Во время моего проживания в г. Калининграде областном, будучи ещё светским человеком, я познакомился и подружился с князем Алексеем Николаевичем Хованским, на тот момент - преподавателем Калининградского госуниверситета. Это был образованнейший, глубоко эрудированный истинный интеллигент, обладавший даром энциклопедической памяти и при этом скромнейший, даже несколько застенчивый человек. Он был прекрасным знатоком русской истории и особенно - знатоком и исследователем истории рода князей Хованских. Будучи прекрасным рассказчиком, он поведал нам много интересных историй, одна из которых сугубо запечатлелась в моей памяти.
История эта связана с пребыванием Августейшей Царской Семьи в г. Тобольске. Вот что поведал князь Алексей Николаевич:
"После окончания Казанского университета мой отец - Николай Александрович Хованский, родившийся 13 февраля 1879 г., женился на моей матери Зинаиде Алексеевне (урождённой Никольской), родившейся 21 февраля 1874 г., и вместе с ней уехал служить в Сибирь в Переселенческое Управление.
Во время Первой мировой войны они жили в Тобольске и там пережили и февральскую, и октябрьскую революции.
Когда Царскую семью привезли в Тобольск и поселили в бывшем губернаторском доме, то вместе с ними приехали, в частности, фрейлина государыни баронесса Софья Карловна Буксгевден со своей бывшей воспитательницей мисс Мэзэр.
Они обе бывали у моих родителей, и через баронессу установился контакт с Царской Семьёй. Баронесса и её воспитательница имели право свободного выхода из дома. Пользуясь этой связью, мама передавала через них для Царской Семьи приготовленные ею сладкие ароматные коврижки и сухарики и другие продукты, а папа для Царя передавал английские журналы и газеты, которые он выписывал и получал. И это продолжалось до тех пор, пока Царская Семья не была вывезена из Тобольска весной 1918 г.
В ночь, накануне отъезда, в знак благодарности Царская Семья вышила подушку, которая потом хранилась у моих родителей. Мама рассказывала, что вся Царская Семья приняла участие в этом рукоделии, даже и 14-летний наследник. Мама показывала мне, кто какой цветок вышивал, но это, к сожалению, я не запомнил за исключением цветка, вышитого Царевичем, который получился менее искусным, чем остальные шесть.
У родителей сохранилось фото баронессы и её воспитательницы. Эта фотография хранится в Риге в отделе рукописей и редких книг Академии наук Латвии, и там же в красном альбоме есть фото губернаторского дома с балконом, где в этот момент находилась Царская Семья. Фотографировал мой отец. Я же отдал фотографии в архив во избежание неприятностей.
Баронесса осталась жива, т. к. её не пустили сопровождать Царскую Семью и потому она уехала за границу. Возможно, сохранились её воспоминания.
Мама рассказывала, что наследник в то время совершенно не казался ни больным, ни немощным. Наоборот, он вёл себя как озорник. Очень оживлён был всегда. Катался на лестничных перилах, не опасаясь ушибов. Ещё родители рассказывали, что караул солдат часто меняли, т. к. после краткого общения с Царской Семьёй они быстро привязывались к ним и становились искренними друзьями и поклонниками.
Грязные сплетни о Распутине, по мнению баронессы и родителей, - чистейший вымысел".
Такова простая и крайне трогательная история последних дней общения представителей рода князей Хованских с родом Романовых. Волей судьбы их пути пересеклись в начале воцарения рода Романовых и на закате его.
Поражает в этой истории та огромнейшая любовь, которой обладали святые Царственные мученики и обильно излияли её на всех окружающих, начиная от солдат и кончая князьями.
Поразительно свидетельство, подтверждающее исполнение пророчества Г. Е. Распутина, который предсказывал, что Царевич к совершеннолетию станет здоровым.
Дальнейшая судьба царской подушки такова. Во время прохождения мною послушания у моего духовного отца Василия (Борина), известного экзарциста, привившего мне любовь к Царственным мученикам, я вспомнил о великой реликвии, хранящейся в Калининграде. В один из моих приездов в город я встретился с Алексеем Николаевичем и убедил его, что не место хранить эту святыню в книжном шкафу в однокомнатной квартире панельного дома на окраине Калининграда. Хотя в то время (1990 г.) у нас ещё и речи не шло о канонизации Царской Семьёй в лике святых. Алексей Николаевич со мной согласился и передал её мне для определения достойного для неё места. Подушка побывала со мной в Зиянье и Печорах Псковских, но там не нашли для неё достойного места.
Но вот весной 1993 г. мне довелось побывать в восстанавливавшемся в то время храме Федоровской иконы Пресвятой Богородицы г. Пушкина, где намечалось тогда создание музея Царской Семьи. Богослужения велись в нижнем пределе храма, освящённого в честь св. преп. Серафима Саровского, и служил там иеромонах Варсонофий. В этот Царский храм я и передал эту великую реликвию. Она была помещена в комнатку (пономарскую) рядом с алтарём, где любила молиться Императрица. По свидетельствам, там она пребывает и доныне.
Когда подушка ещё пребывала со мной, я и мои знакомые, знавшие о ней, часто прибегали к её помощи для избавления от головных болей, приложив её к болящей голове, что свидетельствует о сохранении ею благодатной силы любви, вложенной в неё святой Царской Семьёй.
Схиигумен МИТРОФАН (Лаврентьев).
Лето 2007 г.
