Улыбка таинственна, обаяние магично…
Жерар Филип родился в Канне – словно приговорён уже этим к кино.
…его манила сцена: она завораживала, суля преображение, обещая десятки жизней: совсем не похожих на одну…
Он сыграл Калигулу в пьесе Альбера Камю: Марлен Дитрих, посетившая спектакль, уговаривала театрального актёра уйти в кино…
Он продолжал играть в театре, ещё не зная возможностей кино; он создал великолепного Родриго в «Сиде», он блистал: как живая шпага, он был – овеществлённый романтизм…
…кино ожидало его: и, хотя первая роль прошла тихо, дальнейшее показало правоту М. Дитрих.
Кино оказалось фейерверком: «Пармская обитель», «Красное и чёрное», «Фанфан Тюльпан», «Большие маневры»…
Было нечто искрящееся шампанским в образах, создаваемых им; были чёрные свечи трагизма – в сути воплощаемых персонажей Стендаля.
Он разделял левые идеи.
Его игру любили Сартр, Кокто, Камю…
Он лучился световыми сгустками весны: и не был рассчитан на долгую жизнь: как, скажем, Модильяни, которого Филип сыграл в фильме «Монпарнас, 19»…
Образ лёгкости, шампанского, весны сочетался в нём: и анализировать глубину Фанфана Тюльпана – занятие бесплодное, учитывая меру обаяния, выплеснутого в мир…
И мир был согрет им – восхитительным и любимым Жераром Филипом.
