Начиная с этой статьи, мы будем рассказывать о современных русских писателях, чьи произведения могут быть интересны православному читателю. Ведь литература значит для нас гораздо больше, чем кажется. Она имеет свойство изменять человека, влиять на его мировосприятие.
Известный православный поэт, прозаик и эссеист Олеся Николаева в своей книге "Православие и свобода" называет христианство "религией свободы и творчества". Хотелось бы сделать акцент на слове "творчество", так как сегодня немногие авторы обращаются к вопросам веры в своих произведениях. Олеся Николаева объясняет это противоречием Церкви и современной, так называемой постмодернистской, культуры. Кажется, что в дехристианизированном мире не может существовать литературы, говорящей о вере, ее поиске, движении к Слову. Однако на самом деле даже в нашем секуляризированном мире есть авторы, для которых христианство - это пространство существования, корабль, куда нужно еще суметь получить билет.
Воплощая в своем творчестве высказываемые в интервью и публицистике идеи, Олеся Николаева как никто другой явственно различает новую литературную тенденцию - обращение писателей к христианству, указывая на главное: "Суть ведь не в том, чтобы называть или изображать какие-либо приметы христианства - их, кстати, может совсем и не быть. Но православно все, касающееся души человеческой в ее стремлении к Богу, изнемогающей на земных путях и ищущей Своего Спасителя, души погибающей и чающей Воскресения".
Именно по этому пути изображения движения человеческой души, ее сомнений и скитаний на пути к Богу идет в своем творчестве Алексей Варламов - писатель, ставший лауреатом премии "Антибукер" за повесть "Рождение" в 1995 году, а в 2006 году удостоившийся премии Александра Солженицына "за тонкое исслеживание в художественной прозе силы и хрупкости человеческой души, ее судьбы в современном мире и за осмысление путей русской литературы ХХ века в жанре писательских биографий". Алексей Варламов - автор романов "Лох", "Затонувший ковчег", биографий Михаила Пришвина, Александра Грина, Алексея Толстого в серии "Жизнь замечательных людей", доктор филологических наук, прихожанин университетского домового храма святой мученицы Татианы при МГУ.
В своей речи после вручения Солженицынской премии Алексей Варламов в частности сказал: "Перефразируя известное выражение Тертуллиана о душе человека, можно так сказать: русская литература всегда была по натуре христианкой. Но призвание и поручение свое она видела не в том, чтобы подменять собою Божественное откровение либо пастырское слово, а в том, чтобы понять и образно выразить неслучайность, промыслительность всего происходящего в мире, и прежде всего происходящего в России и с Россией. Тот страшный разрыв, который случился в русском народе в ХХ веке и который по сей день нельзя считать преодоленным, в нашей литературе был побежден... Сохранившая национальную память литература стала одним из путей нашего возвращения в Россию".
Сюжеты произведений Алексея Варламова нетривиальны, как уникален опыт обретения веры у каждого из нас. Обращаясь к частной судьбе героя произведения, он выходит в своей прозе к обобщениям общечеловеческим. История в его прозе - лишь фон для внутреннего пути героев. Порой она становится для них препятствием, но варламовские персонажи не запутываются в ней. Они выбираются из нее, подобно рыбам, стремящимся обойти камни, деревья и рыболовные сети, но иногда все-таки попадающим в них.
Писатель акцентирует внимание на движении души, ее взрослении, обретении самого главного для человека - веры. Это не происходит мгновенно, как правило, человек идет к осознанию своего духовного призвания всю жизнь.
Или порой толчком к такому осознанию для людей становится болезнь родных, чаще всего детей. Ведь все мы помним, чего стоит, по слову Достоевского, даже одна слезинка ребенка.
