Иудейское царство и Жидовин-богатырь

«Бились, дрались рукопашным боем,

Бились, дрались день до вечера,

С вечера бьются до полуночи,

Со полуночи бьются до бела света»

(Былина «Илья Муромец и Жидовин»).

 

Индейское (Иудейское) царство

 

Учитывая, что героями нашего исследования являются люди, чьим повседневным ремеслом, а точнее искусством, была вооруженная борьба, представляется важным определить их противников.

Нужно узнать, против кого они сражались, а уже после обратить внимание на их иерархию ценностей, то есть понять, за что и ради чего они воевали.

Русские Былины, как, впрочем, и любой героический эпос, имеет свою историческую основу. Но те или иные ситуации такой основы не тождественны происходившим событиям, точнее тому, как определенные факты истории отражаются в летописях и хрониках.

Например, когда богатырь-оборотень Волх Всеславьевич в одноименной былине захватывает некий город Индейского царства с палатами и стенами «белокаменными», то это не обязательно столица Хазарского Каганата Саркел, построенный византийским военным инженером Петроной Каматиром в 834 году и переименованный русскими после его захвата в 965 году князем Святославом в Белую Вежу.

Советская историческая наука совершила много значимых открытий, незаслуженно игнорируемых в наше время, значительно сократив количество «белых пятен» на исторической карте нашего Отечества.

Изучение салтово-маяцкой культуры Хазарского государства с её монументальными «белыми» городищами и, в целом, выявление гигантской хазарской военной фортификационной системы южнее линии Воронеж — Харьков, позволяет нам видеть реальную историческую основу в былине «Волх Всеславьевич».

«Можно с полным правом утверждать, что археологические открытия последних десятилетий в Подонье имеют для изучения былинного эпоса, по сути дела, такое же значение, как и открытия Генриха Шлимана и продолжателей его дела в Малой Азии – открытия, безусловно подтвердившие историческую реальность гомеровского эпоса», писал Вадим Кожинов.

Еще одно подтверждение длительного периода жесткого противоборства между Русью и Хазарским Каганатом содержится в работах наиболее результативного ученого в числе ряда советских исследователей Подонья — С.А. Плетневой, например она приводит вот такой интересный факт: «наличие контактов салтово-маяцких племен с соседними (выделено мной. — С.А.) славянскими племенами на данном этапе исследования антропологических материалов Маяцкого могильника не выявляется[1]».

То есть, если ты мирно живешь с соседями, то результатом такого проживания будут заимствования сторонами друг у друга утвари, элементов вооружения, украшений и так далее. Но тут этого нет.

И в древнерусской литературе элемент «антииудаизма» составляет значительный пласт, выходящих вновь на «повестку дня» лишь в период «ереси жидовствующих» XV столетия.

Даже если предположить, что вначале эта тема была вызвана желанием оправдать принятие русским народом Православия, то последующее её тиражирование в целом ряде источников, очевидно, преследует какие-то иные цели. Ведь такого количества, например, антикатолических или антиисламских произведений литература Древней Руси не знала.

Помимо данных археологии и произведений литературы и русский героический эпос по своему сохранил информацию о русско-хазарских отношениях.

Это былины «Волх Всеславьевич», «Илья Муромец и Жидовин-богатырь», а также «Михайло Казаренин».

И если герой последней, «обрусевший» хазарский богатырь (интересно описание его богато украшенного «восточного» комплекта вооружения — в отличие от мечей русских воинов, он вооружен саблей) живет на Руси и служит киевскому князю, то две первых говорят нам о серьезном противостоянии.

Обратимся к былине «Волх Всеславьевич». В ней врагом русского князя-богатыря назван «Индейский царь».

С большой долей уверенности можно предположить, что с течением времени, когда актуальность борьбы с Хазарским каганатом, в связи с его уничтожением, прошла, сказители былин заменили забытое определение противника «Иудейский» на «Индейский».

Мотивом грядущего столкновения в былине определено следующее:

«Индейский царь наряжается,

А хвалится-похваляется,

Хочет Киев-град за щитом весь взять,

А божии церкви на дым пустить

И почестны монастыри разорить[2]»

То есть перед иудейским царем стоит задача не просто захватить и разграбить крупный город врага, а уничтожить центры его духовной силы — церкви и монастыри.

