Служитель Таин Божиих

Между прочим, наблюдал я события и слышал также о случаях, ясно свидетельствовавших о том, что умершие находятся в молитвенном общении с живущими, что они нуждаются в таких молитвах за них и особенно в принесении Бескровной Жертвы и что они, в свою очередь, являются нашими ходатаями и покровителями.

Далее я убедился, благодаря многим фактам, что без помощи Божией и содействия благодати человек не может избавиться от своих грехов, привычек, недостатков и стать на путь спасения, что Бог поругаем не бывает и что Он является нашим Мстителем и Защитником от врагов.

Я утвердился в мысли, что полезно для укрепления нашей веры читать и слушать о всяких событиях, свидетельствующих о том, что Господь печется о нас, что мы не одиноки, что Он не только наш Промыслитель, но и поистине Отец Небесный, желающий нашего спасения, и что Пречистая Богородица, святые и умершие близкие нам лица являются нашими ходатаями, что еще важнее для каждого человека в этом отношении — личный религиозный опыт.

* * *

…Опишу один случай, из которого ясно видно, как отозвался святой архангел Гавриил на усердную молитву к нему, обращенную лицом, очень почитавшим Великого Служителя Тайн Божиих, что может служить большим утешением нам на земле.

В 1925 г. я провел месяц в Аносиной пустыни, недалеко от Звенигорода. За год перед этим я тоже там провел часть лета и познакомился с двумя московскими учительницами - милыми, симпатичными и глубоко верующими девушками.

Приехав туда снова в 1926 г., я был рад встретиться с ними и узнать, что они тоже проведут часть лета близ пустыни в соседней деревне Аносине, где наняли уже помещение.

Мы встретились с ними скоро еще раз и условились друг друга навещать. Они познакомили нас со своей подругой Н., тоже московской учительницей, впервые бывшей в Аносине и очень довольной своим приездом туда. Когда мы с ними прощались, наша новая знакомая обратилась ко мне с просьбой прийти к ней в воскресенье после обедни и освятить новую избу, которую она наняла в этой деревне, отслужив молебен с водосвятием. В назначенный день мы отправились к ней в деревню.

В углу сиявшей белыми стенами и пахнувшей смолой недавно срубленной избы стоял столик, на котором находилась чаша с водой, два подсвечника с восковыми свечами и самая простая олеографическая икона архангела Гавриила, наклеенная на фанеру и прислоненная к стене. Перед иконой теплилась лампада.

Приезжая учительница Н. просила меня отслужить вместе с водосвятием молебен, молебен святому архангелу Гавриилу с акафистом ему, для чего вручила мне рукописный акафист.

Отслужив молебен и окропив избу освященной водой, я остался, по приглашению хозяйки, напиться чаю. За чаем я выразил большую радость, что мне удалось прочитать так хорошо написанный акафист, объяснив, что многие наши акафисты очень неудачно составлены, отличаясь многословием с нанизыванием разного рода похвальных выражений и эпитетов, часто повторяющихся и неблагозвучных. Авторы их не вдохновлялись, а часто механически кропали одну строчку за другой, больше придерживаясь условной формы, чем заботясь о содержании.

Тогда хозяйка-учительница объяснила мне, что она является автором так понравившегося мне акафиста, и рассказала следующее.

— Я с юных лет особенно почитаю архангела Гавриила как провозвестника Божиих Таин и благовествовавшего Пресвятой Деве Марии о рождении от Нее Спасителя.

Каждый день я усердно ему молилась, прося помощи и поддержки. Мне было прискорбно, что у меня нет иконы архангела Гавриила, и я просила,

чтобы он помог мне получить как-нибудь его святое изображение.

Однажды утром, около года тому назад я особенно усердно молилась архангелу Гавриилу. Вдруг угол, увешанный иконами, как бы раздвинулся, и передо мною предстал архангел Гавриил. Он молча, с тихой улыбкой на меня посмотрел, и затем стены как бы вновь сдвинулись, и видение, которое продолжалось несколько мгновений, прекратилось.

Архангел Гавриил был одет в белую тунику, вместо ораря на плечах, как обыкновенно изображают на иконах, у него были голубого цвета узкие ленты, перекрещивающиеся на груди. Я не испугалась, но смутилась, а потом на душе стало так радостно.

Только что видение окончилось, в комнату вошла моя мать и обратилась ко мне с фразой:

— Какими это ты духами надушилась? Какой чудный запах. Такой аромат наполнил всю мою комнату.

Я долго была в восторженном и одновременно в благоговейном состоянии, мысленно благодаря архангела Гавриила за то, что он удостоил меня его лицезреть в телесном виде.

Вдруг раздался стук в дверь, и в комнату вошла моя двоюродная сестра, тоже учительница, с каким-то свертком и, поздоровавшись со мной, сказала:

— Представь себе, какой со мной произошел случай, объяснить который я не в состоянии. Только что я оделась, вышла из квартиры и начала спускаться с лестницы, намереваясь перед началом занятий зайти по делам, как появилась назойливая мысль, что я что-то забыла в своей комнате, что мне что-то нужно сделать. Навязчивая мысль так меня охватила, что я поднялась в свою квартиру, открыла комнату и остановилась, недоумевая, что же мне далее делать. Машинально подошла к комоду, открыла верхний ящик и зачем-то стала перебирать содержимое. В левом углу у меня, между прочим, лежат разного рода бумаги, справки, рисунки, узоры и среди них бумажная икона архангела Гавриила, о которой я совсем забыла. Я знаю, что ты верующая, и мне неожиданно пришла мысль отвезти тебе эту икону, и я успокоилась. Возьми ее, пожалуйста.

