но и до Моисея люди знали, что есть добро, а что - зло и что из них проистекает. Кому из нас, ныне живущих, не хочется, чтобы дни его продлились. Этого же хочет и Бог, иначе не дал бы, как говорят сейчас, стимула для её исполнения. Вы не найдёте в других заповедях обетования продлить наши дни.
Только через почитание родителей мы обретаем телесную крепость. И ведь люди хотят жить. Очень хотят. Чтобы продлить дни жизни, тратят большие средства. Учёные ищут эликсиры молодости, убивают нерождённых детей, чтобы воспользоваться их органами, - только бы жить. Как написано: «за жизнь свою отдаст человек всё, что есть у него» (Иов. 2, 4). И что же? Ничего не выходит. Сегодня вызывают удивление люди, прожившие до ста лет, хотя при домострое это никого не удивляло. Потому что было почитание родителей, да и вообще людей старшего возраста. Ныне идёшь по кладбищу и со многих памятников смотрят на тебя молодые лица. А в криминальных сводках можно видеть и слышать о насилии детей над стариками, своими родителями. Зарезать, задушить могут из-за выпивки, да и просто так. Примеров много, и все об этом знают. Даже в мусульманских странах, где почитание старших всегда было законом, постепенно оно ушло в ходе кровавых войн. Человеческая жизнь обесценилась в глазах самого человека. Забыто, что всякий человек - это образ и подобие Бога.
В молодости мне пришлось жить в Средней Азии. Работал монтажником на восстановлении разрушенного землетрясением Ташкента. Бывал в домах своих друзей-узбеков, видел отношение младших к старшим. Был у меня друг Бахадир, жил в старом городе, не разрушенном при землетрясении, - это район частных домов. Однажды, в выходной день, мы отправились в парк Победы, на озеро, искупаться. Только выехали на машине Бахадира из ворот, как впереди нас, из соседнего дома, появился старик на арбе. Бахадир остановил машину, мол, подождём, пусть проедет до угла. Ширина улицы позволяла объехать арбу, но друг объяснил, что у них не принято обгонять старших, это неуважение к старости. Мы поехали только тогда, когда арба соседа свернула за поворот. Мне это понравилось. Не знаю, как сейчас, но тогда это было нормальным делом.
Недавно меня посетили друзья, пожилая чета. Знакомы мы давно, но только по письмам, много они нам помогали, а встретились впервые. Ему восемьдесят пять, хоть и с палочкой, но пришёл. В разговоре он сказал: «Я очень почитал родителей». Дожил до глубокой старости, сохранив ум и здравость. А какая жизнь была тяжёлая! Высланный на Север, в шахте травмированный, но насколько немощен плотью, настолько бодр духом. Супруга ненамного моложе, но ум у неё светлый и рассуждения здравые. А главное - глубокая вера в Бога. Таких стариков сейчас можно увидеть только в Православной Церкви. Про них сказано: «Дух бодр, плоть же немощна» (Мк. 14, 38). Действительно, в этих людях Дух Христов, этого нельзя не заметить. «Насажденные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего; они и в старости плодовиты, сочны и свежи» (Пс. 91, 14-15).
Наших пастырей мы называем батюшками, т.е. отцами. Заповедь о почитании отца и матери относится и к ним. Ко всем без исключения. Почитание батюшки должно быть, как и почитание отца по плоти, каким бы он ни был. Не должно быть и такого, что «своего» батюшку почитаю, только на нём благодать. Прочих можно и похулить, и осудить, и даже не подходить под благословение.
Однажды ехал в поезде. Моё место на верхней полке, внизу - две пассажирки, едут, как и я, из Москвы. Достал книгу, читаю. Слышу разговор. Одна из подружек разложила на столике литературу, брошюры, рассказывает про Матрону Московскую, показывает книги. Хороший разговор, духовное общение происходит. Слава Богу. Читаю своё и слышу слова «наш батюшка». Заинтересовался. Из разговора понял, что эта соседка с книгами на приходе казначей и вообще фигура значительная, «особа, приближённая к батюшке». Бывает в его доме, много знает и видит то, что другим недоступно. Стали нотки осуждения проскакивать. Вначале по поводу матушки, затем - о детях священника, а потом и батюшке попало. Потихоньку женщина открывала наготу того, кого называет отцом, у кого берёт благословение. Слушаю внимательно, стало интересно, откуда она. Храм, говорит, ещё не построен, средств не хватает, пока в молитвенном доме службы проходят. Денег нет, мол, а матушка шубу купила - где взяла деньги? И много ещё чего было сказано, о чём не надо было говорить. Как до батюшки дошла очередь, я послушал-послушал, да сверху ей и говорю: «Я про ваши разговоры расскажу вашему батюшке, он вас с должности-то и снимет, да ещё епитимию наложит».
