В новых отрывках из вышедшей в Твери четырьмя изданиями документальной повести «На разломе» ее автор, писатель, бывший народный депутат РСФСР 1990-1993 гг. Валерий Кириллов, показывает атмосферу событий 1993 года, приводит редкие документальные свидетельства, факты и дает им оценку с высоты прожитых лет. Сегодня публикуем продолжение воспоминаний.
Часть 2
Нет ничего тайного…
История – взыскательный надзиратель. За истекшие годы обнаружились новые документы, факты и свидетельства, позволившие глубже представить картину событий 1993 года. Стало, например, известно, кто и когда принимал решение о расстреле Верховного Совета. Этот вопрос решался 2 октября в загородной резиденции Ельцина, куда экстренно приехали Черномырдин, Шумейко, Коржаков, Барсуков, Грачев, Ерин, Гайдар, Батурин, Филатов, Козырев, Панкратов, Лужков, Полторанин, Кобец.
Проигнорировав миротворческую позицию Православной Церкви, они развязали кровавую бойню. Но действовали они не самостоятельно. Ход событий направлялся и контролировался мощными внешними силами. По сообщению газеты «Правда» (№113, 2003), в сентябре 1993-го эти силы «экспортировали» в нашу страну десятки хорошо подготовленных снайперов из Израиля. Между силовыми структурами России и еврейского государства якобы существовала договоренность, что в дни переворота они будут подчиняться непосредственно министерству внутренних дел Израиля. Все расходы оплачивали российские олигархи, а вопросы обеспечения их оружием решал господин Коржаков. 28 сентября он направил своего доверенного офицера в Алабино, где тот получил с армейского склада 50 снайперских винтовок климовского завода и боеприпасы к ним. А 1 октября посыльный от Коржакова получил еще 52 снайперские винтовки со склада дивизии имени Дзержинского. Таким образом, было задействовано как минимум 102 винтовки с современной оптикой.
Приведенный газетой факт подчинения российских силовых структур в тот момент силовым структурам Израиля вызывает у меня сомнения, а вот о действиях таинственных снайперов приходилось читать во многих источниках, да и сам я видел их издали в окнах гостиницы «Мир». Как свидетельствуют очевидцы, снайперы располагались по внешнему периметру Дома Советов и были замечены не только в окнах гостиницы «Мир», но и на крыше американского посольства. Содействие им оказывали отряды еврейских боевиков. Будто бы один Гусинский выделил из своей личной охраны около четырехсот «бейтаровцев».
Вот рассказ народного депутата РСФСР Ионы Андронова («Московский апокалипсис»):
«Американские власти участвовали в прямой планировке и подготовке и блокады, и штурма… В конце сентября, по-моему, это было 30-го числа, В.П. Баранников, тогдашний министр безопасности, назначенный Верховным Советом, говорил мне лично, и я об этом написал и напечатал, когда он был еще жив. Если бы я сказал что-то не так, он бы опроверг. А сказал он мне следующее. Сотрудники министерства безопасности, оставшиеся верными ему, сообщают, что все дни осады на Лубянке, во дворе нового здания Госбезопасности стоят машины резидентов ЦРУ и британской «Интелледженс сервис». Кто такие резиденты - вы знаете. Это главы разведывательной сети в данной стране. Эти машины стоят там каждый день, резиденты приезжают и с генералами Лубянки, по заданию Кремля, планируют все акции по осаде, провокации и штурм. То есть американцы и англичане этим занимались вплотную». Андронов подтверждает ранее сказанное об участии в событиях снайперов из-за рубежа: «…снайперы приехали сюда, первая партия 17 сентября с Кипра, вторая партия 27 сентября прилетела в Шереметьево. Встречал их господин Коржаков, начальник охраны Президента, он же получил для них снайперские винтовки. Снайперы были рассажены на крышах и после этого кровопролития уехали из Москвы на Запад железнодорожными поездами в тех купе, которые традиционно резервировало для себя КГБ».
Читая книгу Александра Коржакова «Борис Ельцин: от рассвета до заката», я думал, что автор коснется этой темы, но, увы, он деликатно обошел стороной пикантные стороны своей деятельности в те дни, а количество названных им жертв (полторы сотни человек) не соответствует действительности. По свидетельству ряда источников, речь должна идти о сотнях, если не о тысячах погибших. Причем убийства сопровождались насилием и мародерством.
Помощник генерала В. А. Ачалова И. Иванов («Московский апокалипсис»):
«Сдавшихся десантникам омоновцы расстреливали на стадионе около бассейна за военную форму или подозрительный вид, за одно резкое слово, за отказ держать руки за головой (по ориентировочным данным, на стадионе «Асмарал» расстреляли до 160 человек. Свидетели и очевидцы из «Белого дома» и окрестных домов показали, как это происходило: примерно от 2.00 5 октября на стадионе расстреливали партиями - сначала 10-15 минут дружно били из автоматов взводом или ротой, потом «работали» двумя пулеметами, затем цикл снова повторялся. Запротоколировано участие в ночных расстрелах неустановленных гражданских лиц с автоматами АКМ, одетых в кожаные куртки). (…) ОМОН убивал пленных, а перед расстрелом насиловал женщин. (…) Перед расстрелом многих раздевали по пояс - мародеры заставляли снимать куртки верхнюю одежду, чтобы не испортить добычу».