А защищать город предстоит необычному герою и хотя все герои необычны, но этот особенно, его и человеком то назвать сложно, так как отец у Волха Всеславьевича — «лютый Змей».

Рождение необычного ребенка также, как и в былине «Рождение богатыря», сопровождают природные катаклизмы: дрожит мать сыра земля, «стряслося славно царство Индейское», словно предчувствуя свою гибель, заколебалось море, рыба пошла в морскую глубину, птица полетела высоко в небеса, туры да олени за горы пошли и так далее.

Только появившись на свет, он говорит(«как гром гремит») своей матери, чтобы она пеленала его в латы булатные, в 7 лет начинает учится, в 10 овладевает «премудростями» науки становиться оборотнем: соколом, волком и туром. В 12 начинает создавать свою дружину, на что тратит 3 года.

И к 15 годам он готов к войне еще до того, как Иудейский царь сформулирует свои стратегические замыслы в отношении русского Киева.

Далее в былине показана забота вождя о своих воинах:

«Волх поил-кормил дружину хоробрую.

Обувал-одевал добрых молодцев, —

Носили они шубы соболиные, —

Переменныя шубы-то барсовые[3]».

Поход на Индейское царство предваряет глубинная разведка — Волх, используя свои качества оборотня, проникает в столицу врага и, обернувшись ясным соколом, слушает разговор иудейских правителей. Молодая царица Азвяковна предостерегает Индейского царя об опасности войны с могучим богатырем киевским, о существовании которого тот не знает или не принимает его всерьез.

Получив такую важную информацию, Волх устраивает диверсию — приводит в негодность запасы вооружения на складах противника и отправляется назад за своей дружиной.

Приведя воинов под неприступные стены вражеского города — «крепка стена белокаменна», штурм которого обошелся бы очень дорого, князь-оборотень, с помощью военной хитрости, захватывает его.

О накале борьбы говорит то, что население вражеской столицы уничтожается, за исключением 7 тысяч местных красавиц, ставших женами дружинников Волха.

Сам он лично убивает Иудейского царя, как олицетворение враждебного мира, берет в жены его царицу и становится правителем завоеванного государства, поселив в нем своих бойцов, щедро наградив их при этом.

Говоря современным языком, военно-политические слагаемые успеха Волха выглядят следующим образом:

1) Высокая мотивация самого правителя-воина и его неуклонное желание уничтожить опасного врага;

2) Заблаговременная и скрытная подготовка вооруженных сил — тщательный подбор кадров, обучение, качественное оснащение их всем необходимым, достойное содержание;

3) Разведка противника, вскрытие его стратегических замыслов;

4) Диверсии в тылу врага, нанесение ущерба его военно-промышленному комплексу;

5) Удар всеми силами по «центру принятия решений» противника;

6) Предпочтение работе по флангам лобовому штурму;

7) Ликвидация руководства врага;

8) Переселение части своего народа на завоеванную территорию.

Эта былина демонстрирует нам высокий уровень стратегического мышления, что, в очередной раз, подтверждает выход героического эпоса из среды воинов, дружины русского князя.

Интересна фигура князя-оборотня Волха. Его имя произведено от Волхва — волшебника, жреца и чародея, выразителя духовной составляющей языческой Руси.

И если искать реальное историческое лицо, послужившее прототипом этого былинного героя, то можно предположить что у князя Святослава Игоревича больше всего шансов занять это место. Перечислим аргументы «за»:

1. Выросший непосредственно в дружинной среде, Святослав прекрасно понимал её чаяния и нужды и, надо полагать, пользовался большим авторитетом у профессиональных военных ведя непрерывные воины, что, естественно, обогащало его соратников;

2. В одной из версий былины отчество у Волха «Святославьевич»;

3. Святослав не стал христианином, объясняя свой отказ матери, Равноапостольной княгине Ольге, что, в случае принятия новой веры, его не поняла бы как раз его дружина, языческая в своей основе.

И на протяжении всей былины Волх никак не связан с Христианством, за исключением целей Иудейского царя разрушить церкви и монастыри в Киеве.

А как мы знаем ко времени правления Святослава в Киеве уже достаточно долго существовала православная община, становившаяся все более многочисленной и влиятельной.

Поэтому тысячелетний Христианский вектор развития Руси сын Святослава Владимир Святой начал в 988 году не «с чистого листа».