В повести "Рождение" Варламов обращается к судьбе семьи, стоящей на грани отчаяния из-за болезни ребенка. Через боль, страх и страдание герои пытаются приблизиться к вере. Такой случай не редкость в жизни, именно поэтому он и ценен в литературе, из нетипичного явления становится "правилом", общечеловеческим опытом, который нужно попытаться осмыслить:
"Женщина включила ночник и взяла молитвослов. Она не была прежде религиозна и даже крещеной не была, но, с тех пор как забеременела, читала тайком от мужа утренние и вечерние молитвы. <...> в ту ночь она почувствовала, что откладывать дальше нельзя, и что если не решится креститься сегодня, то не сделает этого никогда...".
Люди зачастую приходят к вере неосознанно. Как зарождается вера в человеке - один из ключевых вопросов варламовской прозы. Через какие внутренние противоречия и конфликты нужно пройти, чтобы обрести этот дар? Критическая жизненная ситуация как раз подчеркивает остроту чувств персонажей - вроде бы все, как в жизни, но, читая о судьбе несчастной семьи, думаешь, что лучше бы такие сюжеты оставались долей литературных персонажей.
"Она чувствовала слабость и не могла отделаться от того кошмара, который испытала ночью в те предрассветные часы, когда ее отвезли в послеродовую палату и она, вздрагивая от каждого шага в коридоре, ждала, что сейчас придут и скажут: жаль, но так вышло... Мы не смогли ничего сделать... И это будет все, финал, конец ее жизни - этого она уже не переживет. Те несколько часов она лежала и молилась. Это была даже не молитва, а бессвязный поток повторяющихся слов и слез с мольбою сохранить младенца...<...> Он лежал в двух шагах от нее в комнате со страшным названием "реанимация", он был впервые за свою жизнь с ней разлучен, и ей казалось, что в эту ночь она его предала, и она ненавидела себя, свое тело, не смогшее выполнить самое главное, что было на него возложено... <...>
"Матерь Божья,- жалобно говорила она,- Ты приди к нему, помоги ему, ему сейчас нельзя одному. Он никогда не был один, он не знает, что это такое. Он безгрешнее и чище любого живущего, пусть он увидит Тебя и перестанет бояться. Ему сейчас страшно, но если Ты к нему придешь, если Ты дотронешься до него, то он успокоится. Ты одна сейчас можешь его спасти и не дать ему исчезнуть. Накажи меня чем хочешь, но только приди"".
Читатель неотступно следит за тем, как героиня учится молитве, как пытается найти подходящие слова, обращаясь к Богу. Как, наряду со страданием, осознает правильность и предопределенность ее пути, ее намерений: "Иногда, засыпая прямо в кресле,<...> она пробуждалась оттого, что вспоминала: не успела дочитать молитву, и снова молилась, и плакала, и убеждала, убежденная сама, что только этими молитвами дитя и спасается и проживает каждый новый день".
Параллельно с движением души женщины читатель наблюдает за внутренним сюжетом жизни главного героя - мужчины. Его отличает ?ольшая рациональность, желание понять, что же кроется за их с женой страданием, ради чего оно ниспосылается человеку: "Мужчина же шел и думал о том, что его жене, наверное, не безразлично, умрет ребенок крещеным или нет, быть может, она верит, что если его не окрестить, то он не попадет на небо и не увидит Бога. Но он думал совсем о другом. Какой смысл был в жизни двухмесячного младенца, не видевшего ничего, кроме больницы, уколов, боли, перенесшего столько страданий, и все это должно окончиться смертью от гепатита, в сущности, обыкновенной желтухи, которой болеет каждый второй и вылечивается, но по чьей-то идиотской халатности ему занесли смертельный вирус, и ни одно лекарство не сможет этот вирус остановить...".
Состояние страдания становится для героя нормой, привычным чувством: "Никогда он не думал, что человек способен страдать до такой степени и так долго - это страдание вбирало в себя все: и его горечь, и ненависть, и любовь. Он с ним засыпал и просыпался, оно присутствовало в каждом мгновении его жизни, что бы он ни делал, не притупляясь и не ослабевая". Но значение этого чувства приходит к нему в самый важный момент в его жизни, когда герой входит в больничное отделение узнать, какова судьба сына - будет ли тот жить или умрет. Тут он понимает главное: "...и вдруг почувствовал, что он не одинок. "Страдание есть знак нашей неоставленности Богом",- подумал он". Эта мысль позволяет мужчине обрести покой, прийти в себя.