Из предсмертного письма В. Воронцовой («Московский апокалипсис»):
«Осенью 93-го я была у «Белого дома», (…) Пришла туда потому, что ненавижу ложь, цинизм, подлость, ограниченность, тупость, человеческую жестокость, хамство - короче все, что в избытке у г-на Ельцина, его приспешников и его режима...
… А когда началась настоящая бойня, на моих глазах убили подругу, с которой мы дружили больше десяти лет…
А потом я очутилась между раненным в живот мужчиной и спецназовцем с перекошенным от ненависти лицом. Я крикнула ему: «Не стреляй, он же ранен!» - на что спецназовец мне ответил: «Ранен, но не убит же…». Я бросилась и заслонила мужчину, думала - в женщину тот подонок не выстрелит, но пули вошли в мою спину…
А потом, в замызганном, грязном подъезде меня, раненую, все время теряющую сознание, насиловали два ОМОНовца. Я до сих пор слышу их слова о том, что, мол, эти мучения «причитаются Руцкому и Хасбулатову, но нам до них не добраться, поэтому все сполна получишь ты…»
Я пришла в себя через 4 дня в больнице. (…) А вышла из больницы только 1 марта (…)
… Поймите, октябрьская бойня не кончилась, для некоторых людей она будет продолжаться до тех пор, пока не поплатятся за содеянное ельцины, филатовы, грачевы, ерины, яковлевы, шахраи, бурбулисы и другие…».
Примечание: Валерия Воронцова, 1973 года рождения, покончила с собой летом 1994 года, не вынеся полученной травмы (Сост.)»
Бывший народный депутат РСФСР В. И. Котельников («Московский апокалипсис»):
«Я, когда дверь приоткрыл, чуть не потерял сознание. Весь двор (речь идет об одном из домов в непосредственной близости от Дома Советов, в котором, чудом избегнув гибели, скрывался депутат) был усеян трупами, не очень часто, вроде в шахматном порядке… И что меня так шарахнуло, я сразу не понял. Трупы в каких-то необычных положениях: кто сидит, кто на боку, у кого нога, у кого рука поднята - и все сине-желтые. Думаю, что же необычного в этой страшное картине? А они все раздетые, все голые. Здесь всю ночь (с 4 на 5 октября) занимались мародерством».
Депутат Госдумы, председатель Комиссии Государственной думы по проверке соблюдения законодательства Российской Федерации спецподразделениями органов внутренних дел и внутренних войск Министерства внутренних дел Российской федерации и спецподразделениями Федеральной службы безопасности Российской Федерации Татьяна Астраханкина:
«До сих пор (…) никем не дезавуирована просочившаяся в печать информация о письме 3-х силовых министров Президенту Российской Федерации, где названо точное - 948 человек - число жертв «Черного октября». (Газета «Комсомольская правда» от 25 ноября 1993 года). По сведениям правозащитного центра «Мемориал», полученным от рабочих и служащих крематориев за три ночи: с 5 на 6, с 6 на 7 и с 7 на 8 октября в Николо-Архангельском крематории сожжено 300-400 трупов, в Хованском в первую ночь 58, во вторую 27, в третью 9». («Новая ежедневная газета», 1994)».
В книге «Забытые жертвы октября 1993 года», ссылаясь на большое количество источников, В.А. Шевченко, называя ужасающие факты расправ над защитниками Конституции, также подвергает сомнению официально обнародованную цифру погибших «Сколько же человек погибло при штурме Дома Советов, расстреляно на стадионе и во дворах и как вывозились их тела? – задается он вопросом. - В первые сутки различные источники называли цифры от 200 до 600 погибших во время штурма («Экспресс-хроника», 1993, №40). По предварительным оценкам экспертов МВД в здании парламента могло быть до 300 трупов («АиФ», 1993, №40, приложение «Москва», №16). «В тех закоулках Белого дома, где мне пришлось побывать, - утверждал один военнослужащий, - я насчитал 300 трупов» («За русское дело», 194, №1). Другой военнослужащий слышал разговоры «некоторых военных о том, что в Белом доме было 415 трупов» («НЕГ», 193,№42)
Корреспонденту «Независимой газеты» из конфиденциального источника стало известно, число жертв внутри Дома Советов исчислялось сотнями человек. Около 400 трупов с верхних этажей, по которым велся обстрел из танков, при загадочных обстоятельствах исчезли («Независимая газета», 1993, 9 октября). Как утверждает офицер МВД, после окончания штурма Белого дома, там обнаружили приблизительно 474 тела погибших (без осмотра всех помещений и разбора завалов). Многие из них имели многочисленные осколочные повреждения. Были трупы, пострадавшие от пожара. Для них характерна поза «боксера» («Мы», 1993, №22)
С.Н. Бабурину называли число погибших – 762 человека («Советская Россия», 1993, №120). Другой источник называл свыше 750 погибших (Бабаев Б.Д. Расстрел «Белого дома». Свидетельство очевидца: взгляд изнутри, Иваново, 1994).. Журналисты газеты «Аргументы и факты» выяснили, что солдаты и офицеры внутренних войск несколько дней собирали по зданию «обугленные и разорванные танковыми снарядами» останки почти 800 его защитников. Среди погибших находили тела и тех, кто захлебнулся в затопленных подземельях Белого дома «АиФ», 1993, №42, Приложение «Москва», №18). По сведениям бывшего депутата Верховного совета от Челябинской области А.С. Бароненко в Доме Советов погибли около 900 человек…
В.А. Шевченко ссылается на показания анонимного шофера из подмосковного колхоза, приславшего в начале 1994 года свое свидетельство в газету «Литературная Россия». Согласно его сведениям, первый вывоз трупов со стадиона происходил еще вечером 4 октября. 3 октября около 7 часов вечера в районе метро «Семеновская» этот человек вместе с машиной ЗИЛ-130 был задержан милицией. Ему сказали, что его машина «мобилизована на хозработы по городу». За руль сел милиционер, и машину перегнали сначала в район телецентр «Останкино», а затем к метро «Краснопресненская», поставили в переулке.
