- Мое отношение к авиации сложилось в раннем детстве. Мой отец был военным. Помню, в начале шестидесятых годов мы летели в Москву из Санкт-Петербурга (тогда он назывался Ленинград) на самолете "Ту-104". Я приник к иллюминатору, любовался с высоты землей, закрытой облаками и думал: "Как, наверное, интересно там, где сидят летчики!" Вдруг слышу, как отец просит стюардессу, чтобы меня пропустили в кабину экипажа. Командир не возражал. Она взяла меня за руку и повела. Помню, как с интересом глядели летчики: что это за мальчуган, который так же, как и они, захвачен романтикой воздушных странствий? Облака, мимо которых летел самолет, были освещены заходящим солнцем. Это было необычайно красиво. Но больше всего меня заинтересовали приборы, которых было полно в кабине. Мигали лампочки, какие-то датчики. Это первое знакомство с самолетом, его "святая святых", дало толчок детским мечтаниям и фантазиям. Мне захотелось стать летчиком.
Шло время, я рос, учился в английской спецшколе, закончил ее. Это была знаменитая 27-я спецшкола на Кутузовском проспекте. Среди ее выпускников была стопроцентная поступаемость в вузы. Все шли в "иняз", в МГИМО, я же увлекался физикой, математикой и был одним из тех немногих, кто избрал естественнонаучное направление. Однако романтика авиации жила в моем сердце и живет до сих пор. Когда встречаюсь с летчиками, авиатехниками, во мне вспыхивает это чувство, сохраненное с детства, и наполняет чем-то хорошим, светлым мою жизнь.
А в те годы я закончил с отличием Московский энергетический институт и был оставлен на кафедре низких температур. Полтора года работал там, до поступления в аспирантуру. Одновременно поступил на мехмат МГУ, где занимался три раза в неделю, по вечерам, получая второе высшее образование.
В МЭИ, где я учился, существовала военная кафедра, и она была связана с авиацией. Я получил военно-учетную специальность - "Самолет и двигатель", позже в армии обрел также специальность "Авиационное оборудование". На кафедре я занимался с удовольствием. После пятого курса были сборы в Курске, в одном из полков ПВО.
Однако моя учеба в аспирантуре и МГУ была прервана призывом в армию, на военную службу. Я чувствовал недоумение и огорчение: рушились планы, прерывалась серьезная работа. Но меня поддерживало то, что я все-таки шел служить в авиацию. Теперь я по-доброму вспоминаю те два года, что провел в армии. Я приобрел друзей, с которыми сохраняю теплые отношения. В церкви поселка Велебицы принял таинство Святого Крещения. Кстати, Велебицы - историческое место. Здесь в 1472 г. происходила битва новгородцев с москвичами.
Во время службы я преподавал в местной школе физику. И мне очень отрадно было несколько месяцев назад, когда в ВВА имени Гагарина на открытии факультета православной культуры ко мне подошел подполковник: "Батюшка, не узнаете? Я ваш ученик. Теперь слушатель Академии". Еще одного своего бывшего ученика, командира авиаэкипажа, я встретил в Энгельсе.
Во время призыва сообщил, что хотел бы служить бортинженером, в соответствии со своими знаниями. В штабе Воздушной армии посоветовались и направили меня на тренажерный комплекс в гарнизон "Сольцы-2" Новгородской области. Будучи математиком, я написал там компьютерную программу. Представил ее на Штурманскую кафедру Военно-воздушной академии имени Юрия Гагарина. По мнению экспертов, это была докторская диссертация. Мне предложили место в НИЛ (научно-исследовательская лаборатория) и должность полковника. Для меня, старшего лейтенанта, в 24 года это было достаточно серьезно. Я подумывал, не согласиться ли. Но в конце концов решил иначе. Почему - объясню.