Перед этой иконой, которую я наклеила на фанеру и освятила, Вы и служили сегодня молебен и читали акафист.

Что касается самого акафиста, то написала я его при следующих обстоятельствах.

После описанного видения я стала особенно усердно молиться архангелу Гавриилу, скорбя, что ему не составлено до сих пор акафиста, почему я не могу его достойным образом прославлять. Вскоре после этого меня стала преследовать мысль: напиши акафист архангелу Гавриилу.

Я отгоняла эту мысль, так как, во-первых, недостаточно хорошо знаю славянский язык, а, во-вторых, не так знакома с той формой, которой следует придерживаться при составлении акафистов, почему саму идею написать акафист считала дерзновенной.

Но мысль эта меня не оставляла и стала такой упорной, что я, наконец, взялась за перо и, после молитвы, начала составлять акафист. Откуда-то мне стали приходить в голову славянские слова и речения, мысль прославить великого Служителя Таин Божиих стала облекаться в звучные слова и стройные предложения, и в довольно непродолжительное время акафист был написан.

Я решила отнести его Святейшему Патриарху и просить его велеть рассмотреть составленный мною акафист и благословить его читать. Святейший Патриарх принял меня хорошо, выслушал мое ходатайство и сказал:

— Я передам в Синод на рассмотрение составленный Вами акафист архангелу Гавриилу, но предупреждаю, что Вы получите ответ не скоро, так много поступило к нам на рассмотрение акафистов и молитв, составленных в последнее время.

Через две недели был праздник «Собор Архангела Гавриила», и я решила накануне пойти в церковь, бывшую прежде при почтамте, посвященную архангелу Гавриилу, и отстоять там всенощное бдение[1]. Служебные и другие дела меня задержали, и с большим опозданием я могла пойти в церковь. Едва я туда вошла, как открылись царские врата, и на середину храма вышел Святейший Патриарх, окруженный сонмом епископов, священников и, к великому моему удивлению и радости, начал читать составленный мною акафист.

Для меня стало совершенно ясным, что мысль написать акафист мне внушена архангелом Гавриилом и что он помог мне в этом труде и руководил моею слабою рукою. Через день я пошла к Святейшему Патриарху и получила от него свою рукопись и благословение читать составленный мною акафист; причем в рукописи не было изменено ни одной фразы, ни одного слова[2].

Прошло несколько месяцев. Приближался праздник Благовещения и с тем вместе день, посвященный прославлению архангела Гавриила.

За несколько дней до Благовещения ко мне постучали в дверь комнаты, и в нее вошел неизвестный мне монах среднего роста, весьма худой и болезненный на вид.

— Я епископ Гавриил[3]. Через несколько дней день моего Ангела, и я буду служить всенощную в церкви, посвященной архангелу Гавриилу,— сказал он, благословив меня.— Не можете ли Вы дать мне составленный Вами акафист Архангелу, тезоименитому мне? Я хочу прочитать его перед «Хвалите имя Господне».

Я, конечно, с радостью вручила ему акафист. С этого времени акафист многие списали, и, к моему великому утешению, стали читать в церквах г. Москвы и отдельные лица.

Рассказ скромной учительницы произвел на меня и всех присутствующих большое впечатление.

Святый великий Архистратиже Небесных Сил Гаврииле, Служителю Тайн Божиих, благовествовавший Пречистой Деве Марии воплощение Бога Слова, святыми твоими молитвами и предстательством настави нас, грешных, на путь спасения и пошли нам утешение в скорбях, напастях и обстояниях.

По книге: Отец Константин Ровинский. Беседы старого священника.

М.: Храм свв. бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана на Маросейке. 2007.

_________________________________

[1] Храм Архангела Гавриила («Меншикова башня») построен в 1701-1707 гг. на месте церкви XVII в. на средства кн. А. Д. Меншикова. В 1930-е гг. храм был закрыт. Возвращен верующим в 1947 г. С 1948 г. в храме размещается Антиохийское подворье.

[2] Недавно стала известна резолюция Святейшего Патриарха Тихона о разрешении к церковному употреблению акафиста архангелу Гавриилу: «N 1698. 12 (25) июля 1921. Разрешается для церковного употребления. [Патриарх] Тихон» (Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной власти. 1917-1943. М. Православный Свято-Тихоновский Богословский институт. 1994. С. 177). Благодаря этой публикации теперь известно имя составителя акафиста, аносинской собеседницы о. Константина — Анна Ивановна Кулакова. Дата резолюции также вносит существенные коррективы в рассказ о. Константина Ровинского. Акафист архангелу Гавриилу впервые опубликован в кн.: «Женская Оптина». М. 1997. С. 419-430.