«Таких машин с гражданскими номерами, - вспоминал колхозник, - стояло с десяток, а то и более, под присмотром уже военных с автоматами… Утром около 9 часов 4 октября все наши машины перегнали в район к Дому Советов. Моя машина и две другие с ярославскими номерами очутились на улице Заморенова, недалеко от стадиона. Около 9 часов вечера в машину посадили 12 человек какого-то сброда с лопатами и ломами. Затем машина въехала на стадион, и около стены люди стали отбирать убитых. Их было много, и все молодые. В кузове при фонарях убитых обыскивали и раздевали… В кузов вошли еще военные, и на вопрос капитана, моего соседа по кабине: «Осмотрели, сколько?» - послышался ответ: «61». После того как машина вывезла трупы за город, состоялся второй рейс. «Как только мы в 1 час 30 мин. подъехали к «Белому Дому», вернее, к соседнему с ним дому с большой аркой, машину загнали во двор и в квадрате двора стали собирать мертвых людей. Большинство из них были до пояса раздеты, особенно в подъездах… Когда в кузове сказали, что подобрано 42 трупа (из них 6 детей, 13 женщин и 23 мужчины), машина тронулась по кольцевой дороге». Этому человеку повезло: после второго рейса он смог бежать («Литературная Россия», 1994, №11)
4 и 5 октября трупы из Дома Советов вывозились в крытых грузовиках. В целях сокрытия подлинного числа погибших и тайного вывоза трупов, ввели строжайший режим допуска в здание. Внутрь практически не пропускали никого. Объясняли это тем, что все заминировано. Как свидетельствует офицер МВД, в ночь с 4 на 5 октября переносили и складировали трупы омоновцы. В подвальное помещение, куда снаружи есть подъезды по пандусу, въезжали крытые фургоны. Перед загрузкой автомобилей производился беглый осмотр одежды погибших на предмет обнаружения оружия и боеприпасов. Трупы не подвергались дактилоскопии или фотографированию. Обнаруженные при покойных документы клали в специально отведенное место, где их просматривали люди в штатском (не из МВД) и забирали с собой «Мы», 1993, №22).
Капитан Андрей Емельянов рассказал, что трупы вывозили в несколько рейсов через гараж у набережной. Подъезжали КамАЗ и крытый ЗИЛ («Правда», 1993, №201). По сообщению другого источника, примерно в 11 ч. вечера 4 октября трупы вывозились на трех машинах «УАЗ-452» («»КП», 1993, №197). Генерал-майор А.Г. Баскаев, назначенный 4 октября комендантом Белого дома, признал, что он видел, как ночью с разных точек вывозили трупы, но, сколько их было, не знает («Известия», 1993, №193, «Московский апокалипсис»)».
Это лишь самая малая толика примеров из проведенного В.А. Шевченко скрупулезного исследования.
В десятом номере журнала «Наш современник» за 2003 год приводится беседа заместителя главного редактора журнала Александра Казинцева с Сергеем Бабуриным:
«Александр Казинцев. Насколько верны сведения о том, что тысячи убитых защитников Дома Советов были тайно вывезены и похоронены за городом? Что много людей сгорели в верхних этажах и были расстреляны на пресненском стадионе?
Сергей Бабурин. Полтора года назад я встретился с моим бывшим коллегой, и он мне сказал: «А ведь была ситуация, когда мы оказались по разные стороны баррикад». Я спрашиваю: «В каком смысле?» Отвечает: «В 1993 году, служа во внутренних войсках, я участвовал в штурме Верховного Совета». И, помолчав, добавил, что после штурма ему было поручено контролировать загрузку барж телами погибших. Только во время его дежурства была загружена одна баржа. Другую готовились загружать. У меня нет оснований сомневаться в рассказе этого человека. Для меня несомненно: официально заявленное число погибших не соответствует реальности.
А. К. В оппозиции поговаривали, что действиями Ельцина руководили из-за рубежа. Иностранцев якобы видели среди штурмовиков осаждавших Дом Советов. Можете ли вы подтвердить факт иностранного вмешательства?
С. Б. Я могу с абсолютной уверенностью сказать, что в этой ситуации присутствовала третья сила. Ее характер - это второй вопрос. Когда прокуратура - ельцинская прокуратура! - завершила осмотр и экспертизу всего оружия, которое было в Верховном Совете, она дала официальное заключение, что из этого оружия не был ни убит и не ранен ни один человек. Возникает вопрос: кто же убивал наступавших? Кто стрелял в спину офицерам «Альфы», чтобы заставить группу пойти на штурм? Здесь наличие третьей силы несомненно. Стремились стравить русских людей с той и с другой стороны».