Кстати, благодаря уникальной памяти кн. Алексея Николаевича он вспомнил рецепты коврижки и сухариков, по которым мы их воспроизвели ещё при жизни князя, и он подтвердил соответствие их вкуса тем, что готовила его мама.
http://www.rv.ru/content.php3?id=7163
История эта связана с пребыванием Августейшей Царской Семьи в г. Тобольске. Вот что поведал князь Алексей Николаевич:
"После окончания Казанского университета мой отец - Николай Александрович Хованский, родившийся 13 февраля 1879 г., женился на моей матери Зинаиде Алексеевне (урождённой Никольской), родившейся 21 февраля 1874 г., и вместе с ней уехал служить в Сибирь в Переселенческое Управление.
Во время Первой мировой войны они жили в Тобольске и там пережили и февральскую, и октябрьскую революции.
Когда Царскую семью привезли в Тобольск и поселили в бывшем губернаторском доме, то вместе с ними приехали, в частности, фрейлина государыни баронесса Софья Карловна Буксгевден со своей бывшей воспитательницей мисс Мэзэр.
Они обе бывали у моих родителей, и через баронессу установился контакт с Царской Семьёй. Баронесса и её воспитательница имели право свободного выхода из дома. Пользуясь этой связью, мама передавала через них для Царской Семьи приготовленные ею сладкие ароматные коврижки и сухарики и другие продукты, а папа для Царя передавал английские журналы и газеты, которые он выписывал и получал. И это продолжалось до тех пор, пока Царская Семья не была вывезена из Тобольска весной 1918 г.
В ночь, накануне отъезда, в знак благодарности Царская Семья вышила подушку, которая потом хранилась у моих родителей. Мама рассказывала, что вся Царская Семья приняла участие в этом рукоделии, даже и 14-летний наследник. Мама показывала мне, кто какой цветок вышивал, но это, к сожалению, я не запомнил за исключением цветка, вышитого Царевичем, который получился менее искусным, чем остальные шесть.
У родителей сохранилось фото баронессы и её воспитательницы. Эта фотография хранится в Риге в отделе рукописей и редких книг Академии наук Латвии, и там же в красном альбоме есть фото губернаторского дома с балконом, где в этот момент находилась Царская Семья. Фотографировал мой отец. Я же отдал фотографии в архив во избежание неприятностей.
Баронесса осталась жива, т. к. её не пустили сопровождать Царскую Семью и потому она уехала за границу. Возможно, сохранились её воспоминания.
Мама рассказывала, что наследник в то время совершенно не казался ни больным, ни немощным. Наоборот, он вёл себя как озорник. Очень оживлён был всегда. Катался на лестничных перилах, не опасаясь ушибов. Ещё родители рассказывали, что караул солдат часто меняли, т. к. после краткого общения с Царской Семьёй они быстро привязывались к ним и становились искренними друзьями и поклонниками.
Грязные сплетни о Распутине, по мнению баронессы и родителей, - чистейший вымысел".
Такова простая и крайне трогательная история последних дней общения представителей рода князей Хованских с родом Романовых. Волей судьбы их пути пересеклись в начале воцарения рода Романовых и на закате его.
Поражает в этой истории та огромнейшая любовь, которой обладали святые Царственные мученики и обильно излияли её на всех окружающих, начиная от солдат и кончая князьями.
Поразительно свидетельство, подтверждающее исполнение пророчества Г. Е. Распутина, который предсказывал, что Царевич к совершеннолетию станет здоровым.
Дальнейшая судьба царской подушки такова. Во время прохождения мною послушания у моего духовного отца Василия (Борина), известного экзарциста, привившего мне любовь к Царственным мученикам, я вспомнил о великой реликвии, хранящейся в Калининграде. В один из моих приездов в город я встретился с Алексеем Николаевичем и убедил его, что не место хранить эту святыню в книжном шкафу в однокомнатной квартире панельного дома на окраине Калининграда. Хотя в то время (1990 г.) у нас ещё и речи не шло о канонизации Царской Семьёй в лике святых. Алексей Николаевич со мной согласился и передал её мне для определения достойного для неё места. Подушка побывала со мной в Зиянье и Печорах Псковских, но там не нашли для неё достойного места.
Но вот весной 1993 г. мне довелось побывать в восстанавливавшемся в то время храме Федоровской иконы Пресвятой Богородицы г. Пушкина, где намечалось тогда создание музея Царской Семьи. Богослужения велись в нижнем пределе храма, освящённого в честь св. преп. Серафима Саровского, и служил там иеромонах Варсонофий. В этот Царский храм я и передал эту великую реликвию. Она была помещена в комнатку (пономарскую) рядом с алтарём, где любила молиться Императрица. По свидетельствам, там она пребывает и доныне.
Когда подушка ещё пребывала со мной, я и мои знакомые, знавшие о ней, часто прибегали к её помощи для избавления от головных болей, приложив её к болящей голове, что свидетельствует о сохранении ею благодатной силы любви, вложенной в неё святой Царской Семьёй.
Схиигумен МИТРОФАН (Лаврентьев).
Лето 2007 г.
Кстати, благодаря уникальной памяти кн. Алексея Николаевича он вспомнил рецепты коврижки и сухариков, по которым мы их воспроизвели ещё при жизни князя, и он подтвердил соответствие их вкуса тем, что готовила его мама.
http://www.rv.ru/content.php3?id=7163
