Так называемое "Письмо десяти академиков РАН" во главе с Виталием Гинзбургом и Жоресом Алферовым Президенту Путину с протестом против "клерикализации российского общества" обозначило новую веху политической борьбы накануне 2008 года
С другой стороны, это письмо обозначило очередную веху в формировании единого либерально-коммунистического блока на основании идей т.н. "эпохи Просвещения" XVIII-XIX вв., прежде всего, идей французской и американской революций 1780-х-1790-х гг.
Виталий Гинзбург и Жорес Алферов - несомненно, крупные ученые-физики, представители советской школы, выведшей российскую науку на второе - а по ряду показателей и на первое - место в мире в 50-70-е гг. Как принадлежали к ней и академики Петр Капица, и Андрей Сахаров. Все они придерживались в политике либеральных или еврокоммунистических взглядов, выступали за "конвергенцию" политических систем и блоков и за мировое правительство, о чем прямо писал академик Андрей Сахаров.
Атеизм и рационализм западного типа оставался теоретической основой всех их научных поисков и особенно общественной позиции. В этом они были вполне едины с позицией хрущевского Президиума ЦК (позже Политбюро) и соответствующими "директивными органами". Политические разногласия и "научная фронда" выглядели на этом фоне как частность.
Однако далеко не все научное сообщество в СССР разделяло такие взгляды. Не говоря уже об ученых старой дореволюционной школы, таких, так академики А.П. Карпинский, А.А. Ухтомский, представители более молодого поколения - академики Лев Понтрягин, Игорь Шафаревич (последний из-за своего открытого неприятия марксизма долго оставался лишь членом-корреспондентом АН СССР) - были православными людьми и стояли на позициях русского патриотизма. В Академии Наук - как и во всех основных институтах и стратах советского общества - были две "партии", никак не соотносившиеся с официальным делением на членов КПСС и безпартийных.
С другой стороны, т.н. "советский атеизм" не имел ничего общего с атеизмом, основанным на идеях "Просвещения", хотя труды "классиков" последнего широко издавались и пропагандировались в СССР. "Народный атеизм, даже в его самых жестких, таких, как разрушение храмов, и самых юродско-идиотских формах - типа частушек "Мы не сеем и не пашем, мы валяем дурака, с колокольни... машем, разгоняем облака" - был в конечном счете следствием раскола XVII века и во многом - парадоксальным образом - является "апофатическим богословием Святой Руси", где именем Божиим было одно из его безчисленных имен - "Бога нет". "Богословием сокрытия".
В этом смысле атеизм советских "народных масс" и атеизм интеллигенции - как научной, так и "творческой" - вытекали из разных источников, и вербальная общность никак не снимала социальных и национальных противоречий между трудовой толщей и "тонким слоем", "малым народом" (по выражению И. Шафаревича). Как сказал бы Александр Дугин, "атеизм против атеизма".
Не случайно после 1991 года КПРФ Геннадия Зюганова, претендовавшая - крайне, правда, топорно и неудачно - на выражение настроений "советско-трудовой толщи", отбросила атеизм, а значительная часть партноменклатуры - та, которая была "рабоче-крестьянского", т.е. русского, происхождения, признавшая ельцинское правление и во многом "перехватившая" его, стала прямо поддерживать Православную Церковь, часто, впрочем, по привычке, "не веря в Бога". Как бы ни смеялись над чиновниками со свечками, но это неизбежная постсоветская реальность.
Сама по себе содержащаяся в "письме академиков" критика "клерикализации" современного российского общества оказывается именно с научной - я имею в виду государство- и правоведческую науку - свидетельствующей об их полной некомпетентности.
"Клерикализм", то есть, политическое течение, проповедующее руководство государством со стороны представителей клира, не соответствует православному учению как таковому. Правила Вселенских Соборов, Номоканон (Кормчая) и даже используемая сегодня в обиходе Русской Православной Церкви Книга Правил воспрещают занятие духовными лицами "градских" должностей. То же самое тем более касается и политического руководства государством со стороны Церкви в том виде, в каком это предполагается Римо-католической доктриной. "Православного клерикализма" вообще не бывает - это политологический нонсенс. Единственным последовательным клерикалом в России был Патриарх Никон, и хорошо известно, чем закончилась его история. И для него, и для Церкви, и для России.