Свой вклад в описание событий 1993 года вносит и Владимир Жириновский. В своей книге «Последний удар по России» он обращает внимание на то, что еще «в июне-августе на базе дивизии МВД в Балашихе проводились тренировки по взятию штурмом здания Верховного Совета РФ и других главных правительственных зданий, а также Останкино. К концу августа президентская команда для этих целей сосредоточила группировку войск численностью до 50 тысяч человек.
В Москву было стянуто 3, 5 тысячи сотрудников МВД из ОМОНов Москвы, Осетии, Новосибирска, Ленинграда, Иркутска… На штурм было брошено более 3000 солдат и офицеров, 10 танков, 80 БТР, 20 БМП, 15 БРДМ, свыше 60 БМД, боевики «БЕЙТАРа» - еврейской боевой организации, усиленные 10-ю БМПб, взятыми в аренду Лужковым в Таманской дивизии. Вооружение же защитников Дома Советов состояло из 120 автоматов и 5 пистолетов. Ни снайперских винтовок, ни пулеметов, ни гранат у них не было, хотя «демократические» СМИ уверяли мировую и российскую общественность в обратном».
Как пишет Жириновский, по некоторым данным, в событиях 1993 года в Москве погибло около 1500 человек, более 600 получили ранения. Каждый ОМОНовец за эту «работу» получал 6 долларов в час, кормили их продуктами, заготовленными в Израиле, выдавали сигареты американского производства. С 4 по 7 октября во время пожара в Белом доме на верхних этажах еще находились люди и взывали о помощи, но к ним никого не допускали, и они сгорели или задохнулись от дыма.
Немалое число фактов, подтверждающих, что расправа готовилась заранее и тщательно, приводит в своей книге «Крушение державы» А.В. Руцкой:
«О том, что разрабатывался глубоко эшелонированный план, говорит многое из того, что мы узнали здесь, в Белом доме. В частности, уже 20 сентября указания прекратить выдачу авиационных и железнодорожных билетов народным депутатам Российской Федерации получили транспортные ведомства, передавшие в директивном порядке эту информацию на места. Причем прямо говорилось о том, что необходимо вообще отказывать в приобретении билетов для возможного вылета в Москву лицам по «специальному» списку в случае их обращения. Кроме того, сообщалось о возможном, при содействии представителей Министерства внутренних дел, прямом снятии указанных лиц с бортов. А по Москве готовились вылавливать служебные машины Верховного Совета, вытряхивать оттуда депутатов и отправлять машины под арест в парк.
На совещании руководства МВД с участием столичных чинов был окончательно утвержден «план мероприятий» по претворению в жизнь грядущего указа Ельцина, в первую очередь блокированию парламента и связанных с его деятельностью зданий (автобаза, жилые дома депутатов и т.д.). В первоначальном варианте Ерин говорил о том, что будет задействовано около 12 тыс. сотрудников МВД, включая специальные части. Он заявил, что операция «продлится день или два» и не потребует особых усилий, однако нужно быть готовым к применению жестких мер к «нардэпам» и их сторонникам в случае, если они не подчинятся решениям Ельцина.
…Президентская администрация через Черномырдина дала также указание Министерству связи прекратить с 20.00 21 сентября 1993 г. прием телеграмм и иных почтовых отправлений от Верховного Совета России, его руководителей и народных депутатов, равно как и доставку в их адреса.
… Первая тренировка «подкормленных» (думаю, об этом есть смысл рассказать поподробнее) состоялась 12 сентября, когда в 22.00 в Москву были введены подразделения дивизии им. Дзержинского. Руководство этой «учебной операцией» осуществляли лично министр внутренних дел В. Ерин и командующий внутренними войсками А. Куликов.
Официальная версия состояла в том, что в рамках усиления борьбы с преступностью и коррупцией в столице необходимо отработать вопросы взаимодействия различных подразделений сил МВД.
…Еще один пример. Служба здравоохранения Москвы получила указание к 18 сентября подготовить свободные платы в больницах города. Более подробно задача была сформулирована 22 сентября, когда вся эта свора уже сбросила маски: подготовить прежде всего хирургические отделения. С этого же дня на особый режим работы была переведена городская станция переливания крови…»
Следует воздать должное нашей землячке, трижды депутату Государственной думы Т.А. Астраханкиной. В октябрьских событиях 1993-го года она участвовала, будучи журналисткой газеты «Ржевская правда». Я познакомился с нею во время своей предвыборной кампании. Позднее, в статусе депутата Госдумы, Татьяна Александровна возглавляла Комиссию Думы по проверке соблюдения законодательства Российской Федерации во время событий 21 сентября – 5 октября 1993 года. Материалы комиссии вошли в книгу «Московский апокалипсис». По результатам расследования, вместе с другим депутатом Госдумы Виктором Илюхиным, Астраханкина направила депутатский запрос в Генеральную прокуратуру с просьбой «провести проверку по указанным фактам и по ее результатам решить вопрос о возбуждении уголовного дела в отношении бывшего президента». Но право не восторжествовало, «указанные факты» были «спущены на тормозах».
