Солнце клонилось к западу, когда мы взошли на палубу парохода "Бостон", совершающего рейсы между Нью-Йорком и Бостоном.Грязная вода Нью-йоркского залива, жирно блестевшая серебром под жаркими лучами, теперь, при закате, переливалась растопленным золотом. Пароход шёл от Верхнего города к Нижнему, меж Нью-Йорком и Бруклином. Наше общество сидело, повернувшись к Нью-Йорку.
Перед нами лежал самый большой город мирa, самый торопливый и самый разноплеменный. Взоры путников, как иностранцев, так и местных жителей, невольно приковывались к многочисленным высоким зданиям, гордо и уродливо названным "небоскрёбами".
- Посмотрите на наши вавилонские башни, - сказал мне министр Юстон.
- Смотрю на них, - ответил я; но неужели и вы смотрите на них, вы, столько раз уже видевший эти башни?
- Это зрелище всегда и незаметно притягивает... Всё великое всегда пленяло и будет пленять человечество.
- Да, да, хорошо вы сказали, - заметил генерал Кларк. - Пленённые великим писали до сих пор истории народов, давая, в сущности, лишь истории великих людей, этих своего рода небоскрёбов человечества.
- Значит, генерал, демократ тут ни при чем? - сказал я.
- Ни при чем! Теоретически демократия хотела бы распределить славу великого между многочисленными его сотрудниками; практически же она достигла лишь того, что высчитывает и взвешивает, в какой мере дела неславных содействуют славе славных. Этим она уменьшила славу славных... но не увеличила славы неславных. Башни остаются башнями, и лачуги - лачугами.
Крен, молча наблюдавший и прислушивавшийся, обратился ко мне и сказал:
- Посмотрите вот на эту группу башен, там, в Верхнем городе. Шесть лет тому назад, когда вы были в Нью-Йорке, там не было ни одной. А с тех пор их выросло около сотни.
- Верно, верно, Крен, - ответил я. - И ещё мне кажется, что они и красивее и стройнее тех, что в Нижнем городе; не так ли?
- О, несравненно! В этих новых башнях мы, американцы, вполне выразили весь оригинальный стиль нашего строительного искусства. Нигде в мирe нет ничего подобного. А старые башни Вулворт, Зингер, Мунисипал просто оскорбляют взоры теперешнего поколения.
Так говорил Крен, наш благородный и любезный хозяин. Благодаря ему мы и находились в этот вечер на пароходе, идущем в Бостон. Он позвал нас к себе в гости, провести воскресный день в его семье. Среди приглашённых был и Юстон, бывший член правительства Соединенных Штатов, генерал Кларк, один известный русский музыкант, чех-археолог, исследователь аравийских древностей, балканец, бывший со мною, и много других приглашённых.
В эту минуту мы заметили стаю аэропланов, высоко кружащихся в последних лучах солнца над огромным Нью-Йорком.
- Вот, смотрите, вот они! три, пять, десять! - послышались возгласы с разных сторон. Министр Юстон вздохнул и вполголоса произнёс:
- Да, вот где опасность для нашего американского Вавилона.
- От этих громадных стальных птиц зависит будущая война! - воскликнул генерал.
- Ах, не упоминайте о войне! - возмутился миролюбивый Крен, путешествовавший по всем пяти континентам, объехавший множество островов и всюду встречавший хороших людей, искренно стремившихся к миру, среди которых он приобрёл много друзей.
Генерал возразил:
- Я не потому упоминаю о войне, что люблю её, Крен, а потому, что война будет.
Тогда я спросил:
- А вы, генерал, разве не видите никакого иного применения аэропланов и иной цели для них, кроме преступления?
- Почти не вижу. Аэропланы, правда, могут нести кое-какие второстепенные службы в мирное время; например, перевозить почту, горсть пассажиров, но главное и конечное назначение - война.
Здесь опять министр Юстон произнёс задумчиво и вполголоса, как бы про себя:
- Оттуда, оттуда, с воздуха, грозит опасность этим вавилонским башням нашим.
- Почему же только нашим? - воскликнул генерал. - Не грозит ли то же самое и европейскому Вавилону или, лучше сказать, вавилонской Европе?
- Да, да, грозит, дорогой мой Кларк, - ответил министр. - Европа ещё больше созрела для войны, чем мы. Грозит она всему мирy. Разве вы не видите, что весь мир стал вавилонской башней?
- А я не верю в войну! - опять сказал Крен.
- И мы не верим, Крен, - сказал чешский профессор, - но война приходит независимо от того, верим ли мы в неё или нет; приблизительно так же, как приходит эпидемия гриппа.
- Как же это... - продолжал возмущаться Крен. - Думаете, что это... просто так, случайно?
- Не думаю, чтобы уж так совсем случайно; но полагаю, что война может вспыхнуть и без особого желания людей.
Крен обернулся ко мне и спросил, что я думаю; я сказал:
- Мне кажется верным, что война может вспыхнуть и без человеческого желания, но - не без человеческой вины; даже менее значительные вещи, чем война, никогда не бывают простою случайностью...
Пока мы разговаривали на эту тему, так живо интересовавшую всех присутствующих, темнота покрыла небо и землю и аэропланы стали огнём выписывать в воздухе рекламы каких-то торговых домов Нью-Йорка, объявляя, что у такой-то фирмы можно купить и по какой цене.
- Теперь посмотрите, - сказал мне генерал Кларк, - вот вам и ещё применение аэропланов: писать в воздухе рекламы магазинов и фабрик! Ха-ха-ха! Ведь это же такая незначительная, второстепенная служба! Главная для них, конечно, война, как я сказал вам, война!
В это время зазвонили на ужин, и путники сошли с палубы в столовую.
Святитель Николай Сербский (†1956) "Война и Библия"
http://www.pravpiter.ru/gorn/n032/ta001.htm
