4 апреля (старый стиль) 1866 года Император Александр II чудом избежал смерти. Это было первое покушение, положившее начало настоящей охоте революционных террористов на Царя-Освободителя. Выстрел раздался, когда Государь, завершив прогулку в Летнем саду, садился в поджидавшую его коляску...
Покушение было совершено около четырех часов дня в столице Российской Империи. Завершив прогулку с племенником и племянницей Император вышел из ворот Летнего сада и направился к экипажу. В это время сквозь толпу зевак стал протискиваться сильно возбужденный молодой человек, неожиданно выхвативший спрятанный в пальто двуствольный пистолет. Городовой успел только вскрикнуть, но оказавшийся рядом со злоумышленником крестьянин Осип Комиссаров, как рассказывали потом свидетели, среди которых был и генерал Э.И.Тотлебен, в последний момент нанес ему удар под локоть. Пуля просвистела мимо, жизнь Государя была спасена.
Покушавшийся тут же был схвачен и по распоряжению Императора подведен к экипажу, у которого состоялся следующий диалог: «Ты поляк? - спросил Государь, поскольку в это время русские войска усмиряли мятежную Польшу. - «Русский», - был ответ террориста. - «Почему же ты стрелял в меня?» - изумился Александр II. - «Ты обманул народ», - услышал он в ответ. Арестованного после этих слов увели в III отделение, а Государь поспешил в Казанский собор, чтобы отслужить перед образом Казанской иконы Божией Матери благодарственный молебен за счастливое спасение.
Как было установлено, стрелял в Императора 25-летний дворянин Саратовской губернии Дмитрий Каракозов, бывший недоучившимся студентом сначала Казанского, а затем Московского университетов. (Как заметил Государь: «Всего прискорбнее, что он русский»). Следствие также выяснило, что Каракозов принадлежал к московскому народническому тайному кружку «ишутинцев», ставившего своей целью свержение царской власти. Спустя несколько дней Каракозов сообщил следствию, что мысль о цареубийстве родилась у него в связи с тем, что он болен психически. Болезнь, по словам террориста, сначала привела его к мысли о самоубийстве, «а потом, когда представилась цель не умереть даром, а принести этим пользу народу», то придала ему энергии к совершению замысла цареубийства.
При этом Каракозов нисколько не раскаивался в содеянном. На следствии он патетически восклицал: «Если бы у меня было сто жизней, а не одна, и если бы народ потребовал, чтобы я все эти сто жизней принес в жертву народному благу, - клянусь всем, что только есть святого, что я ни минуты не поколебался бы принести такую жертву». Но сделать из несостоявшегося убийцы героя-мученика не получилось. Вместо гордой смерти, которой ждали от Каракозова революционеры, последовало прошение о помиловании. Случилось это как только Каракозов узнал о приговоре: «по лишении всех прав состояния, казнить смертию через повешение». «Преступление мое так ужасно, что я, Государь, не смею и думать о малейшем хотя бы смягчении заслуженного мною наказания, - обращался Каракозов к Александру III, - Но клянусь, Государь, в свои последние минуты, что если бы не это ужасное болезненное состояние, в котором я находился со времени моей тяжелой нервной болезни, я не совершил бы этого ужасного преступления. Государь, я прошу у Вас прощения, как христианин у христианина, как человек у человека». Тем не менее, в сентябре 1866 года приговор в отношении Каракозова был приведен в исполнение - он был повешен на Смоленском поле (Васильевский остров) в Санкт-Петербурге при большом стечении народа.
Что же касается 23-летнего крестьянского парня Осипа Комиссарова, который в последний момент помешал террористу осуществить замысел и спас Царя, то, как вскоре было установлено, работал он в Петербурге шапочным мастером и в этот день, проходя мимо Летнего сада, увидел стоящий у ворот экипаж, вокруг которого толпились зеваки. Узнав, что коляска принадлежит Царю, Осип присоединился к толпе. Желая получше разглядеть Государя, он практически одновременно с Каракозовым стал пробираться вперед и в момент покушения оказался рядом с террористом. «Сам не знаю что, но сердце мое как-то особенно забилось, когда я увидел этого человека, который поспешно пробивался сквозь толпу, - рассказывал потом Комиссаров, - я невольно следил за ним, но потом, однако, забыл его, когда подошел Государь. Вдруг вижу, что он вынул и целит пистолет: мигом представилось мне, что, коли брошусь на него или толкну его руку в сторону, он убьет кого-либо другого или меня, и я невольно и с силой толкнул его руку кверху; затем ничего не помню, меня как самого отуманило».
В тот же вечер, 4 апреля, Император Александр II принял Осипа Комиссарова в Зимнем дворце, где обняв его и горячо поблагодарив за спасение, повесил ему на грудь орден Св. Владимира IV степени и возвел в потомственные дворяне с присвоением фамилии - Комиссаров-Костромской (Осип был уроженцем Костромской губернии, к тому же другой царский спаситель - Иван Сусанин, также был родом из костромского села). А примерно через год после покушения опекун Комиссарова выдающийся военный инженер генерал Э.И.Тотлебен определил его юнкером во Павлоградский 2-й лейб-гусарский полк. В 1877 году в чине ротмистра Комиссаров вышел в отставку и поселился в пожалованном ему имении в Полтавской губернии, где занялся садоводством и пчеловодством, где и скончался в 1892 году.
Народ, узнав о чудесном избавлении Царя от смерти простым русским мужиком - ликовал. В Александровском театре публика приняла за Комиссарова одного из крестьян, бывшего очевидцем покушения и несмотря на заверения последнего, что он вовсе не тот, за коего его принимают, прервала спектакль и устроила ему овацию. Во всех театрах в это день публика многократно требовала исполнения национального гимна «Боже, Царя храни», а Большом театре назначенный на этот день балет «Дочь фараона» спешно заменили оперой М.И.Глинки, посвященной подвигу Ивана Сусанина - «Жизнь за Царя». Министр внутренних дел П.А.Валуев, впервые увидевший в эти дни Комиссарова, оставил в своем дневнике следующую запись: «Небольшой, бледный, тщедушный, но со спокойным и разумным выражением лица. Бесконечные овации ему не вскружили головы и не сбили с толку. Во всех приемах скромность».
В память же о чудесном избавлении Государя от смерти на месте покушения в ограде Летнего сада была сооружена часовня, на стенах которой сделали назидательные надписи: «Не прикасайся к Помазаннику Моему» и «Сила Всевышнего осенит тя». Ровно через год после покушения в присутствии Императорской семьи и О.Комиссарова часовня была освящена митрополитом Новогородским, Санкт-Петербургским и Финляндским Исидором (Никольским) во имя святого благоверного князя Александра Невского Естественно, что после прихода к власти большевиков у этого памятника не было никаких шансов уцелеть: сначала часовня была закрыта, в 1925 году через нее сделали проход в Летний сад, а в 1930-м снесли как «антихудожественную»...
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