Во время службы в Сольцах, я, по благословению крестившего меня отца Михаила, побывал у архимандрита Иоанна Крестьянкина. Старец принял меня, побеседовал, благословил закончить учебу в аспирантуре, на мехмате и потихоньку центр тяжести моей жизни переносить в Церковь. Так я и поступил. Вернулся из армии, заканчивал учебу и параллельно этому служил в храме Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском. Пел на клиросе. Там же и подружился с моей будущей матушкой. Постепенно переходил от научной деятельности, которая в годы перестройки уже не была востребована, к деятельности церковной. Довелось выступать и в Комитете по обороне, предлагая использовать стратегические ракеты для запуска научных стендов по тематике сверхтекучего гелия, которым занималась наша научная группа, вместо того, чтобы взрывать их в Семипалатинске. Так как запуск ракеты является еЈ самоуничтожением, а вывод на орбиту научного груза "не боится" любых наблюдателей. Мне ответили, что это решение политическое, и пересмотру не подлежит. А когда я полтора года спустя увидел в "Известиях" статью, где предлагалось эти ракеты запускать под наблюдением представителей других стран, а не уничтожать их - мне стало очень больно от такого цинизма. Со временем я принял предложение о рукоположении в сан диакона.
Предложений таких поступило три: от протоиереев Аркадия Тыщука (храм Тихвинский Божией Матери Алексеевском), Владимира Чувикина, настоятеля Николо-Перервинского монастыря и Феодора Соколова, который приглашал поднимать из руин Спасо-Преображенский храм в Тушино. Я был знаком с отцом Феодором, его обаяние и настойчивость взяли верх, и я пошел к нему. Служил несколько месяцев алтарником. Был рукоположен во диакона, потом 13 марта 1993 г. - во священника. Десять лет служил в Тушино. Поскольку я был офицер запаса - (хотя офицером остаются на всю жизнь) - получил благословение вместе с отцом Феодором окормлять Вооруженные Силы. Мы вместе стояли у истоков этой плодотворной работы, которую я стараюсь вести уже более двенадцати лет.
Сначала это были разовые приглашения посетить то или иное военно-учебное заведение, воинскую часть с беседами и лекциями. Потом возник сектор в Отделе внешних церковных связей (в то время он назывался Отделом внешних церковных сношений). Решение о создании нынешнего Синодального Отдела было принято в 1995 г. Отец Феодор ведал общими вопросами, а я - вопросами образования и просвещения. Читал лекции в военных академиях, в Центре духовного образования военнослужащих Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета. Участвовал в организации секции "Церковь и Армия" Рождественских чтений.
Когда Отдел возглавил протоиерей Димитрий Смирнов, он, зная мое военное прошлое, благословил меня окормлять Военно-воздушные силы.
На этом поприще, особенно в Дальней авиации, в которой я сам служил, где столько преодолел препятствий на пути духовного возрастания, сейчас пожинаю отрадные плоды. В Дальней авиации во всех гарнизонах, от востока до запада уже есть свои священники. Мы собираем свою секцию во время годовых и полугодовых подведения итогов, выступаем на общих сборах Дальней авиации с докладом о нашей работе. Строятся храмы, часовни в гарнизонах. Во всех учебных заведениях ВВС, в академиях имени Жуковского, имени Гагарина имеются факультеты православной культуры. У нас с летчиками не парадные встречи, а живое человеческое общение. Надеюсь, что удастся добиться таких же результатов и в Военно-транспортной авиации в истребительной авиации.
Наши Военно-воздушные силы несут свое непростое служение в тяжелых условиях, когда налеты маленькие, керосина не хватает, иногда надо стоять в очереди, чтобы восстановить навыки полета. Я думаю, каково бы ни было отношение общества, люди, поднимающие в небо грозные машины, должны встречать к себе чувство уважения и любви. Церковь несет им молитву, сострадание и помощь. К сожалению, и в мирное время гибнут летчики, остаются сироты. Это и в Сольцах, и в Энгельсе, и в Иркутске, пилотажная группа "Русские Витязи" - летчики и экипажи, которых поминаю на каждой Литургии. Церковь утешает осиротевших, поминает погибших.
