МИР И ВОЙНА
Мир и война.
Всему началом
был сорок первый
грозовой.
Лицом к лицу
с ним не встречалась,
но он во мне –
год роковой.
Я предъявить
могу по праву
и укорить его за то,
что он бомбил
мою Державу
и родовое жёг гнездо.
И по вине той
брани ярой
мне видеть деда
не пришлось.
«Без вести павший»
как ударом
в сердцах родных
оборвалось.
На той войне
в болотных топях
погиб мой дядя,
а отец
с боями топал
по Европе
и нёс Победу,
как венец.
Война и Мир.
Какой ценою
платила каждая семья!
Бессмертный полк –
не призрак боя,
он – настоящая война.
Гляжу в те лица,
что рекою
в Бессмертном
движутся полку,
без боли в сердце
(я не скрою),
без слёз
их видеть не могу.
Они, такие молодые,
парят над нашей головой
в одном строю
и все живые,
к нам заглянувшие
домой.
Год сорок первый –
сорок пятый!
Меж них –
бессмертия река.
Мир, на бессмертии
распятый,
хранить должны
наверняка!
ЗВУЧАЛА ПЕСНЯ ПОД ГАРМОШКУ
«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришёл к тебе такой…».
Я вспоминаю, как бессонно
Плыл летний вечер над рекой.
Играла за мостом гармошка,
Пел эту песню гармонист.
Грустила мама у окошка,
Был цвет лица её землист.
Басы вздыхали глухо, ровно,
Тростник шумел наперебой…
«Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой».
Я в полумраке увидала,
Забыть и ныне не могу,
Как слёзы мама вытирала,
Как рдел костёр на берегу.
А песня силу набирала,
Чужой бедой вползала в дом,
Уже не плакала, рыдала
Гармонь над сумрачным прудом.
«Сойдутся вновь друзья-подружки…» –
С душой выводит гармонист.
Свисает месяца горбушка,
С берёзы опадает лист.
В воде блистают звёзд макушки,
Цикады поднимают гам,
«И пьёт солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам».
Прижавшись к маминой ладошке,
Родным теплом её дышу.
И отдалённый стон гармошки
С тех пор в душе своей ношу.
СЕСТРИЧКА В МЕДСАНБАТЕ
Она была сестричкой в медсанбате,
С фигуркой тонкой, жиденькой косой.
На ней висело форменное платье,
Не выделялась девичьей красой.
Но сколько силы внутренней имела.
Какой запас терпенья и любви,
Когда кормила раненых и пела,
И умоляла: милый, потерпи!
Каким особым светом озарялись
В тот миг её усталые глаза.
Хотелось плакать, а она смеялась,
Здоровых сил вздымая паруса.
И безнадежных словом поднимала,
Теплом делилась, трогая рукой.
И нежно так по-женски обнимала:
– Живи, солдатик, рано на покой.
Цвела сирень.
– А помнишь, как с сиренью
Ходил ты к милой, бегал с ней в кино?
Ты говоришь, любовь была осенней?
Ну, пусть и так. Пусть осень. Всё равно.
Глаза бойца зажглись таким азартом.
Припомнил дом и шумный листопад,
И девочку, к которой бегал франтом,
И русых кос цветочный аромат.
Зарделись щёки. Лёгкая улыбка
Сменила грусть:
– Спасибо, я живой.
С тобой, сестричка, повезло нам шибко,
С такой поддержкой мы готовы в бой.
Была сестричкой девочка в санбате.
Худые плечи, жидкая коса.
С какой надеждой все бойцы в палате
Искали взглядом тёплые глаза.
ВДОВЬЯ ДОЛЯ
Военных лет горбушку серую
Припомнит, сидя у окна,
Когда одной – единой верою
С своим Отечеством жила.
Зачем же годы те военные
Не забываются никак,
Родные души убиенные
И в прах поверженный Рейхстаг?
Напрасно солнце в небе жмурится,
Глядит так ласково в окно.
В глазах вдовы – седая улица,
Фашистом взятое село.
И те поля, под корень выжжены,
И бабий крик, и детский плач,
И сирота, войной обиженный,
С фашистской свастикой палач.
И в той слезе, слезе непрошенной,
Вся боль скопилась и тоска.
И белым снегом припорошена
Седая прядка у виска.
Глядит устало. Одинокая,
И ни кровиночки в лице.
Да где же стать её высокая,
Да где же силушка, да где?
Но держат память годы грозные,
Отец и муж, и сын-солдат,
И тяжкий труд, и ночи поздние,
И нет вернувшихся назад.
Весна черёмуховой нежности–
Победной радости глоток.
И пониманье неизбежности,
И новых трудностей виток.
В ладонях хлеб, слезами смоченный,
Нательный крестик на груди.
Всю жизнь молила: «Святый, Отче…»
Просила: «Господи, приди!..»
И пусть давно уже состарилась,
Но не сломилась, не сдалась.
И от разлуки не отчаялась,
И от людей не отреклась.
В минуты тихого забвения
Наружу вырвалася боль
И горечь тяжкого смирения,
И к невернувшимся любовь.
Но ни ответа и ни весточки.
Весенний ветер в вышине.
Лоскут георгиевской ленточки –
Святая память о войне.
Об авторе: Наталья Ивановна Шабанова родилась и выросла в деревне Баранька Андреапольского района Тверской области. Окончила Старицкое педагогическое училище и Московский Государственный педагогический институт, получив профессию учителя русского языка и литературы. Преподавала в школах района. Более двадцати лет была учителем, заместителем директора по учебно-воспитательной работе Детского дома в пос. Чистая Речка. Автор трех поэтических сборников.