Есть среди материалов, собранных «комиссией Астраханкиной», такие, которые позволяют судить скорее не об уголовной стороне происшедшего, а о нравственности тех или иных лиц. Например, известное обращение к Ельцину, представителей интеллигенции, опубликованное в газете «Известия» 5 октября 1993 года и вошедшее в историю как «письмо 42-х»:
«Писатели требуют от правительства решительных действий
«Известия» получили текст обращения к согражданам большой группы известных литераторов. В нем говорится:
Нет ни желания, ни необходимости подробно комментировать то, что случилось в Москве 3 октября. Произошло то, что не могло не произойти из-за наших с вами беспечности и глупости, - фашисты взялись за оружие, пытаясь захватить власть. Слава Богу, армия и правоохранительные органы оказались с народом, не раскололись, не позволили перерасти кровавой авантюре в гибельную гражданскую войну, ну а если бы вдруг?.. Нам некого было бы винить, кроме самих себя. Мы «жалостливо» умоляли после августовского путча не «мстить», не «наказывать», не «запрещать», не «закрывать», не «заниматься поисками ведьм». Нам очень хотелось быть добрыми, великодушными, терпимыми. Добрыми… К кому? К убийцам? Терпимыми… К чему? К фашизму?
И «ведьмы», а вернее - красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грязно оскорбляя народ, государство, его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут всех нас вешать… Что тут говорить? Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли ее продемонстрировать нашей юной, но уже, как мы вновь с радостным удивлением убедились, достаточно окрепшей демократии?
Мы не призываем ни к мести, ни к жестокости, хотя скорбь о новых невинных жертвах и гнев к хладнокровным их палачам переполняет наши (как, наверное, и ваши) сердца. Но… хватит! Мы не можем позволить, чтобы судьба народа, судьба демократии и дальше зависела от воли кучки идеологических пройдох и политических авантюристов.
Мы должны на этот раз жестко потребовать от правительства и президента то, что они должны были (вместе с нами) сделать давно, но не сделали:
1. Все виды коммунистических и националистических партий, фронтов и объединений должны быть распущены и запрещены указом президента.
2. Все незаконные военизированные, а тем более вооруженные объединения и группы должны быть выявлены и разогнаны (с привлечением к уголовной ответственности, когда к этому обязывает закон).
3. Законодательство, предусматривающее жесткие санкции за пропаганду фашизма, шовинизма, расовой ненависти, за призывы к насилию и жестокости, должно наконец заработать. Прокуроры, следователи и судьи, покровительствующие такого рода общественно опасным преступлениям, должны незамедлительно отстраняться от работы.
4. Органы печати, изо дня в день возбуждавшие ненависть, призывавшие к насилию и являющиеся, на наш взгляд, одними из главных организаторов и виновников происшедшей трагедии (и потенциальными виновниками множества будущих), такие, как «День», «Правда», «Советская Россия», «Литературная Россия» (а также телепрограмма «600 секунд»), и ряд других должны быть впредь до судебного разбирательства закрыты.
5. Деятельность органов советской власти, отказавшихся подчиняться законной власти России, должна быть приостановлена.
6. Мы все сообща должны не допустить, чтобы суд над организаторами и участниками кровавой драмы в Москве не стал похожим на тот позорный фарс, который именуют «судом над ГКЧП».
7. Признать нелегитимными не только съезд народных депутатов, Верховный Совет, но и все образованные ими органы (в том числе и Конституционный суд).
8. История еще раз предоставила нам шанс сделать широкий шаг к демократии и цивилизованности. Не упустим же такой шанс еще раз, как это было уже не однажды!
Алесь Адамович, Анатолий Ананьев, Артем Анфиногенов, Белла Ахмадулина, Григорий Бакланов, Зорий Балаян, Татьяна Бек, Александр Борщаговский, Василь Быков, Борис Васильев, Александр Гельман, Даниил Гранин, Юрий Давыдов, Даниил Данин, Андрей Дементьев, Михаил Дудин, Александр Иванов, Эдмунд Иодковский, Римма Казакова, Сергей Каледин, Юрий Карякин, Яков Костюковский, Татьяна Кузовлева, Виктор Астафьев».
Позицию либеральной интеллигенции характеризуют и высказывания отдельных ее представителей, приведенные (со ссылкой на конкретные источники) в книге «Московский апокалипсис»:
В. Новодворская, правозащитница, лидер партии «Демократический союз»: «Разрушение. Безжалостное и неумолимое разрушение всего прежнего бытия: промышленности, сельского хозяйства, инфраструктуры, быта, традиций, стереотипов, моделей поведения, душ, понятий о добре и зле».
Мстислав Ростропович, музыкант, дирижер: «Сообщение о ельцинском Указе мы услышали в Вашингтоне перед самым нашим отъездом. Первая мысль, которая посетила меня: наконец-то!»
Александр Солженицын, писатель. Из интервью газете «Фигаро»:
«- Вы считаете, что Борису Ельцину следовало сразу же распустить парламент?
- Конечно…»
Лия Ахеджакова. Из выступления по Центральному телевидению 3 октября 1993 года:
«Что за проклятая Конституция? <…> А где наша армия?! Почему она нас не защищает от этой проклятой Конституции?!
А мне еще говорят: легитимно, нелегитимно».
Ю. Черниченко, публицист:: «В ночь на 4 октября я твердил (среди москвичей-соучастников государственного переворота – сост.) вольтеровское: «Раздавите гадину!»
О. Басилашвили, актер. Из телеинтервью летом 1994 года:
«- Хотели бы вы сыграть роль Ельцина в кино?
- Да-да. Ельцин, Гайдар и их окружение – пример нравственного отношения к политике».