Испытание, через которое проходят герои, приближает их на несколько шагов к главному пути их жизни. Подобное испытание становится для них знаком свыше, испытанием, в котором нужно оказаться верным Тому, кто тебя испытывает. Ведь, как говорится в Писании: "Авраам - великий отец множества народов, и не было подобного ему в славе; он сохранил закон Всевышнего и был в завете с Ним, и на своей плоти утвердил завет и в испытании оказался верным" (Сир. 44, 19-21), и самое важное для каждого человека - стремление к этой верности.
Варламов говорит как раз об этом: как остаться правым в главном - на пути к вере - именно в тот момент, когда человек еще только стоит на пороге и не знает, куда ему идти. Кажется, это состояние - самое сложное для всех и требует большой решимости. Те страдания, которые посылает нам Господь, иногда воспринимаются как незаслуженные. Мы сетуем на то, что происходит, как это случается со многими героями Варламова. Но если попытаться понять, в чем причина наших бед, то фраза о неоставленности героев Богом является ключевой для понимания сущности повести: "Ибо вы и моим узам сострадали и расхищение имения вашего приняли с радостью, зная, что есть у вас на небесах имущество лучшее и непреходящее" (Евр. 10, 34).
Человеку не дано до конца понять Промысл Божий. И того, что уготовано нам Богом, тоже.
"Жена сидела, как и в первый день, спиной к двери и кормила младенца. Он позвал ее, она обернулась, и он увидел, что она плачет. Мальчик спал у нее на руках, а она плакала обиженными детскими слезами...<...> Он подошел к ней, обнял и прижал к себе ее и ребенка и подумал, что это и есть, наверное, счастье, но у них его никогда не будет.
Она плакала, не могла остановиться, но все время пыталась что-то сказать, а слезы ей мешали, и он, прижимая ее к себе, качал головой и точно говорил: не надо, не надо ничего.
Но она отстранила его... и, глотая слезы, глядя на него с любовью и благодарностью, проговорила:
- Нет, совсем другое, не то, что ты думаешь. Утром приходила заведующая... Оказывается, они все это время... Они брали повторные анализы... Тот первый... Он не подтвердился... Это была ошибка или я не знаю... В общем, у него ничего нету".
Когда женщина несет своего здорового ребенка из больницы, она мысленно прощается с людьми и этим злополучным местом, принесшим ей столько страданий. Она уже не испытывает обиды или злости, она смиряется. И это смирение становится своеобразным порогом, рубежом, перейдя который она меняется, как меняется мир вокруг нее: "Была середина февраля, Сретение, зима встречалась с весною, старец Симеон с младенцем Иисусом, и значит, они перешли тот рубеж, которого она боялась,- смерть осталась за спиной, и умиротворенный ребенок засыпал у нее на руках. Он скользнул своим смышленым взглядом по зеленоватым стенам, остановился на мерцающих тусклых лампах, на морщинистом лице сестры-хозяйки и зажмурил глазки, когда на улице ему брызнуло в лицо светом весеннего солнца, прибывавших дней, капели и гомонящих птиц, и теплый поток сна понес его дальше, в жизнь, наполненную грохотом, свистом, ветром и светом, которого было так много, как не было еще никогда".
Варламов старается застигнуть своих героев именно тогда, когда маленькие искорки веры загораются в их душе. Что произойдет потом - остается за пределами книги. Из искорок может разгореться пламя, хотя бывает и наоборот.