Видели бы вы, что с ней стало, вернее, с её лицом! Пришлось спуститься. Сошёл вниз, как Моисей с горы Синай, с Библией в руке, в которой и написаны заповеди. Среди них и о почитании отца и матери. Сразу успокоил женщину, сказал, что не знаю я их батюшку и припугнул для острастки, вразумления. Прочитал им про грех Хама и его последствия. Хорошо побеседовали, стали пить чай с московскими сладостями, расстались по-доброму, всё хорошо.
На своей верхней полке долго потом размышлял, вспоминал, сколько раз я сам грешил этим, сколько осуждал батюшек, сколько каялся и просил прощения. Наставляя соседку, более наставлял себя и видел в ней себя, прежде согрешавшего этим же самым.
Когда мы приходим в храм, нам всё там интересно, но более всего: а что там, за перегородкой, в алтаре происходит? Естественное желание приблизиться и заглянуть в эту таинственную область. Проходит время, батюшка нас заметил и приблизил. Поставил на клирос или дал иное послушание, поручение. Мы загорелись, нам хочется большего и побыстрее. Через какое-то время нам доверяют войти в алтарь, выйти со свечёй, разжечь кадило и подать во время службы батюшке, приложившись к руке. Благословляют на стихарь. Трепет и благоговение, радость и переживание - как бы не перепутать чего, угодить батюшке.
Проходит время, попривыкли - уже не та ревность, уже на прочих прихожан смотрим свысока. Становимся «особами приближёнными». Вместе с этим уходят трепет, благоговение и страх Божий, появляется небрежность в исполнении. Службы кажутся всё длинней. Мы ленимся, а диавол неутомим. Приходят мысли, что ничего-то тут особенного в алтаре нет, да и батюшку уже ближе знаю, такой же человек, как и другие. Замечаются недостатки в нём и его служении.
Дух осуждения допущен в сердце, свил гнездо и ищет выхода. Уста начинают источать отнюдь не миро, по слову: «язык укротить никто из людей не может: это - неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда» (Иак. 3, 8). Если вовремя не исповедать грех осуждения, язык не удержать. Будешь открывать наготу того, кто тебе доверил труд в церкви, кто молится о тебе, и закончиться это может «кораблекрушением в вере». Апостол Павел предостерегает: «Наблюдайте, чтобы кто не лишился благодати Божией; чтобы какой горький корень, возникнув, не причинил вреда, и чтобы им не осквернились многие» (Евр. 12, 15).
Это не фантазии, а мой личный опыт. Давно уже по болезни за штатом. Весной и летом прошлого года Господь дал силы ездить на службу, бывало, в алтаре были вдвоём с батюшкой, кроме меня, пономарить было некому. Прежде привычное, обыденное дело уже не казалось обыденным. Было благоговение. Радостью и благодарностью к Богу наполнялось сердце: Господь дал ещё немного послужить у престола, разжечь и подать кадило, почитать записки или зажечь свечу. Молилось легко. Помнил о том, что завтрашний день в руках Господа, может быть, последний раз вошёл в алтарь, поклонился престолу. Молюсь о тех, кто сегодня несёт послушание в церкви, чтобы ценили эту возможность быть в труде Божием.
Господь вводит нас в Святая Святых по благодати, а не по заслугам, и надо быть верным в том малом, что нам доверяет батюшка. Помня слова Господа: «Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего» (Мф. 25, 23). В большом легче быть верным, чем в малом, там бодрствуешь, молишься, прежде чем что-то сделать. В малом же бывает лёгкость, дело привычное. Не думал Хам, что его поступок будет иметь такие последствия. Помни об этом, православный, нужно бодрствовать и молиться о наших пастырях, а не открывать наготу их, и без нас много есть охотников сделать это.