Но были и другие мнения, их замолчали либеральные СМИ.
Писатель Валентин Распутин:
«Они рассчитывали нас запугать, но только еще больше и тесней соединили в нашем горьком и святом неразрушимом чувстве к России. Не берусь судить, стало нас больше или меньше, но мы невольно обрели особое, роднящее нас воедино выражение. За считанные дни мы прошли такую науку души и сердца, какая не давалась и годами. На следующее утро мы узнавали друг друга всего лишь по взглядам, впитавшим нашу боль и решимость. Не забудем, не отступимся, не простим! Убийцы, повязав друг друга кровью по знаменитым заповедям Шигалева и Нечаева, нас же, сами, очевидно того не сознавая, связали чувством нравственного долга».
Киноактер Владимир Гостюхин:
«Старюсь быть независимым, в актерских тусовках, где поют дифирамбы то Ельцину, то Гайдару, не участвую принципиально. После октябрьских событий вообще считаю их верхом безнравственности. Нет дня, когда бы я не думал об этой трагедии. Я пережил ее как собственную, личную. У меня такое ощущение, что стреляли в меня. В то время я был на съемках, душой рвался в Москву, однако вернулся, когда все закончилось… Это одно из тягчайших преступлений 20 века. Думаю, умру с этой мыслью, но не забуду, что сотворили с моей Россией».
Актриса Наталья Варлей:
«То, что говорил Ельцин, - «это трагедия!», - это чудовищное лицемерие. Кто же допустил эту трагедию?
Я за патриотов… Патриот – это человек, который любит свой дом. Дом – это место, где я живу. Это моя земля, мои корни, мой воздух. Как это можно не любить, как можно говорить «эта страна»?.. Это все равно, что в присутствии человека сказать «этот человек»…
Народная артистка России Людмила Зайцева:
«Если считается, что в России демократы совершили революцию, то тогда я – контрреволюционер».
Как отметил философ и писатель Александр Зиновьев, письмо 42-х «не имело прецедентов по подлости, жестокости и цинизму». Не менее жесткую оценку дал авторам письма писатель, в прошлом народный депутат СССР, чемпион мира и олимпийских игр Ю.П. Власов: «Вы, кто воплощает российское искусство, сомкнулись с теми, кто испокон веку презирал наш народ, и стали служить им, которые ненавидят нашу историю, каждый день нашего прошлого, ненавидят нас за нашу русскую речь, за то, что мы русские, за то, что у нас столько земли и неба, за то, что наши предки умели держать это в руках и сохранили, не отдали за тысячу лет даже ничтожной пяди».
А протоирей Александр Шаргунов сделал вывод: «Выстрелы из танков стали сигналом к обесцениванию человеческой жизни, нравственности…. В двух словах суть новой идеологии, и это относится к судьбам всего человечества, заключается в следующем: убийству предшествует обман, человекоубийца и отец лжи знает, когда какое лучше применить оружие».
«И в прах превратился былой идеал…»
Я по-прежнему работал редактором «Тверской жизни». Проводил планерки, летучки, читал оригиналы и газетные полосы. Не всех, однако, это устраивало. Обстановка в коллективе редакции складывалась напряженная. Мне рассказали, как один из моих недавних сторонников отзывался о депутатах:
- Лучше бы эти сволочи задохнулись там в дерьме!
Внешне благообразный человек, а как перевернулся! Кто бы мог подумать, что в нем столько ненависти.
Косо стали посматривать на меня и некоторые тверские писатели – в ту пору я уже был членом Союза писателей СССР. Среди них тоже обозначилось расслоение. Вспоминается, как поэт, ретиво взявшийся за печатание водочных этикеток, истерично кричал на одном из писательских собраний:
- Вы нас никогда не победите!
Словно бы у кого-то из почвенников было желание «побеждать» его на поприще печатания этикеток.
Подобные расслоения происходили повсеместно – на предприятиях, в организациях, силовых структурах. Собственно, они начались уже с 1990-1991 годов. Ветеран КГБ, в звании полковника, рассказывал мне, как в Тверское управление КГБ приехал в сопровождении двух генералов генерал армии, начальник 5-го управления КГБ СССР Ф. Д. Бобков, собрал коллектив и, заявив о том, что руководство страны приняло решение о смене политико-экономического курса, попросил сотрудников определиться: работать дальше или уйти.
- Можете представить, какая образовалась вдруг неразбериха. Вместе с коллегой я сжигал за городом материалы оперативных разработок. Некоторые из тех, кого они касались, становились «новой элитой» А когда грянул 1991-й и 1993-й мы безвылазно сидели в управлении, потому что опасались за сохранность оружия. Ведь в это время уже полным ходом шла дискредитация, а точнее травля КГБ, в которой участвовали такие предатели как Калугин. О Бакатине сдавшем систему «прослушки» американского посольства американцам, я и говорить не желаю. Мразь – одно слово. Жалко, что в такой обстановке много опытных, преданных профессии оперативных работников, прекрасных товарищей принципиально расстались со своей любимой работой.