Я многому учусь у летчиков, их выдержке, терпению. Общаясь, мы друг друга обогащаем. Работа нашего сектора налаживается. Пользуясь случаем, хочу передать всем, кто любит небо, кто трудится на аэродромах, без чьего труда полеты не могут состояться, мой низкий поклон и благословение Божие.
Записала Марина Васильева
http://www.pobeda.ru/duhovenstvo/polet.html
Шло время, я рос, учился в английской спецшколе, закончил ее. Это была знаменитая 27-я спецшкола на Кутузовском проспекте. Среди ее выпускников была стопроцентная поступаемость в вузы. Все шли в "иняз", в МГИМО, я же увлекался физикой, математикой и был одним из тех немногих, кто избрал естественнонаучное направление. Однако романтика авиации жила в моем сердце и живет до сих пор. Когда встречаюсь с летчиками, авиатехниками, во мне вспыхивает это чувство, сохраненное с детства, и наполняет чем-то хорошим, светлым мою жизнь.
А в те годы я закончил с отличием Московский энергетический институт и был оставлен на кафедре низких температур. Полтора года работал там, до поступления в аспирантуру. Одновременно поступил на мехмат МГУ, где занимался три раза в неделю, по вечерам, получая второе высшее образование.
В МЭИ, где я учился, существовала военная кафедра, и она была связана с авиацией. Я получил военно-учетную специальность - "Самолет и двигатель", позже в армии обрел также специальность "Авиационное оборудование". На кафедре я занимался с удовольствием. После пятого курса были сборы в Курске, в одном из полков ПВО.
Однако моя учеба в аспирантуре и МГУ была прервана призывом в армию, на военную службу. Я чувствовал недоумение и огорчение: рушились планы, прерывалась серьезная работа. Но меня поддерживало то, что я все-таки шел служить в авиацию. Теперь я по-доброму вспоминаю те два года, что провел в армии. Я приобрел друзей, с которыми сохраняю теплые отношения. В церкви поселка Велебицы принял таинство Святого Крещения. Кстати, Велебицы - историческое место. Здесь в 1472 г. происходила битва новгородцев с москвичами.
Во время службы я преподавал в местной школе физику. И мне очень отрадно было несколько месяцев назад, когда в ВВА имени Гагарина на открытии факультета православной культуры ко мне подошел подполковник: "Батюшка, не узнаете? Я ваш ученик. Теперь слушатель Академии". Еще одного своего бывшего ученика, командира авиаэкипажа, я встретил в Энгельсе.
Во время призыва сообщил, что хотел бы служить бортинженером, в соответствии со своими знаниями. В штабе Воздушной армии посоветовались и направили меня на тренажерный комплекс в гарнизон "Сольцы-2" Новгородской области. Будучи математиком, я написал там компьютерную программу. Представил ее на Штурманскую кафедру Военно-воздушной академии имени Юрия Гагарина. По мнению экспертов, это была докторская диссертация. Мне предложили место в НИЛ (научно-исследовательская лаборатория) и должность полковника. Для меня, старшего лейтенанта, в 24 года это было достаточно серьезно. Я подумывал, не согласиться ли. Но в конце концов решил иначе. Почему - объясню.
Во время службы в Сольцах, я, по благословению крестившего меня отца Михаила, побывал у архимандрита Иоанна Крестьянкина. Старец принял меня, побеседовал, благословил закончить учебу в аспирантуре, на мехмате и потихоньку центр тяжести моей жизни переносить в Церковь. Так я и поступил. Вернулся из армии, заканчивал учебу и параллельно этому служил в храме Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском. Пел на клиросе. Там же и подружился с моей будущей матушкой. Постепенно переходил от научной деятельности, которая в годы перестройки уже не была востребована, к деятельности церковной. Довелось выступать и в Комитете по обороне, предлагая использовать стратегические ракеты для запуска научных стендов по тематике сверхтекучего гелия, которым занималась наша научная группа, вместо того, чтобы взрывать их в Семипалатинске. Так как запуск ракеты является еЈ самоуничтожением, а вывод на орбиту научного груза "не боится" любых наблюдателей. Мне ответили, что это решение политическое, и пересмотру не подлежит. А когда я полтора года спустя увидел в "Известиях" статью, где предлагалось эти ракеты запускать под наблюдением представителей других стран, а не уничтожать их - мне стало очень больно от такого цинизма. Со временем я принял предложение о рукоположении в сан диакона.