Сегодня в стране происходит не "клерикализация", а воцерковление - очень незначительное, очень частное, часто даже пародийное. Воцерковление - это не признание над собой верховенства церковных институтов, а вхождение в Церковь. В личном плане - через крещение ("аще не крещен"), покаяние, причащение Святых Христовых Тайн, церковный брак (или иночество). В государственном и общественном - в соотнесении государственного устроения в соответствии с учением Семи Вселенских Соборов, которое неизбежно должно завершиться установлением соответствующего государственного строя, основанного на "симфонии" Государства и Церкви (разумеется, с учетом всех современных научных и политических технологий и даже, возможно, с иными названиями и словоупотреблением). Повторяем, сегодня такое "соотнесение" бывает пародийно, даже предельно пародийно. К этому, впрочем, нужно относиться совершенно спокойно.
Тем не менее, даже сам по себе школьный курс "Основы православной культуры", против которого ополчились академики, следовало бы назвать, как это вначале и предполагалось, "Основами православного вероучения". За двумя названиями - пропасть: между Православием компромиссным, "обмирщенным", "окультуренным", и Православием подлинным. Уступка в этом вопросе свидетельствует о том, что "умиротворением" непримиримого противника не умастишь - сунь ему палец, он все равно будет намереваться откусить руку. Что и происходит.
Виталий Гинзбург и Жорес Алферов (о последнем это свидетельствует российский еврейский - светский сайт www.sem40.ru ) - этнические (условно, поскольку такого единого этноса нет) евреи. Поэтому, несмотря на навязчивый атеизм и секуляристское - пусть по-разному - мировоззрение обоих, за текстом "Обращения" присутствует неизбежный и неотменимый библейский и исторический контекст.
При этом надо помнить, что далеко не все ученые еврейского происхождения разделяли и разделяют взгляды Гинзбурга и Алферова. Покойный искусствовед, старейший преподаватель Суриковского института Николай Николаевич Третьяков рассказывал автору этих строк о знаменитом советском физике академике Абраме Федоровиче Иоффе. О его пламенном православии почти никто не знает - "научное сообщество" наложило на это знание строгое табу. После войны в церкви, в Ленинграде, к Иоффе подошла старая инокиня и строго спросила: "А ты, жид, что здесь делаешь?" Тогда Иоффе упал перед ней на колени и сказал: "Да, я жид, и я прошу прощения за все, что мы натворили". Тогда инокиня тоже упала перед ним на колени и просила прощения. После этого она - к сожалению, Н.Н. тогда не назвал ее имени - настолько сдружилась с ученым, что до самой смерти ухаживала за ним, когда он болел. Их до конца связала неожиданная - внезапная - духовная близость.
Впрочем, проблема в целом упирается не столько в "еврейство" как таковое, сколько в либерально-просвещенческую концепцию "ассимиляции", которая породила ее, впрочем, как либеральное просвещенчество породило и проповедуемый Гинзбургом и Алферовым т.н. "антиклерикализм". Верность собственной традиции предполагает неприкосновенное отношение к иным традициям и принципиальную невозможность перехода из одной традиции в другую (хотя редчайшие исключения, как мы видели выше, бывают).
"Письмо академиков", помимо всего прочего, дало ответ и на чаяния диакона Андрея Кураева о рационалистической науке как "союзнице христианства" против "паранауки". Точно так же - замечательно, что хронологически одновременно, - как заявление Папы Римского Бенедикта XVI о "безблагодатности" Православия дало ответ на чаяния "единого христианства".
Никакой единой христианской цивилизации нет. Тем более, нет никакой единой иудеохристианской цивилизации. Это типичная химера - в гумилевском смысле слова.
Но надо обратить внимание и на следующее. Заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата протоиерей Всеволод Чаплин назвал выступление Председателя комиссии Общественной палаты по региональному развитию и местному самоуправлению Вячеслава Глазычева в поддержку академиков "рудиментом идеологии политических пенсионеров" ("Независимая газета", 25.07.07).
Очевидный антикоммунистический контекст выступления о. Всеволода должно все-таки расширить. На самом деле речь идет обо всем мировоззрении, всем уходящем - уже ушедшем - на "политико-историческую пенсию" строе и складе "модерна", включающему и коммунизм, и либерализм. Постмодерн, в рамках которого все призывы призвать академиков к ответственности, исходящие от "православной общественности", так же точно мыслящей в рамках "модерна" ("белого" или "красно-коричневого", не важно) и видящей все в цветах модерна, тщетны, ибо весь его смысл, состоящий в "смешении всего" - само письмо, как и реакция на него, оказывается ничего не значащими зрелищами - неизбежно ведет не к "клерикализму", а к новому сверхрабовладению. Или Православному Царству. Одно не исключает другого? Возможно. Грядущее парадоксально и страшно.
http://www.pravaya.ru/column/13052
С другой стороны, это письмо обозначило очередную веху в формировании единого либерально-коммунистического блока на основании идей т.н. "эпохи Просвещения" XVIII-XIX вв., прежде всего, идей французской и американской революций 1780-х-1790-х гг.