По-новому открывались при «демократии» и некоторые другие фигуры. Например, представитель Президента РФ В.И. Белов прислал Открытое письмо бывшему народному депутату РФ, редактору газеты «Тверская жизнь»:
«Сама жизнь больно высекла вас. И поделом. Но почему вы отмалчиваетесь сейчас? Разве вы не считаете своим нравственным долгом покаяться в допущенных политических ошибках, отмежеваться от действий фашистско-коммунистических мятежников, которые вскормлены в «Белом доме», прикрывались вашей депутатской неприкосновенностью и вашими речами о конституционной законности? Полагаю, что вы лично, Валерий Яковлевич, как и ваши коллеги - бывшие депутаты от Тверской области, выступившие против Указа Президента РФ №1400 от 21. 09. 93 г., принявшие участие в незаконном так называемом «съезде» народных депутатов РФ, обязаны публично высказаться сегодня, после подавления мятежа.
Если вы осуждаете действия мятежников, отмежевываетесь от них, скажите об этом честно и ясно. Если же вы идейно с ними, имейте мужество заявить об этом, чтобы избиратели к грядущим выборам в Государственную думу точно знали, кто есть кто. Молчать сегодня вы не имеете права. Прошу опубликовать полный текст моего открытого письма в вашей газете».
Когда я читал и перечитывал это письмо, то думал, какими же хрупкими могут оказываться порой отношения людей, как легко и быстро, в силу тех или иных обстоятельств, образуется между ними неодолимая пропасть. Мне с трудом верилось, что письмо написал человек, с которым мы еще вчера обнимались при встрече, сидели рядом в зале заседаний Большого Кремлевского Дворца, пили чай в номере гостиницы «Россия», свободно перезванивались по телефону. Обескураженный, я не стал ни каяться, ни отмежевываться, но через две недели пришло еще одно письмо:
«Уважаемый Валерий Яковлевич! 9 октября 1993 года за исх. №471 мною в ваш адрес было направлено открытое письмо с просьбой опубликовать его в вашей газете, а также дать через прессу ответы на поставленные в нем вопросы. Вы не только не опубликовали мое открытое письмо, но даже не сообщили о причинах не опубликования и ваших намерениях. Прошу через печать дать мне ответ с определением вашей гражданской позиции.
Представитель Президента РФ в Тверской области В.И. Белов».
И на этот раз Виктор Иванович не дождался от меня ответов на «поставленные» им вопросы... Как и другие бывшие тверские депутаты-единомышленники, я продолжал ожидать худшего. Впрочем, вместо увольнения и ареста случилось то, чего я никак не мог ожидать: отец Алексей Злобин предложил мне съездить вместе с ним в составе православной делегации в Израиль. Я с радостью принял предложение, о котором не мог и мечтать.
Поездка продолжалась две недели. Мы посетили храмы, находившиеся в ведении Православного палестинского общества, побывали на службе в Храме Господнем, познакомились с памятниками христианской культуры, увидели природу Израиля. Интересным было и общение, ведь в состав группы входили известные деятели культуры и политики: экономист и политолог Сергей Кургинян, критик Лев Аннинский, профессор МГИМО Владлен Сироткин...
Возвратившись в Тверь, я написал большой очерк «Скажи мне ветка, Палестины» с неизгладимыми впечатлениями о поездке в Израиль, но душевного равновесия по-прежнему не было. Лягу спать и не могу уснуть. Витают перед глазами Дом Советов в черном дыму, ОМОНовцы, раскатывающие по асфальту запрещенную международной конвенцией проволоку Бруно, перекошенная физиономия «всенародноизбранного» Ельцина.
Мне было ясно: советская власть печальным, трагическим образом закончилась. Но что ожидает Россию в будущем? Как мне самому дальше жить-то? Будущее представлялось смутно. В душе перемешались разочарование, смятение, горечь. Звонили ребята из Ржева, приглашали приехать, рассказать о событиях в Доме Советов, а что рассказывать? Я шел на выборы под лозунгом «Вся власть - Советам», а власть Советов расстреляли. Мы сами позволили это совершить, и главным «расстрельщиком» оказался Ельцин, за избрание которого Президентом я голосовал.
Разве можно было представить, что он, пришедший в депутаты, так же, как и многие из нас, призывая к передаче власти Советам, поведет себя так? Уже 8 октября 1993 года газеты напечатают его новое обращение к гражданам России, в котором он не оставляет от Советов камня на камне: «Система Советов проявила полное пренебрежение к безопасности государства и его граждан, сама поставила точку в своей политической судьбе. Считаю, что Советы, которые встали в непримиримую позицию, должны сейчас не приспосабливаться к новой ситуации, а принять достойное и мужественное решение о самороспуске и уйти мирно, по-человечески, без потрясений и скандалов. Это требование самой жизни».
Здравый выход виделся бы и в том случае, если бы Съезд народных депутатов РСФСР с самого начала выдвинул на пост национального лидера сильную фигуру, способную объединить патриотические силы и отвергнуть навязанный Западом тупиковый для России курс. Такие фигуры теоретически были, не могли не быть, но практически этот вариант оказался неосуществимым.
Разумеется, Ельцин, не был такой независимой политической фигурой, как, скажем, народный президент Белоруссии Лукашенко. Да, в каких-то случаях Ельцин проявлял самостоятельность, но это была, как правило, малозначительная самостоятельность. Причем нередко она оказывалась таковой, что приводила его помощников в паническое состояние. Вспомним, как Б. Н. дирижировал духовым оркестром во время вывода наших войск из Германии. Как, шутки ради, колотил деревянной ложкой по голове президента Киргизстана Аскара Акаева. Или как дал команду выбросить за борт корабля своего помощника Вячеслава Костикова. Принятием же значительных решений Президента неизменно «рулила» его либеральная команда, в которой тесно переплетались интересы различных финансовых, политических, криминальных группировок и, конечно же, интересы Запада.