«Святослав окончательно разрешил очень важную для развития Руси хазарскую проблему[4]» но далее, его путь и видение будущего Руси русскими христианами не совпадали, наоборот;

4. Масштабы ведения боевых действий, скорость перемещений и военные успехи армии Святослава поражали воображение современников и последующих исследователей того времени и в былине Волх легко покоряет пространство и время.

Аргументы «против» можно свести к следующему.

На Руси знали еще одного князя-волхва, но это был не персонаж былин, а полоцкий князь Всеслав Брячиславич, носивший на голове таинственную повязку. Есть мнение, что он и послужил прообразом былинного Волха Всеславьевича.

Это был один из самых воинственных русских князей XI века, «немилостивым на кровопролитие», по словам летописи.

Причем его способности очень образно отмечаются в «Слове о полку Игореве», в том месте, где автор обращается к князьям, из-за усобиц которых Русь стала страдать от половецких набегов.

Всеслав у автора «Слова»: «хитростью оперся на коней и скакнул к городу Киеву», «отскочил от него лютым зверем в полночь», «урвал удачу в три попытки: отворил ворота Новгороду, расшиб славу Ярославу, скакнул волком до Немиги с Дудуток», «сам ночью волком рыскал», «волком путь перерыскивал[5]» (выделено мной. — С.А.).

Мы видим потрясающую динамику, сродни передвижениям волка — одного из самых эффективных хищников. А в своем «Поучении» князь Владимир Мономах, сам участник более 80 крупных военных операций, говорит о том, что преследуя со сменными лошадьми князя Всеслава, сжегшего окрестности Смоленска, он так и не смог настичь этого искусного мастера лихих партизанских рейдов.

Казалось бы, вот он прототип былинного Волха. Но к моменту написания «Слова» и «Поучения» былинный цикл уже давно сложился, былина «Волх Всеславьевич» считается одной из самых архаичных, а половцы, ставшие частью русской истории значительно позже хазар, и в отличие от них, городов не строили.

Кроме того эпос создается не под какую-то конкретную историческую личность. Порой в нём присутствуют прообразы реальных исторических фигур, но сама природа эпического сознания объёмна и охватывает столетия народного бытия. Поэтому в былине и используется собирательный образ героя.

Впервые, в «Слове о полку Игореве», русская литература являет нам образ трагического героя. Потерпевшего поражение в ходе набега на земли своих половецких родственников князя Игоря автор, гениального по своему художественному замыслу и исполнению произведения, делает символом призыва к общерусскому единству.

Французская литература, примерно в это же время, продемонстрирует аналогичный образ героя, потерпевшего поражение, в «Песне о Роланде».

В былине же герой всегда победитель, единственное исключение — сражение с воинством небесным. (Былина «С каких пор перевелись витязи на Святой Руси»). И, как мы покажем в дальнейшем, герой русского эпоса — защитник народа. А в том же «Слове» дана такая, очень глубокая и трагическая характеристика князю Всеславу: «хоть и вещая душа была у него в дерзком теле, но часто от бед страдал[6]».

И там же автор «Слова» вкладывает в уста «вещего» песнопевца Бояна угрозу Божьего суда, которого не миновать Всеславу за обильно пролитую кровь своих соплеменников.

Герой же эпоса победитель, еще и потому, что сражается за правое дело, жизненно важное для всего народа.

Таким образом, Всеслав Брячиславович, умелый воин, но пользующийся своими воинскими талантами преимущественно во внутрикняжеских усобицах, никак не может быть прототипом былинного Волха Всеславьевича.

Жидовин-богатырь

«Выделившись из состава Западнотюркского каганата еще в начале VII в., Хазарский каганат сумел выстоять в борьбе с Сасанидским Ираном, Арабским халифатом, Византией, кочевыми ордами булгар, мадьяр, печенегов, гузов, кипчаков, но пал в 60-х гг. Х в. под ударами войск киевского князя Святослава, уступив своё место на политической арене молодой и агрессивной Руси» (см. http://archaeology.kiev.ua/journal/020300/komar_sukhobokov.htm).

Естественно, что у государства имевшего огромную территорию и сильных соседей и «продержавшегося» на международной арене в течении трех столетий должен был быть качественный военный механизм. И такой механизм, безусловно, был.