Автор не способен отвечать за поступки своих героев до конца. Вспомним хотя бы Татьяну Ларину или Анну Каренину. Так же как и в жизни, где только человек волен принять окончательное решение, по какому пути ему идти.
http://www.eparhia-saratov.ru/txts/journal/articles/03person/20070221.html
Известный православный поэт, прозаик и эссеист Олеся Николаева в своей книге "Православие и свобода" называет христианство "религией свободы и творчества". Хотелось бы сделать акцент на слове "творчество", так как сегодня немногие авторы обращаются к вопросам веры в своих произведениях. Олеся Николаева объясняет это противоречием Церкви и современной, так называемой постмодернистской, культуры. Кажется, что в дехристианизированном мире не может существовать литературы, говорящей о вере, ее поиске, движении к Слову. Однако на самом деле даже в нашем секуляризированном мире есть авторы, для которых христианство - это пространство существования, корабль, куда нужно еще суметь получить билет.Воплощая в своем творчестве высказываемые в интервью и публицистике идеи, Олеся Николаева как никто другой явственно различает новую литературную тенденцию - обращение писателей к христианству, указывая на главное: "Суть ведь не в том, чтобы называть или изображать какие-либо приметы христианства - их, кстати, может совсем и не быть. Но православно все, касающееся души человеческой в ее стремлении к Богу, изнемогающей на земных путях и ищущей Своего Спасителя, души погибающей и чающей Воскресения".
Именно по этому пути изображения движения человеческой души, ее сомнений и скитаний на пути к Богу идет в своем творчестве Алексей Варламов - писатель, ставший лауреатом премии "Антибукер" за повесть "Рождение" в 1995 году, а в 2006 году удостоившийся премии Александра Солженицына "за тонкое исслеживание в художественной прозе силы и хрупкости человеческой души, ее судьбы в современном мире и за осмысление путей русской литературы ХХ века в жанре писательских биографий". Алексей Варламов - автор романов "Лох", "Затонувший ковчег", биографий Михаила Пришвина, Александра Грина, Алексея Толстого в серии "Жизнь замечательных людей", доктор филологических наук, прихожанин университетского домового храма святой мученицы Татианы при МГУ.
В своей речи после вручения Солженицынской премии Алексей Варламов в частности сказал: "Перефразируя известное выражение Тертуллиана о душе человека, можно так сказать: русская литература всегда была по натуре христианкой. Но призвание и поручение свое она видела не в том, чтобы подменять собою Божественное откровение либо пастырское слово, а в том, чтобы понять и образно выразить неслучайность, промыслительность всего происходящего в мире, и прежде всего происходящего в России и с Россией. Тот страшный разрыв, который случился в русском народе в ХХ веке и который по сей день нельзя считать преодоленным, в нашей литературе был побежден... Сохранившая национальную память литература стала одним из путей нашего возвращения в Россию".
Сюжеты произведений Алексея Варламова нетривиальны, как уникален опыт обретения веры у каждого из нас. Обращаясь к частной судьбе героя произведения, он выходит в своей прозе к обобщениям общечеловеческим. История в его прозе - лишь фон для внутреннего пути героев. Порой она становится для них препятствием, но варламовские персонажи не запутываются в ней. Они выбираются из нее, подобно рыбам, стремящимся обойти камни, деревья и рыболовные сети, но иногда все-таки попадающим в них.
Писатель акцентирует внимание на движении души, ее взрослении, обретении самого главного для человека - веры. Это не происходит мгновенно, как правило, человек идет к осознанию своего духовного призвания всю жизнь.
Или порой толчком к такому осознанию для людей становится болезнь родных, чаще всего детей. Ведь все мы помним, чего стоит, по слову Достоевского, даже одна слезинка ребенка.
В повести "Рождение" Варламов обращается к судьбе семьи, стоящей на грани отчаяния из-за болезни ребенка. Через боль, страх и страдание герои пытаются приблизиться к вере. Такой случай не редкость в жизни, именно поэтому он и ценен в литературе, из нетипичного явления становится "правилом", общечеловеческим опытом, который нужно попытаться осмыслить:
"Женщина включила ночник и взяла молитвослов. Она не была прежде религиозна и даже крещеной не была, но, с тех пор как забеременела, читала тайком от мужа утренние и вечерние молитвы. <...> в ту ночь она почувствовала, что откладывать дальше нельзя, и что если не решится креститься сегодня, то не сделает этого никогда...".