Виталий Гинзбург и Жорес Алферов - несомненно, крупные ученые-физики, представители советской школы, выведшей российскую науку на второе - а по ряду показателей и на первое - место в мире в 50-70-е гг. Как принадлежали к ней и академики Петр Капица, и Андрей Сахаров. Все они придерживались в политике либеральных или еврокоммунистических взглядов, выступали за "конвергенцию" политических систем и блоков и за мировое правительство, о чем прямо писал академик Андрей Сахаров.
Атеизм и рационализм западного типа оставался теоретической основой всех их научных поисков и особенно общественной позиции. В этом они были вполне едины с позицией хрущевского Президиума ЦК (позже Политбюро) и соответствующими "директивными органами". Политические разногласия и "научная фронда" выглядели на этом фоне как частность.
Однако далеко не все научное сообщество в СССР разделяло такие взгляды. Не говоря уже об ученых старой дореволюционной школы, таких, так академики А.П. Карпинский, А.А. Ухтомский, представители более молодого поколения - академики Лев Понтрягин, Игорь Шафаревич (последний из-за своего открытого неприятия марксизма долго оставался лишь членом-корреспондентом АН СССР) - были православными людьми и стояли на позициях русского патриотизма. В Академии Наук - как и во всех основных институтах и стратах советского общества - были две "партии", никак не соотносившиеся с официальным делением на членов КПСС и безпартийных.
С другой стороны, т.н. "советский атеизм" не имел ничего общего с атеизмом, основанным на идеях "Просвещения", хотя труды "классиков" последнего широко издавались и пропагандировались в СССР. "Народный атеизм, даже в его самых жестких, таких, как разрушение храмов, и самых юродско-идиотских формах - типа частушек "Мы не сеем и не пашем, мы валяем дурака, с колокольни... машем, разгоняем облака" - был в конечном счете следствием раскола XVII века и во многом - парадоксальным образом - является "апофатическим богословием Святой Руси", где именем Божиим было одно из его безчисленных имен - "Бога нет". "Богословием сокрытия".
В этом смысле атеизм советских "народных масс" и атеизм интеллигенции - как научной, так и "творческой" - вытекали из разных источников, и вербальная общность никак не снимала социальных и национальных противоречий между трудовой толщей и "тонким слоем", "малым народом" (по выражению И. Шафаревича). Как сказал бы Александр Дугин, "атеизм против атеизма".
Не случайно после 1991 года КПРФ Геннадия Зюганова, претендовавшая - крайне, правда, топорно и неудачно - на выражение настроений "советско-трудовой толщи", отбросила атеизм, а значительная часть партноменклатуры - та, которая была "рабоче-крестьянского", т.е. русского, происхождения, признавшая ельцинское правление и во многом "перехватившая" его, стала прямо поддерживать Православную Церковь, часто, впрочем, по привычке, "не веря в Бога". Как бы ни смеялись над чиновниками со свечками, но это неизбежная постсоветская реальность.
Сама по себе содержащаяся в "письме академиков" критика "клерикализации" современного российского общества оказывается именно с научной - я имею в виду государство- и правоведческую науку - свидетельствующей об их полной некомпетентности.
"Клерикализм", то есть, политическое течение, проповедующее руководство государством со стороны представителей клира, не соответствует православному учению как таковому. Правила Вселенских Соборов, Номоканон (Кормчая) и даже используемая сегодня в обиходе Русской Православной Церкви Книга Правил воспрещают занятие духовными лицами "градских" должностей. То же самое тем более касается и политического руководства государством со стороны Церкви в том виде, в каком это предполагается Римо-католической доктриной. "Православного клерикализма" вообще не бывает - это политологический нонсенс. Единственным последовательным клерикалом в России был Патриарх Никон, и хорошо известно, чем закончилась его история. И для него, и для Церкви, и для России.