Воин Хазарского каганата был грозным соперником для любого бойца того времени. Костяные пластины из Шиловского курганного могильника, территории входившей в состав каганата, содержат изображения серии боевых сцен.

На них всадники в пластинчатых и чешуйчатых доспехах, в сфероконических шлемах с бармицей, украшенных перьями, вооруженные копьями с флажками, воины со сложностоставными мощными луками, бойцы, сидящие за крепостной стеной.

Жесткие седла, топоры — основное оружие рядовых воинов и кистени позволяли хазарам вести ближний бой как в конном, так и в пешем строю. А хазарские сабли-палаши, по мнению ряда исследователей, обеспечивали, по сравнению с мечом, больший коэффициент полезного действия.

Можно предположить, что ударной силой каганата была тяжеловооруженная конница, состоящая как из дружин местной знати, так и из мусульманских наемников (по другим данным переселенцев) из Хорезма. При необходимости, вооруженные силы хазар усиливались ополчениями народов, входивших в это государство: алан, болгар, гузов.

Археологи, изучавшие могильники салтово-маяцкой культуры Хазарского каганата, находили погребения воинов сопровождаемых захоронениями коней с наборами снаряжения. Преданные земле мужчины в таких могильниках, в большинстве своем, лежали с воинскими поясами: «сопоставление поясных наборов с возрастом погребенных позволяет уверенно говорить, что подавляющее большинство поясов принадлежало возмужалым и зрелым воинам (80%), т.е. людям, реально участвовавшим в военных действиях[7]».

Причем разница в убранстве такого пояса зависела не от имущественного и социального положения бойца, а исключительно от его доблести на поле боя.

Фиксируются и захоронения женщин с оружием. А также были найдены кенотафы — поминальные, ритуальные памятники, которые создавались когда родным не удавалось привезти с поля боя своего покойника домой.

Все эти находки говорят о военизированном быте той части каганата, с которой хазары осуществляли наступление на своих западных и северо-западных соседей — радимичи и северяне платили им дань до 80-х годов IX века, а вятичи находились в хазарском подчинении вплоть до разгрома каганата Святославом.

Соответственно, как и в любой военной державе, в Хазарском каганате считалось абсолютно нормальной и естественной ситуация, когда мужчина погибает в бою. То есть с боевым духом у хазар было всё в порядке.

И вот с таким опасным противником нашим предкам пришлось на протяжении более полутора веков вести упорную борьбу.

Теперь перейдем непосредственно к сюжету былины «Илья Муромец и Жидовин».

В отличие от событий предшествующей былины «Волх Всеславьевич», в которой описан захват стольного города Индейского (Иудейского) царства, в былине «Илья Муромец и Жидовин» речь идет о сражениях русских богатырей в поле.

«Под Киевом», в степях «цесарских», стояла русская застава богатырская — один из элементов русской оборонительной линии, ограждавшей Русь от вторжений врагов со стороны «Дикого поля».

«Цесарские степи» (цезарские, византийские) — это, по видимому, территория находящаяся под юрисдикцией Византийской империи.

В каких именно отношениях между собой тогда находилась Русь и империя Ромеев мы точно не знаем, но помним, что говорил В.В. Кожинов: «Стремясь понять «героическую эпоху» русской истории (то есть IX — начало XI века), необходимо исследовать взаимоотношения с граничившими тогда с Русью странами — и Византией (вернее крымскими владениями), и кавказскими народами (в частности, абхазами), и тесно связанным с Ираном Хорезмом (чьи пределы простирались подчас до низовьев Волги)[8]».

Поэтому мы можем предположить, учитывая сведения исторических источников о целом ряде совместных военных операций Руси и Византии, что эти отношения носили системный характер.

Не случайно один из выдающихся стратегов Византийской империи — прославленный полководец, император Никифор II Фока, в своем труде «Стратегика» (X век), где давались рекомендации по вооружению, количеству и соотношению родов войск, построению и тактике боя византийской армии, писал:«В названных интервалах, если есть дротикометатели либо росы, либо другие язычники, должно в каждом интервале поставить их к задней части построения оплитов прямо против «рта» интервала согласно их числа: пятьдесят или сорок или тридцать[9]».

В византийской армии русы были также представлены кавалеристами и пехотинцами с щитами и копьями.