Люди зачастую приходят к вере неосознанно. Как зарождается вера в человеке - один из ключевых вопросов варламовской прозы. Через какие внутренние противоречия и конфликты нужно пройти, чтобы обрести этот дар? Критическая жизненная ситуация как раз подчеркивает остроту чувств персонажей - вроде бы все, как в жизни, но, читая о судьбе несчастной семьи, думаешь, что лучше бы такие сюжеты оставались долей литературных персонажей.
"Она чувствовала слабость и не могла отделаться от того кошмара, который испытала ночью в те предрассветные часы, когда ее отвезли в послеродовую палату и она, вздрагивая от каждого шага в коридоре, ждала, что сейчас придут и скажут: жаль, но так вышло... Мы не смогли ничего сделать... И это будет все, финал, конец ее жизни - этого она уже не переживет. Те несколько часов она лежала и молилась. Это была даже не молитва, а бессвязный поток повторяющихся слов и слез с мольбою сохранить младенца...<...> Он лежал в двух шагах от нее в комнате со страшным названием "реанимация", он был впервые за свою жизнь с ней разлучен, и ей казалось, что в эту ночь она его предала, и она ненавидела себя, свое тело, не смогшее выполнить самое главное, что было на него возложено... <...>
"Матерь Божья,- жалобно говорила она,- Ты приди к нему, помоги ему, ему сейчас нельзя одному. Он никогда не был один, он не знает, что это такое. Он безгрешнее и чище любого живущего, пусть он увидит Тебя и перестанет бояться. Ему сейчас страшно, но если Ты к нему придешь, если Ты дотронешься до него, то он успокоится. Ты одна сейчас можешь его спасти и не дать ему исчезнуть. Накажи меня чем хочешь, но только приди"".
Читатель неотступно следит за тем, как героиня учится молитве, как пытается найти подходящие слова, обращаясь к Богу. Как, наряду со страданием, осознает правильность и предопределенность ее пути, ее намерений: "Иногда, засыпая прямо в кресле,<...> она пробуждалась оттого, что вспоминала: не успела дочитать молитву, и снова молилась, и плакала, и убеждала, убежденная сама, что только этими молитвами дитя и спасается и проживает каждый новый день".
Параллельно с движением души женщины читатель наблюдает за внутренним сюжетом жизни главного героя - мужчины. Его отличает ?ольшая рациональность, желание понять, что же кроется за их с женой страданием, ради чего оно ниспосылается человеку: "Мужчина же шел и думал о том, что его жене, наверное, не безразлично, умрет ребенок крещеным или нет, быть может, она верит, что если его не окрестить, то он не попадет на небо и не увидит Бога. Но он думал совсем о другом. Какой смысл был в жизни двухмесячного младенца, не видевшего ничего, кроме больницы, уколов, боли, перенесшего столько страданий, и все это должно окончиться смертью от гепатита, в сущности, обыкновенной желтухи, которой болеет каждый второй и вылечивается, но по чьей-то идиотской халатности ему занесли смертельный вирус, и ни одно лекарство не сможет этот вирус остановить...".
Состояние страдания становится для героя нормой, привычным чувством: "Никогда он не думал, что человек способен страдать до такой степени и так долго - это страдание вбирало в себя все: и его горечь, и ненависть, и любовь. Он с ним засыпал и просыпался, оно присутствовало в каждом мгновении его жизни, что бы он ни делал, не притупляясь и не ослабевая". Но значение этого чувства приходит к нему в самый важный момент в его жизни, когда герой входит в больничное отделение узнать, какова судьба сына - будет ли тот жить или умрет. Тут он понимает главное: "...и вдруг почувствовал, что он не одинок. "Страдание есть знак нашей неоставленности Богом",- подумал он". Эта мысль позволяет мужчине обрести покой, прийти в себя.