Очевидно, подписывая те или иные бумаги о проведении «реформ», Ельцин даже не задумывался, а что означает слово «реформа»? В переводе с латинского «реформа» - преобразование, улучшение. То же, чем занималась ельцинская команда, было не «реформами», а скорее «реформизмом», что есть, по словам В.И. Ленина, «буржуазный обман рабочих».
В одном Ельцину не откажешь. В иных моментах он был искусным манипулятором и успешным интриганом, что подтверждают и его книги «Исповедь на заданную тему», «Записки президента», «Президентский марафон». Если в первой из них Ельцин (а точнее тот, кто писал эту книгу) еще как-то касается жизненно важных проблем, то остальные две, и особенно «Президентский марафон», посвящены интригам и нравам «мадридского двора». Чувствуется, их писали люди, в отличие от Ельцина, образованные, с хорошей культурой слова, но взгляды этих людей на государственные проблемы не соответствуют уровню государственного человека.
О чем мы узнаем в «Президентском марафоне»?
Назначая премьером Сергея Степашина, Президент знал, что скоро его снимет. Степашин был нужен как разменная фигура… Для усыпления «бдительности Милошевича», специально устроили в Государственной думе обсуждение вопроса о создании Союзного государства в составе России, Беларуси и Югославии, заведомо зная: ничего этого в действительности не будет… Подробно описан «подвиг» Чубайса и Тани, когда они спасали Лисовского и Евстафьева с их коробкой из-под ксерокса и полумиллионом долларов в ней. Подмечено, сколько раз встречался генпрокурор Скуратов с девицами легкого поведения, что ели и пили во время ужина с Президентом Франции Шираком в ресторане «Охота» и как ловили рыбу в окрестностях Красноярска с премьером Японии Рютаро Хасимото. Рассказано, как Ельцину делали шунтирование сердца. Как Таня училась ездить на автомобиле. Какая папка была в руках у Примакова накануне снятия его с поста премьера…
В то же время не нашлось места для серьезного взгляда на международные проблемы, на состояние и перспективы российской экономки, армии, науки, образования, на вопросы духовного возрождения.
Тем не менее, выход этих книг можно расценивать как важное событие с той точки зрения, что они есть саморазоблачение Ельцина. Откровения Бориса Николаевича помогают понять суть некоторых его поступков и, в частности, происхождение жестокости, которую он проявлял в отношении к людям.
Из «Исповеди на заданную тему»:
«Все годы я был заводила, что- нибудь, да придумывал.
Скажем, (…) со второго этажа школы, из кабинета вниз все выпрыгнем, классная (…) заходит, а нас нет, класс пустой. (…). И нередко просто издевались над учительницей немецкого языка (…). Например, патефонные иголки в стул снизу вбивали, вроде, на первый взгляд, незаметно, но они торчат. Учительница садилась, раздавался крик».
«Еще у нас бои происходили - район на район, человек по 60,100. Я всегда участвовал в этих боях».
«Я взялся проникнуть в церковь (там находился склад военных). Ночью пролез через три полосы колючей проволоки, и, пока часовой находился на другой стороне, пропилили решетку в окне, забрался внутрь, взял две гранаты РТГ-33 с запалами и, к счастью, благополучно (часовой стрелял без предупреждения) выбрался обратно».
Литературные опусы Б. Ельцина ценны еще и тем, что они вызвали отклики читателей, а те, в свою очередь, прояснили некоторые факты из жизни Ельцина, которые он старательно обходил стороной или интерпретировал в выгодном для себя свете. В книге Ю. Мухина «Путешествие из демократии в дер*мократию и дорога обратно» приведено одно такое письмо. Его прислал президенту Ю.Г. Бородин (Черняев):
«Помните, Борис Николаевич, с чего все началось? Проживая во время войны в роскошном особняке (а не в бараке, как Вы живописали в своей «Исповеди») Вы и Ваши друзья Зайдель, Иоссель, Школьник враждовали с нами - детьми рабочих (из бараков).
И однажды во время загородной мальчишеской драки-разборки Вы бросили боевую гранату и убили Юру Крайнева и Валю Шанина. Тогда Вам оторвало пальцы, но от суда спас папа - начальник областного управления строительства. Это представили как несчастный случай».
Уже упомянутый Линдон Ларуш заявил: «Что из себя представляет Ельцин? Ельцин – это человек, который смотрит на себя, как на ловкого вора, привыкшего к существованию заморского хозяина. Он – ничто». А взгляд прозревшего народа на Ельцина и российскую «демократию» нашел широкое отражение в фольклоре:
Выбирал я Ельцина,
Думал - лучше нету,
Ты прости меня страна
За подлянку эту.
Олигархи захватили
Наши предприятия…
Мы – наемные рабы,
Вот, блин, демократия.
Привезли в село пакет-
Это Ельцина декрет:
Чтоб русская земля
Вся помещичья была.
Подобное творчество являлось не только свидетельством пока еще не ограниченной «управляемой демократией» гласности, но и говорило о разрушении мифа о сакральности, непогрешимости верховной российской власти, окончательной потере ею народного доверия.
