1
Великолепно наполненная чаша судьбы И. Шафаревича, подъятая к метафизическим небесам…
Математик, он убедился в гибельности технократической цивилизации, иссушающей душу, и, прикасаясь к альфе веры: в православной её интерпретации, видел вариант гармонического развития человека, подразумевающий работу с собственной душой.
Проблемы нормируемости топологических полей дали первые математические результаты: и сколь велика амплитуда одарённости Шафаревича, свидетельствовал именно подобный диапазон деятельности: топологические поля не объясняют гражданскую активность и болящую, раскалённой нитью вибрирующую совесть.
…алгебраический мир визуально красив: надписи на загадочном языке, сияющие смыслом посвящённым: Шафаревич нашёл общий закон взаимности степенных вычетов в полях алгебраических чисел; внёс фундаментальный вклад в развитие теории Галуа.
Страстная публицистика исполнялась с математическим блеском.
Западный технократизм, настоянный на избыточной прагматике, угрожает движением к обрыву: в той же мере и предложенный вариант социализма может быть чреват.
Шафаревичу мерцало гармоническое общество: целостность которого завораживала стройностью математических формул.
В определённом смысле он был утопистом.
…он интересно объяснял коммунизм через инстинкт смерти: и, тем не менее, красками жизни полнится его исследование «Социализм, как явление мировой истории»…
Чрезмерное явление, исследуя которое Шафаревич стремится дойти до корней – сущности человека, как феномена.
И это стремление, прослеживаемое у него во всех работах, обладало неистовостью мыслью и интеллектуальной чрезвычайностью, выдвинувших Шафаревича в число оригинальнейших мыслителей века.
2
Математика - свойство мира, как утверждал Галилей; размышления на темы обустройства и просто устройства социума - свойства людей острого, математического ума и обнажённой совести.
Игорь Шафаревич, достигнув ярких и яростных успехов в мистической сфере чисел, стал изучать, хотя и не используя математических возможностей, жизнь социума; и путь этот - чреватый возможными срывами и чрезмерной эмоциональностью, привёл его к вполне мистическому восприятию социализма, когда одна из основных публицистических книг и именовалась: Социализм, как явления мировой истории.
Казалось тени империи Инков и государства иезуитов в Парагвае взирали на страницы, открывающие иероглиф инстинкта смерти, внедрённый в бездну социалистического строительства. Не объясняя понятие русофобия, Шафаревич сделал его избыточно популярном, превратив себя в персону нон-грата в определённых кругах интеллигенции.
Или - интеллектуалов?
Не в том дело!
Ощущение мистического знания-трепета передавалось с иных страниц публицистических и исторических работ Игоря Шафаревича, и ощущение это было связано с сильнейшим чувством: все возможные для человека способы организации социума никуда не годятся.
Кажется, он не проговорил нигде, что единственным верным вариантом организации общества был б своеобразный совет мудрейших, осуществляющих этический контроль над суммой процессов, происходящих в обществе - не проговорил, но осталось ощущение, что мыслил в этом направлении.