Так вот, русская пограничная застава, располагавшаяся где-то «под Киевом», в «цесарских» степях, а учитывая что богатырский скок «выше леса стоячего, ниже облака ходячего», вполне могла находиться в крымских владениях Византии. И ниже мы приведем свои соображения на эту тему.

Командовал заставой Илья Муромец, его заместителем был молодой Добрыня Никитич, следующую командную должность занимал Алеша Попович. В числе личного состава форпоста значились еще два воина, Гришка боярский сын и Васька Долгополой. Но к началу наших событий застава была практически пуста, Илья был в дозоре, Добрыня занимался заготовкой продовольствия, охотясь в степях, у моря, остальные отсутствовали по тем или иным надобностям.

На обратном пути Добрыня замечает в степи «ископоть великую» — большой ком земли от копыта коня и была эта ископоть с «полпечи» размером. Осмотр показал, что эти следы оставил, проехавший недавно, «Жидовин могуч богатырь».

В данном случае имеется ввиду не этническая, а религиозная принадлежность врага. Как известно, в конце VIII — начале IX века в Хазарском каганате произошла религиозная революция — хазарский царь Обадия установил в качестве господствующей религии ортодоксальную раввинистическую форму иудаизма.

Славянский язык христианского богослужения и письменности — церковнославянский язык, сохранил до наших дней именно то, религиозное значение слова «жидовин»: https://azbyka.ru/otechnik/Spravochniki/polnyj-pravoslavnyj-tserkovnoslavjanskij-slovar/7

Жидови́нъ	Иудей
Жидо́вство	еврейский закон, иудаизм

Вернемся к былине. Надо полагать, что обнаруженная Добрыней «ископоть» была хорошо знакома нашим героям, раз очень быстро стало ясно кому она принадлежит.

Срочно был созван весь гарнизон заставы и после военного совета атаман Илья Муромец принял решение отправить за проехавшим мимо заставы вражеским богатырем Добрыню Никитича. Ему было поставлена задача уничтожить противника и привезти его голову на заставу. Переговоры планом действий не предусматривались.

Собравшись, причем, в числе набора вооружения была взята сабля, а не меч, Добрыня догоняет врага и обвиняет его в неуважении к русским богатырям, причем начинает свою речь со следующих определений: «вор, собака, нахвальщина!»

В ответ Жидовин-богатырь без слов атакует Добрыню и тот, хотя сама сцена боя не приводится, спасается от гибели только молитвой ко Пресвятой Богородице.

«Дипломат» и могучий воин Добрыня Никитич допускает оскорбления в адрес оппонента да еще и не просто терпит от него поражение, но с помощью чуда избегает смерти.

Остановить врага попытался сам Илья Муромец, также взявший саблю, а не меч. Догнав врага он обратился к нему с такими же словами с какими обращался к хазарину и Добрыня.

Выдержав первый натиск грозного противника, возможно здесь подразумевается обстрел из лука, и не «удробившись» (какое интересное слово, то есть не раздробившись, сохранив целостность), Илья вступил в ближний бой с Жидовином.

Начинается жестокая битва, в ходе которой стороны используют целый оружейный арсенал: боевые дубины сменяют копья, затем в ход идут сабли и после приходит время рукопашного боя, длящегося с дневного времени и до рассвета следующего дня.

Вдруг, «поскользнувшись», Илья падает на землю, враг, предчувствуя свое торжество, уже сидит на его груди и достав булатный кинжал обращается к Муромцу со следующими словами:

— Старый ты старик, старый, матерый!

Зачем ты ездишь на чисто поле?

Будто некем тебе, старику, замениться?

Ты поставил бы себе келейку

При той путе — при дороженьке,

Сбирал бы ты, старик, во келейку,

Тут бы, старик, сыт-питанён был.

Представьте весь трагизм момента — самый любимый русским народом богатырь Илья Муромец повержен и находится на пороге смерти.

Пребывая в недоумении, ведь «святыми отцами и апостолами» Илье было предсказано, что он не погибнет в полевом сражении, русский богатырь получает силу от сырой земли и решительно меняет исход поединка. Причем эта земля не оказывает помощи чужеземцу Жидовину, наоборот.