Испытание, через которое проходят герои, приближает их на несколько шагов к главному пути их жизни. Подобное испытание становится для них знаком свыше, испытанием, в котором нужно оказаться верным Тому, кто тебя испытывает. Ведь, как говорится в Писании: "Авраам - великий отец множества народов, и не было подобного ему в славе; он сохранил закон Всевышнего и был в завете с Ним, и на своей плоти утвердил завет и в испытании оказался верным" (Сир. 44, 19-21), и самое важное для каждого человека - стремление к этой верности.
Варламов говорит как раз об этом: как остаться правым в главном - на пути к вере - именно в тот момент, когда человек еще только стоит на пороге и не знает, куда ему идти. Кажется, это состояние - самое сложное для всех и требует большой решимости. Те страдания, которые посылает нам Господь, иногда воспринимаются как незаслуженные. Мы сетуем на то, что происходит, как это случается со многими героями Варламова. Но если попытаться понять, в чем причина наших бед, то фраза о неоставленности героев Богом является ключевой для понимания сущности повести: "Ибо вы и моим узам сострадали и расхищение имения вашего приняли с радостью, зная, что есть у вас на небесах имущество лучшее и непреходящее" (Евр. 10, 34).
Человеку не дано до конца понять Промысл Божий. И того, что уготовано нам Богом, тоже.
"Жена сидела, как и в первый день, спиной к двери и кормила младенца. Он позвал ее, она обернулась, и он увидел, что она плачет. Мальчик спал у нее на руках, а она плакала обиженными детскими слезами...<...> Он подошел к ней, обнял и прижал к себе ее и ребенка и подумал, что это и есть, наверное, счастье, но у них его никогда не будет.
Она плакала, не могла остановиться, но все время пыталась что-то сказать, а слезы ей мешали, и он, прижимая ее к себе, качал головой и точно говорил: не надо, не надо ничего.
Но она отстранила его... и, глотая слезы, глядя на него с любовью и благодарностью, проговорила:
- Нет, совсем другое, не то, что ты думаешь. Утром приходила заведующая... Оказывается, они все это время... Они брали повторные анализы... Тот первый... Он не подтвердился... Это была ошибка или я не знаю... В общем, у него ничего нету".
Когда женщина несет своего здорового ребенка из больницы, она мысленно прощается с людьми и этим злополучным местом, принесшим ей столько страданий. Она уже не испытывает обиды или злости, она смиряется. И это смирение становится своеобразным порогом, рубежом, перейдя который она меняется, как меняется мир вокруг нее: "Была середина февраля, Сретение, зима встречалась с весною, старец Симеон с младенцем Иисусом, и значит, они перешли тот рубеж, которого она боялась,- смерть осталась за спиной, и умиротворенный ребенок засыпал у нее на руках. Он скользнул своим смышленым взглядом по зеленоватым стенам, остановился на мерцающих тусклых лампах, на морщинистом лице сестры-хозяйки и зажмурил глазки, когда на улице ему брызнуло в лицо светом весеннего солнца, прибывавших дней, капели и гомонящих птиц, и теплый поток сна понес его дальше, в жизнь, наполненную грохотом, свистом, ветром и светом, которого было так много, как не было еще никогда".
Варламов старается застигнуть своих героев именно тогда, когда маленькие искорки веры загораются в их душе. Что произойдет потом - остается за пределами книги. Из искорок может разгореться пламя, хотя бывает и наоборот.
Автор не способен отвечать за поступки своих героев до конца. Вспомним хотя бы Татьяну Ларину или Анну Каренину. Так же как и в жизни, где только человек волен принять окончательное решение, по какому пути ему идти.
http://www.eparhia-saratov.ru/txts/journal/articles/03person/20070221.html