Сегодня в стране происходит не "клерикализация", а воцерковление - очень незначительное, очень частное, часто даже пародийное. Воцерковление - это не признание над собой верховенства церковных институтов, а вхождение в Церковь. В личном плане - через крещение ("аще не крещен"), покаяние, причащение Святых Христовых Тайн, церковный брак (или иночество). В государственном и общественном - в соотнесении государственного устроения в соответствии с учением Семи Вселенских Соборов, которое неизбежно должно завершиться установлением соответствующего государственного строя, основанного на "симфонии" Государства и Церкви (разумеется, с учетом всех современных научных и политических технологий и даже, возможно, с иными названиями и словоупотреблением). Повторяем, сегодня такое "соотнесение" бывает пародийно, даже предельно пародийно. К этому, впрочем, нужно относиться совершенно спокойно.
Тем не менее, даже сам по себе школьный курс "Основы православной культуры", против которого ополчились академики, следовало бы назвать, как это вначале и предполагалось, "Основами православного вероучения". За двумя названиями - пропасть: между Православием компромиссным, "обмирщенным", "окультуренным", и Православием подлинным. Уступка в этом вопросе свидетельствует о том, что "умиротворением" непримиримого противника не умастишь - сунь ему палец, он все равно будет намереваться откусить руку. Что и происходит.
Виталий Гинзбург и Жорес Алферов (о последнем это свидетельствует российский еврейский - светский сайт www.sem40.ru ) - этнические (условно, поскольку такого единого этноса нет) евреи. Поэтому, несмотря на навязчивый атеизм и секуляристское - пусть по-разному - мировоззрение обоих, за текстом "Обращения" присутствует неизбежный и неотменимый библейский и исторический контекст.
При этом надо помнить, что далеко не все ученые еврейского происхождения разделяли и разделяют взгляды Гинзбурга и Алферова. Покойный искусствовед, старейший преподаватель Суриковского института Николай Николаевич Третьяков рассказывал автору этих строк о знаменитом советском физике академике Абраме Федоровиче Иоффе. О его пламенном православии почти никто не знает - "научное сообщество" наложило на это знание строгое табу. После войны в церкви, в Ленинграде, к Иоффе подошла старая инокиня и строго спросила: "А ты, жид, что здесь делаешь?" Тогда Иоффе упал перед ней на колени и сказал: "Да, я жид, и я прошу прощения за все, что мы натворили". Тогда инокиня тоже упала перед ним на колени и просила прощения. После этого она - к сожалению, Н.Н. тогда не назвал ее имени - настолько сдружилась с ученым, что до самой смерти ухаживала за ним, когда он болел. Их до конца связала неожиданная - внезапная - духовная близость.
Впрочем, проблема в целом упирается не столько в "еврейство" как таковое, сколько в либерально-просвещенческую концепцию "ассимиляции", которая породила ее, впрочем, как либеральное просвещенчество породило и проповедуемый Гинзбургом и Алферовым т.н. "антиклерикализм". Верность собственной традиции предполагает неприкосновенное отношение к иным традициям и принципиальную невозможность перехода из одной традиции в другую (хотя редчайшие исключения, как мы видели выше, бывают).
"Письмо академиков", помимо всего прочего, дало ответ и на чаяния диакона Андрея Кураева о рационалистической науке как "союзнице христианства" против "паранауки". Точно так же - замечательно, что хронологически одновременно, - как заявление Папы Римского Бенедикта XVI о "безблагодатности" Православия дало ответ на чаяния "единого христианства".
Никакой единой христианской цивилизации нет. Тем более, нет никакой единой иудеохристианской цивилизации. Это типичная химера - в гумилевском смысле слова.
Но надо обратить внимание и на следующее. Заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата протоиерей Всеволод Чаплин назвал выступление Председателя комиссии Общественной палаты по региональному развитию и местному самоуправлению Вячеслава Глазычева в поддержку академиков "рудиментом идеологии политических пенсионеров" ("Независимая газета", 25.07.07).
Очевидный антикоммунистический контекст выступления о. Всеволода должно все-таки расширить. На самом деле речь идет обо всем мировоззрении, всем уходящем - уже ушедшем - на "политико-историческую пенсию" строе и складе "модерна", включающему и коммунизм, и либерализм. Постмодерн, в рамках которого все призывы призвать академиков к ответственности, исходящие от "православной общественности", так же точно мыслящей в рамках "модерна" ("белого" или "красно-коричневого", не важно) и видящей все в цветах модерна, тщетны, ибо весь его смысл, состоящий в "смешении всего" - само письмо, как и реакция на него, оказывается ничего не значащими зрелищами - неизбежно ведет не к "клерикализму", а к новому сверхрабовладению. Или Православному Царству. Одно не исключает другого? Возможно. Грядущее парадоксально и страшно.
http://www.pravaya.ru/column/13052