Предложений таких поступило три: от протоиереев Аркадия Тыщука (храм Тихвинский Божией Матери Алексеевском), Владимира Чувикина, настоятеля Николо-Перервинского монастыря и Феодора Соколова, который приглашал поднимать из руин Спасо-Преображенский храм в Тушино. Я был знаком с отцом Феодором, его обаяние и настойчивость взяли верх, и я пошел к нему. Служил несколько месяцев алтарником. Был рукоположен во диакона, потом 13 марта 1993 г. - во священника. Десять лет служил в Тушино. Поскольку я был офицер запаса - (хотя офицером остаются на всю жизнь) - получил благословение вместе с отцом Феодором окормлять Вооруженные Силы. Мы вместе стояли у истоков этой плодотворной работы, которую я стараюсь вести уже более двенадцати лет.
Сначала это были разовые приглашения посетить то или иное военно-учебное заведение, воинскую часть с беседами и лекциями. Потом возник сектор в Отделе внешних церковных связей (в то время он назывался Отделом внешних церковных сношений). Решение о создании нынешнего Синодального Отдела было принято в 1995 г. Отец Феодор ведал общими вопросами, а я - вопросами образования и просвещения. Читал лекции в военных академиях, в Центре духовного образования военнослужащих Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета. Участвовал в организации секции "Церковь и Армия" Рождественских чтений.
Когда Отдел возглавил протоиерей Димитрий Смирнов, он, зная мое военное прошлое, благословил меня окормлять Военно-воздушные силы.
На этом поприще, особенно в Дальней авиации, в которой я сам служил, где столько преодолел препятствий на пути духовного возрастания, сейчас пожинаю отрадные плоды. В Дальней авиации во всех гарнизонах, от востока до запада уже есть свои священники. Мы собираем свою секцию во время годовых и полугодовых подведения итогов, выступаем на общих сборах Дальней авиации с докладом о нашей работе. Строятся храмы, часовни в гарнизонах. Во всех учебных заведениях ВВС, в академиях имени Жуковского, имени Гагарина имеются факультеты православной культуры. У нас с летчиками не парадные встречи, а живое человеческое общение. Надеюсь, что удастся добиться таких же результатов и в Военно-транспортной авиации в истребительной авиации.
Наши Военно-воздушные силы несут свое непростое служение в тяжелых условиях, когда налеты маленькие, керосина не хватает, иногда надо стоять в очереди, чтобы восстановить навыки полета. Я думаю, каково бы ни было отношение общества, люди, поднимающие в небо грозные машины, должны встречать к себе чувство уважения и любви. Церковь несет им молитву, сострадание и помощь. К сожалению, и в мирное время гибнут летчики, остаются сироты. Это и в Сольцах, и в Энгельсе, и в Иркутске, пилотажная группа "Русские Витязи" - летчики и экипажи, которых поминаю на каждой Литургии. Церковь утешает осиротевших, поминает погибших.
Я многому учусь у летчиков, их выдержке, терпению. Общаясь, мы друг друга обогащаем. Работа нашего сектора налаживается. Пользуясь случаем, хочу передать всем, кто любит небо, кто трудится на аэродромах, без чьего труда полеты не могут состояться, мой низкий поклон и благословение Божие.
Записала Марина Васильева
http://www.pobeda.ru/duhovenstvo/polet.html
