- Отче, приходится слышать такое мнение, что в Эстонии происходит такой же этнический конфликт, как и в ряде других стран - Киргизии, Сербии. Отличие лишь в том, что эстонский конфликт пока не перешел в гражданскую войну и кровавые стычки. Так ли это? Не совсем - невозможно свести этот конфликт к чисто этническому. Это, скорее конфликт идеологический, социальный... Я бы назвал это кризисом демократии.
Дело в том, что любое государственное строительство начинается с определения того, какой народ является в данном случае государствообразующим и что в данном случае следует понимать под именем "народ". То есть необходимо осознание чётких критериев "свой-чужой". Есть два варианта - считать народом, как источником права и правды, всех живущих на этой земле и имеющих с ней устойчивую связь или считать народом основную этническую группу.
В момент своего возрождения, в конце 80-х - в начале 90-х, Эстонская Республика выбрала второй путь - фактически, это государство, созданное эстонцами и для эстонцев. Его цель, декларируемая Конституцией, состоит в сохранении главного идентификаторе эстонской народности - эстонского языка и культуры. Эстонцы понимают, что их нелёгкий исторический путь не позволяет рассуждать о "чистоте крови", как о подобном идентификаторе, соответственно его роль выполняют язык, культура и государственная идеология.
Можно добавить сюда общность восприятия истории. Иными словами, частью "народа" для государства является природный носитель языка, культуры и исторической памяти - остальные, пусть даже и имеющие с государством устойчивую длительную правовую и финансовую связь, "где-то рядом". То есть в данном случае, государство, его идеология и политические методы не являются продуктом общественного согласия - 16 лет этот нарыв зрел и теперь мы видим то, что выросло за этот срок.
Другими словами, диалог государства с обществом избирателен - голос "народа" оно слышит, а голос тех, кто исключён из него - нет: мы имеем дело с феноменом, который можно назвать "этнической демократией". Вспоминая Оруэлла, "одни животные более равны, чем другие".
- Сложно ли быть гражданином России в Эстонии?
Я бы спросил по-другому: в чём сложность жизни в Эстонии для неэстонца?
Здесь можно ответить так - поскольку понятие "народ" значительно уже понятия "население", преференции, открытые для "народа", не распространяются на значительную часть этого самого населения. Скажем больше: эти преференции реализуются за счёт этой самой части. Фактически, мы имеем дело с внутренней "колонией", внутренним "третьим миром", ресурсы которого черпаются на нужды "первого" и эстонское гражданство (или его остутствие) здесь не играет сколько-нибудь заметной роли - оно открывает возможность попробовать себя на госслужбе, но не делает тебя автоматически участником преференций.
Если использовать здесь термин "дискриминация", то она осуществляется не на основании гражданской принадлежности, а на основании Закона о языке - даже если ты эстонский гражданин, но неэстонец по происхождению, этот закон будет висеть над тобой дамокловым мечём, проникая все сферы общественной и экономической жизни, включая мелкий и средний бизнес.
То есть приобретение гражданства не освобождает тебя от языковых требований, причём решает вопрос твоего соответствия не работодатель, а государство, посредством печально известной Языковой инспекции, предствители которой могут проверить любого неэстонца на любом месте, хоть как-то подпадающем под действие Закона, и в любое время. Признание факта несоответствия вызывает санкции и совершенно не важно, что при этом ты работаешь в русском коллективе, ориентированном на русских же.
Судите сами: закон освобождает от языковых требований выпускников эстоноязычных школ и ВУЗов, а выпускников русскоязычных школ, при декларируемом равенстве образовательных возможностей, нет - то есть выпускник эстоноязычной школы считается достаточно инкультурированым и идеологически подкованным, чтобы считаться частью "народа".
Забавно, но нынешний президент Эстонии тоже попадает под нормы работы инспекции - он вырос за границей и не заканчивал эстоноязычных образовательных учреждений, однако нет информации, что кто-то его проверял - зачли, наверное, работу на радио "Голос Америки"...
Что же касается русского гражданства в Эстонии, то здесь, помимо того, о чём сказано выше, присутствуют типичные трудности существования в культурно, религиозно и идейно чуждой среде. Родина - мать, а заграница - мачеха...
- Как в вашем приходе восприняли события, связанные с переносом памяника?
Скажу только, что всё было воспринято с большой тревогой и негодованием.
- На Ваш взгляд - что это - просто перестановка монумента или нечто большее?
Это - важнейшее для эстонцев правых убеждений символическое действо. Грубо говоря, для них это символ очищения своего мирка этнической демократии от знаков, не вписывающихся в общепринятый исторический концепт. Нечто вроде очищения от скверны в религиозном смысле: мы можем ужаснуться такой трактовке, но рациональных обоснований для таких социально-опасных действ нет - приходится усматривать иррациональные.
Попутно это удар по политическим оппонентам правых - по Центристской партии, которая проводя популистскую политику имела немалую поддержку не только от эстонцев, но и от русскоязычных жителей, а также раскалывающий русскоязычное население импульс. Когда совершаются тёмные дела спрашивают "Кому выгодно?" - выгодно правым партиям, которые, опираясь на известные события и вызвав всплеск патриотизма в эстонской среде, получают шанс закрепить своё присутствие во власти, усилить полицейскую компоненту и проводить более жёсткую политику в отношении национальных меньшинств в области образования.
Беседовала Анна Данилова
http://www.pravmir.ru/article_2015.html