Не тратя времени на бесполезные разговоры, Илья Муромец убивает врага и привезя его голову на заставу говорит:

— Ездил во поле тридцать лет, —

Экого чуда не наезживал!

Это какого рода должно было быть противостояние Руси и Хазарского каганата, где, очевидно, яркие победы чередовались болезненными поражениями и наоборот, если была сложена такая былина?

«Иудейское царство», «Жидовин могуч богатырь» — в русском героическом эпосе подчеркивается религиозная составляющая противника. И если мы обратимся к историческим документам того времени, то станет понятным, почему делался такой акцент. Рамки данной работы не позволяют нам углубиться в подробное изучение этой очень интересной темы. Ограничимся упоминанием лишь одного источника.

Религиозная революция царя Обадии, осуществленная в интересах инородной коренному населению Хазарии иудейской правящей верхушки, радикальным образом изменила внутреннюю и внешнюю политику этого государства.

Была организована масштабная транзитная торговля по маршруту «Китай — Европа», взяты под контроль и существенно расширены и другие маршруты и источники получения прибыли — в том числе значительно увеличился объем работорговли.

Приход к власти религиозных иудейских ортодоксов усилил нажим на соседние с каганатом народы — Хазария испортила отношения с прежде лояльной к ней Византийской империей и создала угрозу её владениям в Крыму.

Поменялся даже сам способ ведения боевых действий — войны хазар против «гоев» теперь стали ветхозаветными, то есть тотальными, с уничтожением «гражданского населения». Это подчеркивалось современниками даже тех, древних и суровых времен.

Русь не осталась в стороне от этих изменений региональной политики, испытав нарастающее давление Хазарского каганата. Естественно было бы предположить, что в таких условиях, только выходившая на широкую дорогу международных отношений Киевская Русь, пойдет на дальнейшее сближение с уже хорошо «знакомой» ей Византийской империей.

В 1912 году Соломон Шехтер опубликовал один очень интересный документ обнаруженный в хранилище старой синагоги Каира. Эта рукопись на древнееврейском языке X века представляет собой большую ценность для истории России. Названная впоследствии, по месту хранения, «Кембриджским документом», она содержит фрагмент письма еврейского анонима, подданного царя Хазарского каганата Иосифа к неназванному вельможе. Считается что этим вельможей был еврей Хасдай ибн Шапрут — советник Кордовского халифа Абд ар Рахмана III.

В «Кембриджском документе», соответственно с позиции иудейской общины Хазарского каганата, были отражены этапы большой войны X века в Причерноморском регионе, участниками которой были Византийская империя, Русь и Хазарский каганат. Согласно этому документу ожесточенные боевые действия стороны конфликта вели и на территории Крыма (https://azbyka.ru/otechnik/Istorija_Tserkvi/drevnjaja-rus-v-svete-zarubezhnyh-istochnikov-tom-3/2_4).

Еще раз отметим, что героический эпос это не летопись, в нем отлагаются большие пласты народного бытия, то, что на протяжении длительного времени было действительно значимым для народа. В то же время можно предположить, в качестве исторической основы былины «Илья Муромец и Жидовин», события той войны X столетия описываемой в «Кембриджском документе».

Подводя итоги.

Длительное противостояние Руси и Хазарского каганата, особенно после принятия последним иудаизма, носило исключительно упорный и бескомпромиссный характер.

Вооруженные силы хазар были эффективным инструментом, «впитавшим» в себя вековые достижения Великой Степи.

В борьбе с ними русские воины совершенствовали свои боевые навыки, перенимая у врага перспективные образцы вооружения, например саблю, лучшие тактические идеи и наработки.

В конечном итоге русским удалось то, что не получилось ни у Сасанидского Ирана, ни у Арабского халифата, ни даже у Византийской империи — Хазарский каганат потерпел военное поражение и перестал существовать как геополитическая реальность.

Одним из следствий русско-хазарского противостояния стало укрепление русско-византийских отношений сыгравшее свою значительную и перспективную роль в цивилизационном выборе Руси — России.

Именно разгром Хазарского каганата в X веке русскими воинами предопределил Торжество Православия на русской земле.

И эти, без преувеличения, судьбоносные события в истории Русского народа получили свое отражение и в русском героическом эпосе, в былинах «Волх Всеславьевич» и «Илья Муромец и Жидовин».

Сухум, 11 февраля 2023 г.